Серый
Звук. Звонок. Раздражающе резкий. И какая скотина…
– Где ты?
– А что?
– Надо пересечься.
– Мне не до бесед.
– Зато мне очень даже до бесед. Где ты?
Бескомпромиссный тон. Либо случилось что-то, либо грядёт воспитательная лекция. И он очень надеялся, что первое.
Серый назвал адрес. Оппонент помолчал, прикидывая расстояние.
– Понятно. Двигай в мою сторону. Адрес помнишь?
– Визуально.
– Гут. Столкнёмся как раз у подъезда.
Серый, не прощаясь, отключился. Резковатым движением бросил телефон в карман и взъерошил пятернёй короткие волосы. Беседовать ему совершенно не хотелось. Хотя он всё равно планировал прогуляться, так? Тогда какая разница, в какую сторону.
До места он добрался быстро: неприятные мысли скрали километры дороги. Женя уже переминалась у подъезда. Среднего роста – чуть ниже его самого, русая, приятной, но вряд ли примечательной внешности девушка. Когда они впервые столкнулись, он решил, что ей лет двадцать с хвостиком. Хмурая, явно уставшая, зато полная решимости, непонятно на что направленной.
Так же молча они поднялись на нужный этаж и зашли в квартиру. Серый снял обувь, повесил на крючок ветровку – стремление Жени к чистоте он уважал, хотя и не всегда понимал, – и, пройдя в зал, сел на софу. Так привычно, будто приходил сюда чуть ли не каждый день. Ощущение комфорта в чужом доме – оно дорогого стоит.
– Рассказывай, – Женя вошла следом, не глядя на него, на ходу стаскивая с плеч толстовку. – Что там у вас произошло?
Голос её, обычно живой и слегка ироничный, сейчас звучал немного сипло. От усталости, может, или от холода…
– Это важно?
Серый наблюдал, как девушка унесла толстовку в спальню и через минуту вернулась в светлой майке и домашних шортах. Без мешковатой верхней одежды она казалась даже хрупкой. Хотя проверять эту "хрупкость" на практике светловолосый бы никому не посоветовал.
– Да, это важно.
Девушка подошла к креслу рядом с софой и села на подлокотник. На плече темнел набирающий краску кровоподтёк. Под челюстью ближе к подбородку бурела пара мелких ссадин. Весёлый, видимо, активный отдых выдался. Нёбо вдруг приятно заныло от желания попробовать кожу на этом синяке на вкус. Серый прохладно хмыкнул:
– У меня нет желания сидеть сплетничать о собственных делах.
– Так ты не сплетничай, ты просто расскажи.
Спорить, упираться и доказывать, когда женщина что-то вбила себе в голову, он давно понял, бессмысленно. Такая их женская природа. Единственная тактика, которую светловолосый смог выработать за почти сто лет для подобных случаев – просто молча переждать. В иной ситуации он бы встал и ушёл, но если другая девушка просто обидится, за этой не заржавеет дать ему подсечку. Или запустить чем потяжелее. Способов остановить сбегающего с места действий оппонента Женя знала предостаточно. Не даром оперативник.
Женя несколько секунд смотрела на него молча, затем вздохнула:
– Поделись уже. Хоть со мной. Ты ж знаешь, я не выношу наши разговоры наружу.
– Знаю. Но пришёл я не ныть о своих неудачах.
– Тогда зачем?
– Ты сказала, есть разговор.
– Это он и есть. Я хочу знать, что с тобой стряслось.
– Со мной? Я жив, все живы, всё в порядке.
– Люди, у которых всё в порядке, не рвут другим людям глотки посредь улицы.
– Так я и не человек.
– Да твою ж мать, Серый! Чё ты ведёшь себя как девка малая?!
Светловолосый даже не поморщился, но Женя всё равно прикусила язык. Высказать, и в не особо лестной форме, ей явно хотелось очень многое: на дворе почти ночь, она только вернулась в город, ни поесть, ни кофе выпить, ни даже умыться не успела. Линарх своим звонком поймал её у полки с китайской лапшой и растворимой картошкой в мини-маркете, мечтающей о душе и подушке. И наверное, факт, что при всём при этом она нянчится тут с этим, как выразился Лин, "нестабильным недоделанным кровососом" вместо того, чтобы заняться собственными делами, что-то о ней говорил.
Женя покачала головой:
– Я тоже не хочу сидеть и иметь тебе мозг, Серый. Но когда Лин звонит мне и требует найти тебя, а то ты не дай боже натворишь весёлых дел, всё явно не "в порядке".
– Так тебя Лин попросил позвонить? – светловолосый улыбнулся. – А я-то думал, ты соскучилась.
Женя пропустила его ироничную усмешку мимо ушей:
– Я вообще ни разу не помню, чтобы его заботило твоё поведение. Когда ты перестрелял тех обмудков на ЖБ-складе, он даже бровью не повёл. Что у тебя произошло? За что ты так жаждал убить его эту бабу?
–Убить? – Серый повёл бровью. – Нет. Если я хочу кого-то убить – я это делаю. А не стою не обнимаюсь с ним полчаса на улице на виду у всех желающих.
– О, так вы там ещё и обнимались?! – Женя состроила ехидную мину.
– Угу. Правда, дальше обнимашек как-то не зашло.
– А чего ж так?
– Нас разняли.
Они посмотрели друг на друга – и одновременно расхохотались. Совершенно идиотский поворот диалога. Но он хотя бы помог разрядить атмосферу.
– Мне нужны были ответы, – наконец произнёс Серый. – Добровольно она их мне не давала.
– И ты её за это покусал? – Женя раздражённо тряхнула головой. – Детский сад какой-то.
– Знаешь, есть такая вещь, "психологическое давление" называется.
– Офигенное психологическое давление – задавить человека с психу в переулке и вцепиться ему в глотку! Должна сказать, психолог Вы так себе.
– Сейчас ты ещё меня тактике допроса поучи, ага.
– От твоей тактики допроса толку шо с пылесоса в пустыне.
Замечательно. Дежурная перепалка. Хоть что-то в этом мире стабильно. Серый лениво повёл плечами:
– Толк был. Она заговорила, буквально перед появлением Линарха. Я уже собирался отпустить её.
– А Лин уверен, что ты готов был порвать их обоих.
– Возможно.
Женя помолчала. Хотела высказать что-то об этом упрямом "возможно", но всё-таки сдержалась.
– Сейчас-то уже всё? Ты получил что хотел?
Серый окинул рассеянным взглядом комнату. Не в его привычках делиться лишней информацией без необходимости. Необходимости и не было, была только обеспокоенность восседающей на подлокотнике кресла девушки. Он, правда, всё не мог определить, за него ли, за Линарха и его подопечную или за спокойствие города в целом. Эмоции окружающих – их глубинную составляющую – светловолосый всегда читал с большим трудом. Никогда не умел примерять чужие чувства на собственную шкуру.
Женя не торопила и не требовала. Молча дожидалась ответа.
– Нет, – в итоге качнул он головой. – Передо мной дилемма.
– Какая?
– Моя ищейка… Тот парень, которого вы вытащили с бывшей каптёрки на складе. Он решил, скажем так, уволиться.
– И в чём проблема?
– В том, что он больше десяти лет работал на меня. Он знает вещи, с которыми я не могу отпустить его на все четыре стороны.
– А зная тебя… – тон девушки вдруг стал осторожнее, – …ты обычно решаешь такие вопросы радикально.
– Я в него слишком много вложил, – Серый чуть сморщил нос. – Наверное, мне банально обидно терять столько сил.
– А если отдать его нам? Мы найдём, куда его приткнуть.
– Издеваешься? – Серый выгнул брови. – Половина вашего боком гнутого отряда недоделков в ладоши захлопает, получив такую кладезь информации!
Женя снова пропустила издевки мимо ушей. Привычка, наверное.
– Линарх вроде бы говорил, он у тебя больной насквозь.
Светловолосый кивнул:
– Можно сказать, до сих пор жив благодаря мне.
– А что было бы, если б с тобой вот так что-то случилось?
– Думаю, давно бы помер.
– Тогда отпусти его.
Повисло молчание. Серый рассеянно рассматривал собеседницу, размышляя над её словами, она – молча ждала. Быть чьим-то голосом совести – занятие неблагодарное. Особенно если этот кто-то не знает даже значения слова "совесть". А заодно и слова "сочувствие".
Женя чуть наклонила голову набок.
– Он всё равно без тебя не выживет. Дай ему свободу, раз он так хочет.
Серый молчал, продолжая смотреть на неё. Женя сделала неопределённый жест плечами. Майка на миг собралась складками на груди, открыв ещё одну глубокую царапину пониже ключиц. Светловолосому на миг почудился едва уловимый привкус крови на самом корне языка.
Послать бы сейчас к чёрту этот пустой диалог. Есть ведь столько гораздо более интересных занятий, чем говорить о том, что уже произошло…
– Ничего он тебе сделать не успеет, – тихо произнесла девушка. – А если успеет – вряд ли что-то смертельное.
– Этого ты знать не можешь.
– Ну сколько он протянет один? Год?
– За год можно мир перевернуть.
– А если тебе жить ещё сотни годов, один можно и перетерпеть.
– Чего ради?
– Чтобы проявить сочувствие хоть раз в своей очень долгой жизни?
Серый снова замолчал. Девушка поставила ноги на подлокотник софы, опершись на колени локтями. Став совсем чуть-чуть, но – ближе. Призрачный привкус на корне языка стал сильнее.
"Сочувствие" – ресурс чересчур ценный, чтобы разбрасываться им. Но возможно, на сей раз есть смысл сделать исключение. Возможно, светловолосый подумает над этим.
Но – точно не прямо сейчас.