У нас великая радость. Квартиру дали. После нескольких лет папиной работы в стройотряде институт дал квартиру. Трёхкомнатную. На пятом этаже. Мы вошли в квартиру, и дети разбежались по комнатам. Но через десять минут все собрались в кухне. Так привычнее после восемнадцати квадратов в бывшей шорной мастерской постройки девятнадцатого века с выходом на мороз и «удобствами» в конце двора.
Первая проблема в новой квартире выяснилась на второй день. Привыкшие наблюдать за машинами за окном сидя на подоконнике, дети полезли к окнам. Комнат три и только одна с лоджией. Дверь на лоджию тщательно закрыли. Дети привыкли к первому этажу, а остекления пока нет. Но ещё два окна без балкона. Пока мама купает маленького, старшие стараются открыть окно. Пришел папа с работы и принялся вкручивать шурупы, чтобы рамы закрепить так, чтобы два окна нельзя было открыть. Пусть дети пока привыкнут, что выглядывать с пятого этажа в окно небезопасно. Но уже через неделю захожу в комнату и вижу распахнутое настежь окно. Шурупы исчезли. Как малыши это сделали? Папа снова закручивает шурупы, подлиннее, и скусывает им головки. Ура! Окна больше не открываются без взрослых.
Прошел год. На дворе перестройка и на папину зарплату выжить просто нереально. Маленькому уже полтора года и мне удаётся выпросить место в детском саду. Но там идёт ремонт, и детей примут только в октябре. А пока малышей приходится оставлять со старшими сестрёнками. Возвращаясь с работы, останавливаюсь у подъезда у лавочки с бабульками поздороваться. И вдруг слышу голос младшего. Он лежит на подоконнике раскрытого окна заглядывает вниз. Большими скачками несусь по лестнице на пятый этаж. Дверь закрыта изнутри и ключом не открывается. Выглядываю в окно в подъезде и вижу что малыш стоит в раскрытом окне во весь рост держится рукой за раму, и высунувшись считает бибики у дальнего подъезда. Снизу, на него ругаются бабушки.
Снова бегу к двери и пытаюсь выбить её плечом и ногой. Бесполезно. Стучу отчаянно в дверь соседа напротив. Он выскакивает в семейных трусах ошалевший спросонья. К счастью у него дома есть топор. Вдвоём пытаемся отжать дверь. Но она зараза крепкая. Тогда я прошу его, бить так чтобы лопнул корпус алюминиевого замка. Дверь сотрясается от ударов, но держится. Весь подъезд высыпал на лестницу. Я с ужасом прислушиваюсь к голосам у подъезда. Пока малыш лепечет, и с ним разговаривают бабульки. Наконец замок поддается, и я на цыпочках вхожу в квартиру. Тихонько подхожу к малышу и крепко берусь за ножку. Перехватываю поудобнее, и вот он уже на руках. У меня начинают трястись руки. Выхожу в подъезд и показываю соседям невредимого шалуна, и они дружно отправляются пить валерьянку и таблетки от давления. А я иду искать старшую дочку, с которой малыш оставался дома. Она спит и голова у неё горячая и мокрая от пота. Дочка приболела, устала и уснула так крепко, что даже не услышала как выламывали дверь.
До сих пор для нас загадка как малыши сумели выкрутить обезглавленные шурупы. После этого мы купили прочную металлическую сетку, оцинковали её и закрыли в спальнях по одному оконному проёму. А вторую половину окон закрепили намертво. Сетка не мешала открывать и закрывать рамы и позволяла безопасно проветривать спальни. Только когда младшему ребёнку исполнилось лет десять, сетки убрали.