Нам по двадцать лет. Мы студенты - свободны, бесстрашны и абсолютно счастливы. Напоминаем подрастающих щенов – еще не псы, но уже и не кутята. Носимся, задрав нос и навострив почти стоящие торчком уши, заигрываем с жизнью и друг с другом.
Подсчет, сколько нам будет лет в двухтысячном году, вызывает веселый смех – настолько это не воспринимается кажущимися бессмертием и зашкаливающим эгоизмом.
Мы храбро пробуем жизнь на вкус, отмечая вот тут ее сладость, тут остроту, а иногда и кислинку. Но нам все нравится. Хочется еще и побольше.
Уже была первая пьянка, с возвращением домой под утро и выволочкой от родителей, которым еще не хочется видеть в подросших детях псов. Щенки и точка!
Были первые сигареты, первые поцелуи, первые «серьезные» отношения даже. Одна из нас умудрилась родить ребенка, выскочив замуж в девятнадцать. И это казалось настолько странным, что пришедшая через месяц после родов молодая мама была воспринята нами предательницей, резко решившей перескочить из двадцатилетия далеко вперед. Ну, дурочки же...
Первая поездка на практику почти на месяц, воспринималась как высшая справедливость и освобождение от родительской удушающей опеки.
Первое мини и первые джинсы... Мамы в обмороке. Но нам наплевать, мы наслаждаемся прохладным ветерком и горячими взглядами проходящих мужчин.
Еще все впереди, только мы не знаем, к счастью, масштабы этого таинственного будущего.
Хотя звоночки уже поступают со всех сторон, но кто ж в двадцать лет будет их воспринимать сколько-то серьезно? Вот и мы не впускаем это в свои хорошенькие головки. Отпускаем сознание, расслабляемся, будто предчувствуя, что все дальше будет не так радужно.
А пока мы в коротких платьицах и на каблучках, с завитыми локонами и «боевом» раскрасе несемся, опаздывая на концерт. Где мы будем прыгать, размахивая руками, визжать от восторга и истово подпевать солисту:
« Раскрой же зонт,
Надвинь свой серый капюшон
И подойди поближе,
Я слегка продрог...»
И верится каждому повторенному слову - мы же щенки.
После концерта, сняв шпильки, расслабленно бредем по спящему городу, уже увеличившимся за счет поклонников составом, нещадно флиртуя, передавая по кругу единственную бутылку шампанского и смеясь от распирающей беспричинной эйфории. Помнится, были еще розочки, сорванные с клумбы и преподнесенные симпатичным парнем в лучших мушкетерских традициях – коленопреклоненно...
Еще не знали мы, что вот-вот подступавшие девяностые превратят нас мгновенно во взрослых, а наших родителей в растерявшихся стариков, что пришедший через месяц из Афгана груз 200, с останками тихого и незаметного в школе одноклассника, вызовет приступ недетского отчаяния и беспомощности, а смерть вырастившего тебя человека оставит первый шрам на сердце. Что поклонники могут быть не только рыцарями, но и грязными насильниками. Да много еще чего...
Пока живы все мы. И не знаем, что окончание проклятых девяностых заберет бесследно одну из нас, другую сделает вдовой с маленьким сыном. Что кого-то из нас жизнь вознесет в богатство, а кого и втопчет в грязь. И то, что первые могут ощущать себя несчастнее последних, мы тоже не догадывались еще.
Уже близится рассвет, и очень скоро проснется большой город. Мы допиваем остатки шампанского, растянутого на всю ночь и делим последнюю пару сигарет на всех.
Проезжающая поливальная машина обдает брызгами, будто включая нас снова и смывая ночную усталость.
Нам по двадцать лет! Мы танцуем под струями воды, хохочем и встречаем солнце. Как же хорошо, что мы ничего не знаем. Мы просто счастливы, как щенки...