Каждый раз когда мы шли на новое представление местного театра, она готовила новый наряд.
Выход в свет, чтобы ослеплять тот самый «свет» своим сиянием. Она была прекрасна в своей простоте и безграничной любви ко мне, которую тщательно скрывала от чужих глаз, но моим давала насладиться.
Знаете, тот самый взгляд, когда ты понимаешь, что ты зацепил и попал точно куда надо-в самое сердце.
Каждая новая драма в нашем театре давала мне силы и надежду просыпаться утром.
Она робко спрашивала перед выходом, идёт ли ей наряд. И он мне нравился. Я говорил ей об этом, и её тоненькие ноги быстро уносили её в соседнюю комнату, которая во время великих воскресных сборов превращалась в самобытную гардеробную.
Спустя несколько минут она выходила, и что я видел...
Каждый раз, каждый чертов раз, зная, что мои глаза были благословлены предыдущим нарядом, она надевала новый. Полностью.
И он был в миллионы раз лучше предыдущего, как будто она заранее знала, чем удивить меня напоследок перед выходом.
Ни о каком спектакле не могло быть и речи. То есть, мы шли туда, но смотрел я на неё.
Вышла в свет сиять, как я и говорил.