Наш мир – удивительно странное место. Мы мечтаем о космических путешествиях и боимся купить билет в соседний город. Грезим о любви, но зачастую собственной рукой губим в себе всё то, за что нас стоило бы полюбить. Желаем мира, и во имя него творим всё новые и новые орудия войны. Нам кажется, что мы уникальны, великолепны, что эволюция на нас вздохнула, наконец, с облегчением и ушла в бессрочный отпуск. Что уж мы-то никогда не повторим трагических ошибок наших предков.
…А потом с непониманием смотрим на патетичное кривлянье очередного политика, пытаясь вспомнить, откуда нам знакомы события государственного переворота или гуманитарного бедствия. Ах да, конечно… «Всемирная история», издание исправленное или дополненное. Но нет, это, конечно, глупость, бред воспаленного сознания, порождение интеллигентствующего и ищущего смысл жизни разума.
И мы, облегченно вздохнув, откладываем обратно на полку пухленькую книжку, про себя снисходительно размышляя об абсурдных теориях философов прошлого.
А заброшенная история молча лежит в пыльном шкафу и ждёт. Год, два, десятилетие… И полвека спустя наши внуки, смахнув пыль со старых фотографий и мимоходом помянув сгинувших в огне смуты родителей, смотрят на экран компьютера, пытаясь вспомнить, откуда им известен этот печальный и банальный политический сюжет…
Игры разума, скажете? А быть может, всё намного, намного проще?..
Пирамиды. Зиккураты. Циклопические каменные круги и затерянные в джунглях храмы. Непонятные иероглифы в архивах и полустёртые временем рисунки на стенах. Человечество давно уже привыкло смотреть на них как бесполезные и бессильные призраки прошлого. Для некоторых – источник дохода. Для некоторых – бескорыстное увлечение.
И лишь для очень, очень немногих – отчаянный крик тех, кто давно ушел в небытие. Вопль, адресованный слепым и глухим потомкам, которым никак не получается расшифровать спрятанные в древних загадках предостережения и подсказки.
…Учёные-концентристы любят представлять историю как последовательность раз за разом повторяющихся циклов. Кругов. Бесконечной спирали, разворачивающейся по своим собственным законам от сотворения мира к его концу. К Страшному Суду, если хотите. Этакая… лента Мёбиуса. Мировой змей Йормунганд, кусающий собственный хвост. Не зря все-таки у воинственных, но мудрых викингов возник этот образ. На самом деле, если вдуматься – вся история действительно состоит из повторений. Всё, всё в мире – уже было когда-то. Меняются названия, внешность – иногда даже смысл – но суть остается той же, что и сотни, тысячи лет назад. Тысячелетия промчались над планетой с того момента, когда закутанный в леопардовую шкуру охотник впервые примотал бычьей жилой кусок кварца к обструганной ветке. Совершенствовалось оружие, менялись воинские кодексы, лук воспевали, с помощью лука били оленей в королевских лесах, лук запрещали папскими эдиктами как «подлое», достойное лишь трусов, оружие… А сейчас элитные войска спецназа изучают мастерство обращаться с луком и арбалетом наравне с боевыми искусствами и современными методами маскировки. Ничто не уходит насовсем, не оставляя следов – и ничто не появляется из ниоткуда.
В не меньшей, а, пожалуй, даже большей мере это относится к историческому процессу. И пусть Крито-Микенская культура мало имеет общего с Эллинской цивилизацией средиземноморских островов, Шумеро-Вавилонское царство совсем не тождественно Персидской империи Дария, а современные копты отнюдь не являются ни генетическими, ни культурными наследниками фараонов Египта; всё равно, каждая из этих цивилизаций, уникальная в своей основе, несёт в себе частичку души народа, жившего на этой земле задолго до них.
От этой правды никуда не денешься: жизнь не терпит ничего вечного. Всё, что не изменяется, не имеет и настоящей жизни.
История не умеет стоять на месте: лишь дорога, лишь бесконечный путь из точки А в точку Б, равно гипотетических в своей нереальности. Стабильность, которую так воспевают трясущиеся за своей кошелек банкиры и политики – не более чем миф. Любая остановка на жизненном пути лишь кажется неподвижной точкой. В реальности же это – падение. Стремительное… И, как правило, безнадежное. Помните, как в детстве мы крутили на веревочке крошечный шарик-планету, замирая одновременно от головокружительного вращения деревьев и домов вокруг себя и сладкого, жутковатого ощущения всемогущества? В тот миг мы были Богом – властелином и повелителем для того крошечного мячика, нить от которого цепко сжимали наши вспотевшие ладони. Так манит это странное ощущение – сила гравитации, подчинившаяся тебе, сделавшая тебя, на миг, центром крошечной искусственной вселенной… И так соблазнительно порой разжать пальцы, отправляя разогнавшийся шар в короткий и необратимый полет. Или просто остановиться – и разочарованно следить, как крошечная «планета» бессильным резиновым комком падает под ноги. Тогда мы ещё не понимали, что такой восторг эта немудреная игра вызывает в нас лишь по одной причине: мы узнаём в ней Жизнь, нашего единственного настоящего повелителя…
…Правда, далеко не всегда мы осознаём, что наше собственное место в этой игре находится на обратном конце напрягшейся под действием центробежных сил нити.
Потому-то всё живое в мире стремиться двигаться, развиваться, мчаться вперед, не замечая препятствий и порой сжигая в безумной гонке самоё себя. Только бы не остановиться, не затормозить! Уставшему падать в небо камню никогда уже не взлететь, притормозивший отдохнуть Сизиф обречён вновь и вновь провожать взглядом к подножию свою ненавистную ношу. Прекратившая развиваться страна обречена на загнивание и распад. Ей на смену придут другие – более сильные, более дерзкие, еще не успевшие утратить яростной воли к жизни и готовые сражаться за своё право быть. Возможно, это случится медленно, бескровно и почти безболезненно. Так растворяется в чае кусочек пористого рафинада. Где теперь воинственные авары, где гордые жители Мохенджо-Даро и Аккада? А возможно, великая империя рухнет в одночасье, не выдержав напора стремящегося жить молодого народа – как рухнул некогда под ударами варваров просвещенный Рим, уступив место юным, жестоким и не успевшим утратить интереса к жизни странам.
Это – бесконечный, неразрывный круг. Вселенная не терпит пустоты. Её – пустоты – вообще не существует, чтобы не говорили философы, нигилисты и астрофизики. Пустота – это ведь тоже наличие. Наличие отсутствия… Вы можете представить себе абсолютную пустоту? Правда? В таком случае, она уже не пустая. Нет, в мире нет и никогда не было пустого пространства. Все уголки необъятной ойкумены, все мельчайшие частицы человеческого разума, сверх-Я, ноосферы – называйте как угодно – плотно, грань к грани, заняты всем тем, что когда-либо появлялось на свет. Мысли, идеи, животные, люди… звезды, планеты, атомы, протоны и нейтроны, темная материя и бозоны – это то, из чего состоит плоть нашей вселенной. В ней нет и не может быть каверн, пустоты. И поэтому новое, что приходит в этот мир, вынуждено бороться за
свое место под солнцем. Порой – в буквальном смысле.
Где-то это заканчивается разбитыми носами и сломанными песочными куличками. Где-то проявляется в манифестациях топ-лесс перед зданием парламента и подпольных джаз-клубах. Где-то оборачивается высланными из страны учеными и философами, продразверсткой и сожженными дотла «кулацкими» хуторами – разумеется, исключительно во имя светлого будущего. А еще раньше появившееся «новое» доказало своё право на жизнь тем, что взяло в руки палку и ударило ею по клыкам прыгающего тигра, вместо того чтобы с визгом спасаться в высоких ветвях. Это – закон природы. И с ним не поспоришь.
И бесполезно молиться, проклинать судьбу или стараться вдохнуть жизнь в давно отжившие мощи великана. Природа не терпит неподвижности. Природа не терпит слабости. Ветхое, старое, неуверенное в своей правоте – должно уйти. Новое, неизведанное – прийти на смену. Вряд ли это могло утешить динозавров, и вряд ли утешит нас, когда мы будем стёрты с лица земли, чтобы освободить место другим расам и народам. Но когда это вселенной было дело до мнения рибосом и вакуолей, составляющих незримые клетки её организма?.. Мир должен жить. А значит – развиваться. И новое должно приходить на смену отжившему, заменяя собой то, что уже не шевелится и начинает приобретать устойчивый запах сероводорода.
Забавно, что психологи и молодые мамочки знают этот закон, пожалуй, куда лучше, чем признанные корифеи умственного труда вроде Шпенглера и Маркса. Как это ужасно – когда милый, воспитанный, очаровательный ребенок, наша гордость и радость, вдруг достает из кармана выменянную на марку с Гагариным сигарету и начинает испытывать на своих волосах все возможности современной химии! «Переходный возраст» - обречённо вздыхают родители, от всей души надеясь, что драгоценное чадо перерастёт и перебесится. Как правило, кстати, так и происходит. Но уж точно не молитвами ночами не спящих отцов и не нотациями хватающихся за голову учителей. Просто – родившееся в юной душе новое наконец нашло своё место в этом мире. Гармонично вплелось в картину мира, подстроилось под чужие «хорошо» и «плохо» или просто угасло, не выдержав борьбы с окружающей реальностью и собственным разумом – неважно. Главное, что это «новое» наконец стало «обычным» - до времени, когда и ему придёт пора стать «старым» и вступить в борьбу с очередными демонами, порожденными нашим сознанием. До очередного «переходного возраста». Мы немало проходим их за свою, не такую уж и долгую, жизнь. От первого шока, когда мама впервые выводит нас за ручку в песочницу, к чужим и таким равнодушным сверстникам, до всем знаменитого полового взросления и сакраментального кризиса «среднего возраста». Да-да, того самого, когда баба-ягодка опять, а у мужчин седина в бороде и мифологические создания в грудном отделе скелета. Всё это давно известно, изучено, воспето в литературе и разложено по полочкам психологами.
А как насчёт мира? Цивилизации, страны, культуры? Той самой, что живёт и развивается по своим законам, что проходит обычный для любого живого организма цикл рождение-расцвет-увядание-смерть? Что с того, что этапы взросления человека можно, при большом желании, проследить за несколько десятков лет, а для наблюдения за жизнью цивилизации не хватит и тысячелетия?
Кризисный возраст человека может обернуться больной печенью или распавшейся семьей – а в огне «переходного возраста» страны теряются миллионы жизней. Бунтующий против серости бытия подросток жжет над свечой фотографии своей первой любви – а попавший в жернова истории народ уничтожает целый пласт собственного самосознания, с одинаковой лёгкостью поджигая огонь под костром ведьмы и дверями Александрийской библиотеки. Можно ли судить их за это? Наверное, да. Только вот делать это будет не нынешнее поколение, и даже не следующее, «потерянное». Лишь спустя века мы сможем оглянуться и вынести беспристрастный и, увы, отчаянно запоздавший вердикт…
Ткачи средних веков видели в зарождающихся мануфактурах своего злейшего и самого страшного врага: врага, отнимающего не только дающее кусок хлеба дело, но и низводящего полученное от прадедов мастерство в разряд бесполезного и убыточного занятия. Появившийся порох уничтожил беззащитное перед раскаленным шариком железа рыцарство. Металлургические заводы Круппа и Моргана сделали ненужными кузнечные мастерские. Необходимость искать новые рынки сбыта расширила мир для европейца сперва до Китая и Индии, а потом и вовсе превратила обитаемый мир в шар.
Каждое серьёзное изменение в политике и духовной жизни опиралось на крошечное, на первый взгляд незаметное новшество в обыденной жизни человечества. В орудиях, которые человек брал в руки, чтобы в очередной раз воспеть свое желание жить легче и сытнее. Дубина, колесо, плуг, паровой двигатель, электрический конденсатор, адронный коллайдер… Дерево, уголь, нефть, электричество, солнечные батареи. Сперва – орудие труда. Потом – более выгодный и доступный источник энергии. И каждый раз, нащупав, дрожащими от страха перед неизведанным руками, очередной способ заставить мир крутиться вокруг нас, мы делали резкий шаг вперед. Зачастую – сами того не замечая. Вряд ли Архимед, Ломоносов и Эдисон до конца представляли, чем станет для современной цивилизации энергия, возникающая от трения шерсти о кусок окаменевшей смолы. Однако – сила попадала в наши руки. Стихия становилась нам на службу. И человек, опьянев от чувства всемогущества, рвался вперед, за неизведанные еще горизонты. Строил, разрушал, изобретал, творил… И так – до тех пор, пока полученный потенциал не исчерпывался до конца. Пока требования всё ускоряющейся жизни не переставали полностью окупаться возможностями имеющихся средств. И тогда кто-то слегка безумный, слегка гениальный и очень везучий вдруг изобретал рецепт пороха. Или глядел на стонущий от распирающего стенки пара котел в кузне, открывая для себя, возможно, сакральную тайну вселенной.
…Или следил за чудовищным и завораживающим распадом уранового ядра, ещё не зная, что дни его сочтены, и даря мучительную смерть миллионам людей и дешевую электроэнергию – миллиардам.
Мир прошел все эти ступени. Оступаясь, ошибаясь, отшатываясь назад и вновь отыскивая прОклятое богатство, порой замирая на самом краю пропасти – он выстоял. Миновал без возврата век стерегущих огонь племен и пастушек с вязанками хвороста. Избавилась от угольного тумана «мастерская мира» Великобритания. Что будет следующим? В одну реку не войдешь дважды, и похороненные под толщами земли гигантские ящеры никогда уже не пройдутся по равнинам планеты. Пройдет год, десять, сотня – и казавшиеся некогда неисчерпаемыми колодцы с «черным золотом» покажут дно. Что тогда сделает человек? Найдет новый источник жизни для своих механизмов? Вернется к дубинам и каменным топорам? Отыщет иной, не зависящий от сжигания химических соединений способ жить и творить?
Кто знает. Мир стоит на пороге новой ступени на лестнице жизни. Вверх или вниз – это рассудим уже не мы, и даже не наши внуки. Новое вновь вошло в этот мир и властно стучится в окно. Стучится, чтобы сразиться с разлагающимся великаном за своё место на планете. А мы, в погоде за деньгами, успехом и властью этого не заметили. Опять.
Мы привыкли жить сегодняшним днем – даже сражаясь «за будущее». Мы не понимаем, что детство мира давно закончилось, и человечеству давно пора бы повзрослеть. Мы не видим стены, выросшей перед самым нашим носом, и не хотим понимать, что в этом мире все бывает дважды. Не в виде трагедии и фарса, нет. В виде ошибки и… повторенной ошибки.
И никто, ни один философ, ученый или богослов не скажет, в чём большая глупость – уничтожать прошлое во время будущего или отказываться от будущего – из-за страха расстаться с кровавым и полным ошибок прошлым. В этом нет ничего удивительного. Гусенице, чувствующей, как рвется мягкая надежная скорлупа кокона, тоже может быть страшно.
…Но в отличие от человека, она не имеет возможности отказаться от взросления ради сохранения душевного спокойствия. А дано ли это человеку? Мы растем, мы развиваемся, мы совершенствуемся... или нет?
Древние китайцы, желая проклясть, говорили: «Пусть тебе придется жить в эпоху перемен!». Она наступила.
Но, может быть, это и к лучшему?
В конце концов, ребёнок рано или поздно должен выбраться из пеленок.