Дари был несказанно удивлён. Это было впервые в его жизни. Сам Гольданский назначил ему встречу. Не через секретаря, не через посыльного, а сам! И не в кабинете, а в каком-то обычном кафе аэровокзала! Это было очень необычно, если не сказать странно. И не предвещало ничего хорошего.
Дорога до аэропорта заняла несколько минут. Дари оглядел небольшой, очень уютный зал, но Гольданского не увидел. В перерывах между рейсами кафе почти пусты. Вот и теперь в зале сидел только один посетитель, видимо приезжий коротал время до своего рейса. По виду это был обычный учёный, направляющийся на какой-нибудь симпозиум.
Дари прошел в зал и занял место у экрана, имитирующего окно с видом на лесную поляну. Просмотрев стандартное меню, он набрал заказ: кофе и сэндвич с лососем. Через пару секунд заказ был выполнен, и дымящаяся чашка кофе стояла на столе. Он не был голоден, скорее это был просто ритуал. Но есть не хотелось. Учёный, сидевший позади, подошел и сел напротив.
Это был Гольданский. Таким Дари его ещё не видел. Он хотел вскочить, но Гольданский властным жестом усадил его на место.
- Сразу к делу. Ваш темпоральщик, отправленный в 20 век, к сожалению, погиб.
Дари онемел на мгновенье, потом, поперхнувшись зашептал:
- Кто Вам сказал эту чушь? Мой человек работает, уже получены первые результаты. Сигнал стабилен, параметры в норме.
- Дари, Вы идиот? Я сказал он погиб, значит - он погиб. Он не должен вернуться. После того, как будут переданы файлы картин, связь прервётся!
Дари молчал. Это было уже в третий раз. Первая такая просьба-требование поступила несколько лет назад. Тогда ему пришлось пожертвовать Раулем. Ах, какой был темпоральщик! Какие проворачивал дела! Какие находки на его счету! Это он открыл секрет Николо Паганини, над которым тщетно бились целые институты физиков и физиологов. Он был в одном лице и физик, и музыкант, и психолог, и парапсихолог!
А какая у него была интуиция! Он открыл это чёртово транснейронное излучение мозга. Оно оказалось такой редкостью, возникало не более одного раза в триста-четыреста лет, так что его просто не могли замерить! О нём даже не подозревали, считая обычной гениальностью. Только Рауль догадался, что дело не в музыке, не в инструменте, и даже не в мастерстве исполнителя! Никакие записи, никакие скрипки самых известных мастеров, никакое копирование манеры исполнения не давало результатов! И только запись излучения мозга маэстро объяснила всё! Теоретически Рауль обосновал и объяснил, как это происходит.
Но…теория и практика разные вещи. Для того, чтобы это излучение воспроизвести, надо было иметь живой мозг Николо Паганини и его волю. Сколько не бились в лабораториях, но так ничего и не получилось. Может и к лучшему. Это же было бы абсолютное оружие.
Второй была Анна. Почему пришлось ликвидировать её, для Дари до сих пор загадка. И вот теперь Этери.
- Господин Гольданский, Вам известно, сколько стоит подготовка темпорального разведчика?
- Известно. И гораздо лучше, чем Вам.
- Она отработала только десятую часть своего ресурса. Заменить её будет очень сложно. Темпоральщик такого психотипа редкость. Есть ещё только двое таких, как она, но они ещё на начальном этапе подготовки. Сырые совершенно. Мне не с кем будет работать. Я разорюсь.
- Я оплачу издержки, не хнычьте.
- Вы оплатите несколько лет простоя целого института?
- Вы плохо слышите? Я же сказал – оплачу.
- А я могу поинтересоваться причиной …её гибели?
Гольданский помолчал несколько секунд, потом ответил в совершенно несвойственной ему манере.
- Мы расплачиваемся за свою самоуверенность. Когда двадцать лет назад одному нашему генетику пришла сумасшедшая мысль свести Этери и Рауля…мы подожгли запал заложенной под наше общество бомбы. Непокорность славян и взрывной темперамент Кавказа…
Он помолчал ещё, взвешивая, что ещё можно сказать этому олуху.
- Вы знаете, что Этери встречалась с Анной во время работы в Риме?
- Господин Голь…, - Дари запнулся, наткнувшись на предостерегающий жест Гольданского и не зная, как называть его в беседе, - да, нам это известно. Она указала это в своём отчёте. Но она даже не знала имени той, с кем встречалась. Встреча была случайной, инициирована не ими. И, хотя Этери поняла, что имеет дело с темпоральщиком, но на эту тему они не говорили.
- Вы опираетесь только на её отчёт?
- Ну что вы, нет, разумеется. Как и положено, было проведено сканирование мозга, которое и подтвердило её отчёт. Более того, она сама попросила провести более глубокое сканирование, поскольку ей показалось, что у неё остались осколочные воспоминания с предыдущего погружения.
- И что?
- Всё оказалось в порядке, кроме остатков какой-то теоремы, которой не могло быть в том времени. Память дефрагментировали, всё очистили, протестировали…обычная процедура.
- Чёрт, остолопы! Даже, если что-то и было, то вы всё стёрли. Перед последним погружением её память архивировали?
- Разумеется, всё по инструкции, с этим у нас строго, вы же знаете!
- Сегодня же передадите архивы её памяти службе безопасности Корпорации. Все архивы за все годы. И имена всех программистов, которые с ней работали. И ещё…всю линейку С-К 10 придётся деактивировать.
Дари оторопело смотрел на Гольданского.
- Всю?! Это же…
Гольданский, придвинувшись почти вплотную к лицу Дари, прошипел:
- Всю!!! До последнего зародыша!!! Это приказ Службы Безопасности Совета Корпораций!!! Кстати, ваш творческий ресурс ещё не исчерпан? Его ведь можно как продлить, так и укоротить.
Гольданский встал и, как ни в чём не бывало, пошел к выходу.
Дари, оглушенный, сидел, бессмысленно глядя на давно остывший кофе.
Он понимал, что это конец. При любом раскладе – конец. Если он ликвидирует такое количество клонов, его обвинят в нецелевом расходовании ресурсов, если не ликвидирует…Не ликвидировать ему не дадут. Где-то в глубине души, ему было жаль и Этери, и тех её сестёр и братьев, которых придётся ликвидировать, и даже тот биологический материал, из которого создавали самых лучших темпоральщиков.
Сколько труда и всё зря…Но больше всего ему было жаль себя. Он-то ведь не был клоном! Он был человек. У него когда-то была мать и был отец. Они любили его. Отец подбрасывал его высоко-высоко! Ему было радостно и жутко, он визжал от этого весёлого страха. И это было счастье!
А у этих несчастных не было ничего и никого. Только перспектива любить свою работу и однажды не вернуться из погружения.
«Как было бы хорошо вот прямо сейчас умереть, - вяло подумал он, но и это было невозможно, поскольку ресурс его ещё не исчерпан, сердце, печёнка и прочие органы, были рассчитаны ещё на двести лет, - Придётся ждать, когда моей смерти захотят те, кто распоряжается …А кто распоряжается?»
Странно, прожив сто лет, он никогда не задумывался, кто распоряжается жизнью и смертью людей.