Теперь я уже знала, что Сергей родился в 1974 году, как идеальный мужчина и герой моего первого романа. А я ему сообщила, что писатель и, не имея возможности забить фамилию и имя вместе с названиями сайтов стихов и прозы в органайзер его телефона – он не умел им пользоваться – вырвала листок из своего блокнота – не зря ношу его с собой постоянно! – и написала сведения на нём. Уже в автобусе, на обратном пути, я узнала, что он хранит двойной листок в паспорте, за обложкой, на первом же развороте.
- Ты, конечно же, его потерял или выбросил, - предположила я сначала.
- Нет, ты что, он здесь у меня хранится, - и показал.
- Как это мило! – восхитилась я открыто.
С ним первым я ощутила лёгкость, открытость и довольство собой и приобрела хотя бы перемежающуюся уверенность в себе. Я чувствовала, что нравлюсь ему и это мне не кажется. И я прежде всегда чувствовала себя виноватой за диалоги с мужчинами, а теперь – нет, я нисколько себя не стыдилась: ни личности, ни флирта. Но так себя я ощущаю только с ним. И я почувствовала легкое избавление от зацикленности на человеке, которого я люблю.
Умею быть благодарной, искренняя постоянно, но не умею ломать то, что построено с таким трудом. Не полагаю, что во время любой влюблённости следует разбивать свою или чью-то семью.
Сергей меня в тот, первый вечер после танца, приглашал в пятницу на танец живота в ночной клуб. Я ответила, что приду, хотя и не умею танцевать такие танцы. Он, конечно же, не пришёл, пусть и обучения танцу живота не было. Даже заявленное выступление казаков не состоялось под предлогом, что руководитель заболел. Должны же они были что-нибудь убедительное соврать.
А потом случилось вовсе необыкновенное событие, к которому я тоже судьбу как следует подготовила. Как говорится, не ждите чуда – чудите сами! Эргаш, видя наш уже сложившийся взаимный интерес, постоянный и ничем не перебиваемый, во второй раз предложил мне прийти в номер к Сергею и заняться там чем-то предосудительным, скорее всего.
Разумеется, я вновь отказалась, но сказала, что погулять по посёлку вдвоём с ним хотела бы.
- Понял! Будет сделано! - ответил Эргаш, и я забыла об этом, потому что никогда прежде мужчины, даже равнодушные ко мне совершенно, не выполняли своих обещаний.
Но 24 июня, когда я, как по закону предрассудков и ложного стыда, пошла в туалет, раздался стук в дверь моего номера 1-708. Я вышла, и сын мне сказал, интеллигентно усмехаясь:
- К тебе Сергей пришёл. Постучался, я спросил, кто, а он ответил, что я к твоей маме.
Сказать, что я обалдела – не сказать ничего! До этого момента ко мне в номер мужчины не приходили, не стучались и не ожидали за дверью. Это было последнее при прощании, что я ему сказала, очаровательно, между прочим, смеясь.
Вышла я и говорю:
- Привет.
Он казался ещё выше, смешнее и симпатичнее, чем обычно. Видимо, нравящихся изначально мне мужчин волнение облагораживает. Я уже начинала привыкать к тому, что Сергей постоянно краснеет, несмотря на смуглую кожу, оттого хохочет и при этом демонстрирует миру и, в частности, мне - смущение и жгучий интерес.
Я призналась ему, что мой сын зовёт его моим кавалером. Как он смеялся! Возможно, не стоит таким образом откровенничать с мужчиной, но тогда и зачем жить, если проявить себя запрещено?
- Ну что, Эргаш мне сказал, что ты хотела со мной погулять.
- Да…
- Давай погуляем…
- Давай, а когда?
- Завтра я весь день свободен. В любое время можно…
- Ну да, завтра же профдень и нет водных процедур и ванн.
- Да, - смеётся опять, вспоминая это.
А я вспомнила в этот момент своего мужа и его первое ответное письмо, где он указал, в какие часы свободен, а в среду и пятницу совершенно свободен («Странно, что она не подумала, что маньяк», - сказали ему на работе).
- Давай сразу после завтрака, после столовой, - включил Сергей решительного и всё решающего за меня мужчину, но даже этим понравился.
- Давай.
- Договорились. Ну, я пойду. Я ещё завтра тебе расскажу что-то, сейчас пока не могу, а завтра расскажу…
- Интригуешь, что ли? – смеялась я, а глаза мои если не флиртовали, то пытались это сделать неосознанно.
Я уже немного была готова к нему шутя притронуться. Мой сын потом ревниво и сердито спрашивал, почему Сергей меня трогает, а я ответила, что неизвестно, как ты будешь вести себя с девушкой и женой. Да не так уж криминально мы и притрагивались друг к другу, больше стеснялись и комплексовали.
И Сергей оставил меня с сыном и мамой в номере. Плюс ко всему я переживала воспоминания и думала о завтрашней прогулке. Мама, а за ней и Андрей, предупредили меня сразу же, чтобы я не ходила с Сергеем гулять, потому что он меня затащит в кусты и изнасилует. Близкие родственники – лучшее лекарство от минимальной уверенности в себе.