МОЯ МОЛНИЯ. ГЛАВА 2. ПЛОХО ЭТО ПРОЙТИ МИМО ТАЛАНТА.
Аверьяну иногда говорят, что он злой. Да, злой! Но говорят люди, которые, наверное, сами злые.
Блуждая в этом диком безумном мире надежды, Аверьян всегда ждал чуда. И в детстве и сейчас, будучи взрослым человеком, он упорно верил, что не имея никаких связей и вступив в довольно уже сложный для карьеры возраст, когда уже в принципе трудно и смешно надеяться на счастливый случай, он тем не менее ни минуты не сомневался во взлёте. Что ему трудности его ударила молния. Его уже ударила молния. Он ударенный молнией. Вся остальная жизнь – это так сказать подарок. Возможно за что-то, за какие-то прошлые заслуги, кто его знает, мы не властны ни над собой, ни перед силами природы, ни в поисках своих хороших и плохих сторон. Он живёт уже просто так сказать в удовольствие и почему бы не рвануть.
О, эта жуткая молния! Конечно, для всех Аверьян сделал из этого удара шоу, праздник, бурлеск эмоций. Он не просил к себе жалости изначально, это провидение. Валялся, встал и пошёл, как избранный. И даже были пожелания пусть молнии побольше приносят радости, но внутри-то чувства были рваные, смешанные, единого мнения внутри Аверьянушки к этому событию никак не вырабатывалось. Ничего не мог поделать бедный Аверьян, когда вспоминая это событие, у него начинали слёзы катиться градом.
Никому ничего не объяснял Аверьян, как почти полтора года его терзали жуткие страхи. Как почти он вымаливал у Господа Бога Жизнь. Как, не переставая раз за разом прочитывал маленькую книжицу «В помощь кающемуся», подсунутую одним сердобольным приятелем или рукой самого Всевидящего. И особо никогда не считал нужным в чём-то каяться, и особо не «веровствовал». Так временем иногда вспоминал и чего-то пугался. А теперь же и каялся и маялся, уж не знаю за что. Эту книжицу, как-будто чувствуя, серьёзную бурю, дал ему его приятель. Так просто сунул, на почитай. Аверьян, предчувствуя какую-то неизбывную беду, гонимый страхом и понимающий, что того что предначертано не избежать с выпученными глазами, вывернутый наизнанку не уходящей печалью хватался за любую надежду за соломинку, чтобы как можно мягче упасть. Именно мягче упасть, потому что знал всё будет хорошо, но упасть придётся! И как же всё-таки мягче, мягче упасть? И видя зияющую пропасть, молил об одном - выжить.
Всегда Аверьян с детства знал, что никто его не любит, никому он не нужен. Не нужен, да! Кроме себя! Себе он нужен и мир его богат. А любовь это глупость, это блажь. И теперь ему смешно слышать, как взрослые дядьки и тётьки только и трещат, а вот моя мама, а вот мой папа, мама-папа-мама-папа. Фу, какая гадость, как они смакуют свои комплексы и детские страхи и надеются, что эти мифически добрые папы-мамы их вынесут на простор всеобщего уси-пуси понимания. Их взрослых по сути ничем не выделяющихся и никому уже ненужных. И ещё ему Аверьяну смешно, как эти люди пытаются через мама-папа возвести на пьедестал свои ничем непримечательные семьи среднестатистические и выставить себя чуть не принцами крови.
Институт «пап-мам» Аверьян давно уже прошёл и понял, что ловить там кроме усугубляющихся комплексов нечего. Но, что он с юности постепенно понимал - есть любовь другая, она не подвластна человеку. Есть тот, который всех нас любит и если есть Его любовь, простая человеческая любовь, всё остальное - это глупость, обычное скучное нытьё и жалость только к самому себе «посмотрите я такой хороший любите меня» это от слабости. Гораздо интересней жить, понимая, что ты любим господом (это осознание приходит позднее) и вселенной это самое важное. Это притом, что Аверьян не был фанатично верующим, вера к Господу Богу в нём сочеталась с верой в лучшее, с верой в счастье и добро, которые должны витать в воздухе.
Аверьян, как оголтелый в метро, в автобусе, в электричке уткнувшись в книжицу раз за разом прочитывал простые божественные истины, волнуясь как институтка угрозам которые надвигались. Миллион раз он прочитал эти заветные 90 страниц. Они его как-будто защищали, давали надежду исцеляли, испепеляли беды, они этим своим звёздным плащом спасали от жутких горящих глаз, которые смотрели на него из глубины сознания, веков, какого-то страшного мрака, ада. Эта книжица спасала и наполняла сердце силой, слова душу теплом согревали, пусть хоть маленьким на мгновение разжигающимся огоньком счастья, что есть место, где ещё можно укрыться и избежать несчастья.
Через два месяца читки на Аверьяна напали вырвали сумку и никого кругом, ни души. Книжица была рядом. Ценности забрали, а сумку с этой самой книжкой выбросили. Аверьян инстинктивно защищаясь, упал в воду, и книга вместе с ним намокла и разбухла. Но она будто защитила, так думал впоследствии, сопоставляя факты наш любимый герой, она была рядом.
Несмотря на все эти непонятные удары и выпады, мысленный процесс стратегически толкал Аверьяна вперёд. Он всегда верит и точно знает впереди его ждёт счастливый случай. Да, напали в тёмном переулке – переживём, неприятно, страшно – да! Но, это миг, мимолётная шалость небес, уже пройденный урок, это всё на пути, а главная цель - УСПЕХ. Ещё через два месяца произошла молния. Три дня в больнице, обследования, сердце в норме. Аверьян, как тридцать три несчастья подумал, одним больше одним меньше. Молния – это не вероломное нападение человека из-за угла, это природное явление, потом разберёмся, чтобы это значило. А может всё это к месту к избранности, танцевать - не целовать. А может сейчас я стану особенным, и как Царевна Лягушка начну из рукавов козыря кидать и все свои мечты исполнять. И уйдёт рутина и уйдёт ненавистное попрошайничество: - Ну, дайте, дайте новый милый сердцу образ. Вскочит Аверьян на коня и «поскочит» по долам и весям везучего эскусства. Да шарахнула, шибанула, как следует молния, долбанула мало не покажется – ничего бывает, невелика печаль, а кто его знает, может и знак судьбы – идём дальше. За поворотом-то вон оно счастье и огромная судьбоносная роль. Да так и случилось. Раздался звонок. После молнии прошло три дня. Аверьяша на больничной койке. Рядом хорошие люди. Один с воспалением лёгких, другой с жидкостью в сердечной области, третий дедушка, который никогда не болел, и которого ждёт дома бабушка и прочая чехарда лиц, которые сменяются. Мужчину рано утром привезли одинокого с грязным пакетом, он упал от гипертонического приступа где-то на газоне. Мужчина лет 55-ти с растерянными глазами, потерянный, испуганный, брошенный всеми и в своей разбитой запущенной квартирёнке и здесь в больничной палате. Он просто как пристукнутый. Аверьян плачет.
Зазвонил телефон, любимая мелодия «босанова», бальзам на душу, на незнакомые входящие. Женский голос спросил: - Аверьян? – Да! – ответил растерзанный Аверьян. – Нам сказали, что вы хороший артист и мы хотим пригласить вас к знаменитому дядьке режиссёру в новый пафосный проект на кастинг. «Я хороший артист?.. Да, как хотите!» Аверьян, конечно не подав вида, внутренне обрадовался, но услышав имя режиссера, про себя подумал: - К этому не хочу, ни за что, глаза бы мои его не видели. Слышал не очень он считается с актёришками. Но женский приятный голос его уговорил.
Никто не «просил» чтобы Аверьяну, ещё почти оглоушенному молнией и пытающемуся нащупывать привычную колею жизни в больнице на Партизанской, старающемуся понять, что всё идёт по прежнему молния - не молния, а ничего не меняется как бы, вот так «резко» позвонили. И вырвали его из только налаживающегося пути, из его заново складывающихся ориентиров окружающего пространства, из его можно сказать кокона внутреннего мира, страстей и надежд, миниспектаклей и увлечённости клоунадой.
На самом деле он был, конечно, рад, чтобы отвлечься и переключиться. Но мы всегда мечтаем, что это будет ого-го, а оказывается столько неприятия тебя эге-гей. Ну да он мечтал о чём-то большем, но не знал, что будут так мучить и впиваться. Аверьян азартен и всегда пытается идти до конца. Но раз уж пригласили, взяли, будьте добры играть и по его правилам тоже, в смысле Аверьяна. Аверьян может и упираться и быть упорным, и совсем не хочет чувствовать себя безобидным.
- Аверьян, как можно себя так вести на репетиции. Как можно так общаться с коллегами. Вы не можете нормально работать в коллективе. У вас чудовищное порою настроение. И это повторяется с завидным постоянством. У Аверьяна глаза на лоб лезут от словесного вероломства. - Да получается так, что вы никого не уважаете, не цените людей. От вас же не просят многого. Вы эгоист и думаете только о себе и как бы кого-нибудь задеть, отыграться за свое ужасное настроение. – Так пытался отчитывать Аверьяна режиссёр проекта, человек неплохой, местами добрый, но не менее амбициозный и настроенческий. Настроение? Какое настроение? Аверьян весь в работе, в процессе, в полпути, на перепутье! Куда уж ему что-то с кем-то выяснять и делить?! – Вы должны переживать за коллег и всячески им помогать. На что Аверьян сказал: - Да пошли они, не буду я ни за кого переживать и никому помогать. У меня роль он отнимает, а я буду его поддерживать, подсказывать и наблюдать в зале как он играет. – У вас ещё никто ничего не забирает, пусть человек сыграет хоть разок, а вы из-за простого ввода устраиваете такой демарш, как же с вами можно работать в дальнейшем, если вы на коллег плюёте и посылаете их? Всё сплошные преувеличения. Аверьян давно понимает, как «любят» режы актёров. Только спектакль им подними, сделай своими руками собственную роль, выпестуй, создай настроение. Поднял и будь здоров, завтра уже не помнят, тем более ты же не медийное лицо. Куда уж нам. Но и актёры давно всё знают про режиссов и точно так же их «любят». И не надо ждать чуда, и жалеть режиссёров не надо, и благодарить их не надо, ну так якобы на всякий случай, а вдруг ещё куда позовут по старой дружбе! Их надо при случае точно также безжалостно «колоть и щипать» и хихикать про себя. Это не я, это не я, это не я!!!
Аверьян жадно хватает свою роль и никому он ничего не желает, ни хорошего, ни плохого. Просто, как дитя живёт своей ролью, и любое поползновение считает нападением на любимую игрушку. И если бы ещё этот, так просящий именно его роль был бы к нему добр. А то ведь нет, он ставит ему подножку. При первой встрече ляпнул: - Меня срочно вызвали на подстраховку и возможно на замену, с актёром вроде как на эту роль ошиблись. И всячески рвётся показать, что и он может играть. И играть также как Аверьян. Но это ему так кажется – потому как, если Аверьян взялся за роль, то тягаться с ним бесполезно и даже рядом стоять. Бесит это Аверьяшу. А второй состав он вообще не выносит. Не отдам, возмущается про себя наш герой. Аверьян незлопамятный, но слова «с актёром ошиблись» сказанные ему прямо в глаза запомнил и потом долго делал вид, что ни в чём не виноват, что этого актёра на замену никак не приглашают репетировать и на сцену даже не вызывают бедняжку. Про себя Аверьян получал истинное удовольствие, а зачем пытаться так умничать. Чужого Аверьяну не нужно, а своего не отдаст! Тихий слишком этот актёр, а Аверьян очень громкий.
Аверьян был немного задет, чуть-чуть расстроен, но понимал что только он сам прав. Кто может ему быть судьёй, только его совесть и собственная природа. Аверьян: - Не могу я быть добреньким и злым я быть не могу. Я добрый с нормальными, с другими, я не добрый. Нет, я просто никакой. Не может человек способный, что способный – яркий, талантливый, выделяющийся из толпы быть ровным, и нашим и вашим. А вы прекрасно знаете, что я могу, и чего нет? И, что я могу делать благодаря своему темпераменту неврастеника?! Это как музыкальную партитуру играть, это ноты, это математика, это не средний уровень. За это меня и кусают. Здесь и отношение к людям другое, в работе в репетиции я как маленький мальчик которого в детстве недолюбили, недодали ласки и материнского тепла, поэтому я жесток, нет, не жесток а требователен к людям. И если уж так сказать «люблю», то люблю тех, кто меня любит, кто ко мне хотя бы нейтрален. А не смеётся мне со злостью в спину. И не смотрит мне нахально в глаза. К коллегам у меня черное и белое. Может я не всегда чувствую грани, но мне часто кажется, что меня хотят обидеть, и я защищаюсь, я не могу позволить разрушать мой внутренний мир, свою страну Сложных Переживаний.
Аверьян: - Именно обида меня ведёт, руководит мной, но и она меня спасает от злых вглядов. Я же вижу, что этот человек меня ненавидит, и я даже тратиться не буду, чтобы с ним здороваться и общаться. Но и он пусть не думает, что подловив меня на этой слабости, он может манипулировать этим и подставлять меня, я вижу, я чувствую это. И если я сделал вид, что ты мне не нравишься, не надо разыгрывать эту карту, не получится выжать из этой ситуации максимум пользы для себя. Середняк, конечно же, поднаторел в защите своих интересов, но людям талантливым помогает что-то свыше. Я просто отстраняюсь от непонравившегося мне человека. Да, иногда я бываю предвзят, но тогда покажите мне вашу драгоценную человеческую любовь, всепрощение, или идите прочь.
После того когда совершенно неожиданно любимого режиссёра Аверьяна назначили главным в одном небольшом но милом театре, кто только не пнул Аверьяна со словами: - Ну, что ты теперь в «Простыне»? Это раньше был театр «Простыня», а теперь наш уважаемый новый руководитель, новая метла определил новое название «Простор». Не знаю, что он имел ввиду. Они же такие талантливые… художники!!! Поздравляем! На что Аверьян скромно удивлялся и пожимал плечами: - С чего вы взяли, кто меня туда возьмёт? Со свиным-то рылом, да в калашный ряд. Да, ладно, - отвечали, - этому же дали театр. Ну, и что, что дали, я-то здесь причём? Как это причём? Ты его любимец! – с некоторым сарказмом отвечали ему. Почему это я его любимец? За два года что-то ни разу не ощутил я этого, особого отношения?! - Ну, как же ты так орёшь на спектакле и солируешь и углы сшибаешь, и мёбель меблируешь, и слова не даёшь сказать, что святых выноси! – говорили ему.
Да, Аверьян, действительно очень ярок в спектакле и громок и пытается нажимать на все педали от полной дури и дикого куража и ему это не запрещают, и быть первым и солировать, но режиссёрской любви к своей актёрской персоне он не замечал. Это всё труд, работа Аверьяна над ролью, его успехи и неудачи. Наоборот, особенно на первых порах, во время начальных репетиций нашему милому Аверьяну приходилось столько терпеть нетерпимости и агрессии от режа. Да, и не только неприятия, а просто прямых оскорблений в свой адрес, типа, что он делает, куда он пошёл, ну это что такое, он, что ничего не может делать, он не может придумывать, элементарные вещи не может, неужели так трудно сделать так, где он работает, в каком театре и вообще у кого он учился, откуда он взялся и как он здесь? А Аверьян после малых театральных форм, после перемежающихся с небольшим и чуть большим успехом съёмок, так жадно вцепился в этот проект и в эту роль, которая была для него по сути написана и делать ему в ней с его дарованием по было нечего, всё постепенно бы с репетициями легло на свои места и заиграло сотней граней. Но режиссёр почти с самого начала как будто решил впиться в Верного.
Режиссёр этот был у нас… Ой, впрочем не буду давать ему характеристик, он слишком на слуху, он слишком пафосен… ой-ой, не буду! Обойдёмся без окраса этой творческой многогранной личности. Он самоуверен и раньше был совершенно нагл, презрителен и не считался ни с кем.
В этот проект Аверьян попал легко и случайно. Когда ему позвонили и сообщили, что его приглашают на кастинг нового проекта к такому-то режу в 12 дня, он услышав имя режиссёра понял: - А это тот со сложным характером, и никого не уважает и не ценит? Ой, с ним не хочу работать! Но кастинг, пробы есть пробы, за нами и за нашими просьбами наблюдают кукловоды. Просим-просим, а потом в кусты. Нежелание ехать было сильное, какое-то жуткое неприятие подсознательное этого человека. Просто заеду, озолочу своим талантом, отмечусь, что был и до свидания, успокаивал себя наш Аверушка. Режисса этого я и боюсь и просто не хочу с ним работать по слухам, которые до меня о нём доходили раньше.
Аверьян решил убить сразу двух зайцев и на каст заскочить, и, собрав котомку пляжную съездить погреться на солнышке и поплавать в водах залива и за молнией поохотиться, авось ещё разок повезёт. Оделся он соответственно в шорты и ржачную футболку и вот таким пришёл на встречу. И надо же такому случиться его взяли. Хотя, как он сам этого не хотел, «так заскочу», а то небеса потом в новых пробах откажуть. Жуть-жуть! И руки к тому чтобы взяли не приложил. Реж этот на нас нескольких вошедших так через губу посмотрел, передёрнулся, переёжился, и уткнулся в бумаги своейные. Сказал, что всё понял, вам позвонят. – Кто позвонит, подумал Аверьян, - дождёшься от вас, толком и не взглянул и в сложный внутренний мир-то не всмотрелись вельможные. – И сидит, прям ну весь такой деловой, а чо звали-то, за бесплатно покататься, между прочим дорога денег стоит! «А просто забесплатно не умею, ни хочу, не буду никогда», вспомнил Аверьян слова из какой-то песни, чтоли. Разозлился Аверьян сильно про себя и подумал: - Да, идите вы… Будь я не я, и будет по-моему. Ишь ты расселся, а мы так получается, ноль, шиш, шишок, то есть ничто?!
Мужички актёры не солоно хлебамши вышли с ассистенткой вон, а Аверьян как бы замешкался… И начал свою игру. Не стал выходить, а стал расправлять свою котомку пляжную, ну ту с которой его молния пи… пижмой прикрыла. Режисс, исподлобья взглянул из-за длинного стола. Аверьян жамкая котомку: - Вы знаете, я вам сейчас кое-что покажу… Режисс: - Мы всё поняли, вам позвонят. Аверьян начал лазать в котомке, что-то ища: - это недолго, много времени не займёт. Режисс: - Спасибо не надо, у нас есть ваши координаты. Аверьян: - Этих нет!.. Да это быстро, минута. Режисс, ворочая бумаги, напрягаясь, выдавливая слова: - Спасибо, благодарю. Аверьян, продолжая шариться в бардачке… котомке : - Ой, да что вы, это секундное дело, много не займёт. Режисс, очень напрягаясь и приготовившись к непонятному. Пришёл какой-то странный, и не прекращая лазает в сумке, и что-то обещает показать? Что именно он хочет показать, а мало ли что там у него, столько в новостях зла и ненависти, что он там прячет? В глазах режисса появился даже, наверное страх и недоверие, и возможно уже попытка держать ситуацию под контролем, как это любят у нас делать, всех держать под контролем! Он оторвался от бумаг и сказал: - Можете идти, ждите ответа. Аверьян подумал, какого от вас ждать ответа ещё уже вполне можно? Никакого! Приходите завтра? А кто мне дорогу и дорожный кофе оплатит? И сказал: - Да уже почти сейчас, миг и готово. Режисс, слегка привстал, что сделает сейчас этот малохольный? Аверьян, раздвинув края сумки, сделав мхатовскую паузу: - А… ну вот!, - и скинул с себя чудесный красивый замечтательный, так ему шедший немного рыжий… парик. Режисс, расслабился и плюхнулся обратно на стул. Аверьян победоносно: - А вот такой я вам точно пригожусь! Я, между прочим, месяц назад на водохранилище Мытищинском в сериале бумажного змея пять дней ловил! Что мне этот ваш «Запутанный жир», распутаем. Тем более режисс, приметил Аверьян, в районе сердца себе что-то трёт, значит, мотор не совсем в порядке, излишний жир, холестерин не в норме.
Тут заходит помощница режисса, видит Аверьяшу в полной норме волосихинской и слышит голос хозяина вальяжный и грубоватый: - Дай ему этого истеричного… пусть почитает… Только так, где-нибудь в коридоре, не здесь… И уткнулся в свою периодику бумажную, ну типа мизансцены будущего спектакля простраивает, гений. Наш фокусник ликовал. Аверьян почти лысый, но всё такой же красивый, взял котомку, толстенную роль и пошёл читать. Состав уже был почти подобран. Помощница долго одному Аверьяну штудировать роль не дала. Аверьян зашёл в помещение и в читке быстро ухватил нужную интонацию и звучание своего героя. И плавно, к огорчению самого Аверьяна проба перешла в репетицию. Затухнул пляж, отложилась молния. А ведь он зашёл ненадолго сюда, так одной ногой, на полсекундочки. Аверьян почувствовал, что без него его женили, и без слов взяли в проект. Репетиция закончилась, а всё только начиналось.
Он ещё подумал ну сложный этот режисс и злой как собака, и чего я тут буду. И ещё артисты все такие репертуарные и есть, чем хвастаться и есть, чем гордиться. Бедный Аверьян, почти безродный. Нечего ему сказать в своё оправдание, не может он предоставить чистую родословную. Всё у него какое-то безродное, бесприютное, потерянное, истерзанное. Или может он сам так о себе думает, что у него в голове, кто это знает, только он сам об этом знает, но не всё ж рассказывает. Когда он всё-таки поделился небольшим секретом, он сказал: - И у меня кое-что припасено, но что вспоминать прошлое, я надеюсь только на себя.
Так вот состав актёрский был великолепен. Подбор изумительный. Все творческие личности такие можно сказать, значится, того этого самого… издермаматические… ну это… очень драматические. Серьёзные, пафосные, академическими театрами супер использованные, мусоленные, слегка солёные, и перетёртые и пережмаханные, и кое-где выброшенные. И режисс такое задание дал клевретам по наветам. Ему, видите ли, нужны суперсупер, искончавшие, закончавшие, суперинституты, суперпедагоги и невзошарашенные вузовские школы. И они такое и были. И Аверьян, ну, дурак дураком, такой весь в шортах ни к месту, выпадающий из стройного ряда атлантов… талантов, и с таким неврастеническим темпераментом. Непонятно, откуда вылезший и к таким светилам затесавшийся. И вот взяли же без суперпупер, как мы можем и когда нам надо мы же плюём на условности. Ну и он же хорош, и глаза загорелись у всех. Но пусть малыш не радуется, совсем кровушку мы у него за такое благодеяние попьём. Да и попили. Аверьян чувствовал подвох. Но как сладка бывает победа. И как бодрит выражение: накоси выкуси.
Режисс с первой репетиции на всё, что делал Аверьян корчил брезгливые рожи. Было очевидно, что он как бы не принимает эту человеческую оболочку и не знает, что делать, как быть? Ошибся ли он в кастинге и пора гнать этого засланца молнии, или что, не всё сходится, но он бесит, думал режисс. Этот худосочный и слабый внешне актёр был очень громок и необычен в своих проявлениях. Было видно, что он не боялся быть самим собой, ему тесны были общепринятые рамки и у него не было потолка, он был такой гуттаперчевый. И в какие-то моменты этот странный человек загорался ещё сильней и отключался от внешнего мира и жил в репетиции своей жизнью незаметно предлагая огромную палитру красок. И режиссу недоверяющему этому «неприятному» человеку приходилось только осаживать Аверьяна и просить умерить темперамент на 80%.
Аверьян же понимал, что попадая в роль, он слишком сильно выпадает из крепкого мастерового ансамбля, в котором никто ничего не предлагает, но стараются точно выполнять указания режисса. Хотя режисс особо не увлекался режиссурой, он был очень занят своими всяческими делами и просто просил всех ходить… то направо, то налево, то ближе, то дальше. Ходим-ходим, ну и по пути чего-нибудь находим. Ко всем как-то режисс ровно дышал, но Аверьян был притчей во языцех, это даже актёров удивляло. Был бы Верюша девушкой он бы обрыдался, но слёзы у него не текли.
Аверьян чётко понимал свою цель – он обязан выйти на премьеру и первым составом. Он всё глотал и про себя только посылал подальше и надолго. Но настал после месяца репетиций критический момент, когда на простой одиночной сцене режисс решил разрежиссироваться, или просто впиться в Аверьяшу. Аверьян повторял одну и ту же сцену раз за разом, хотя делать там было нечего. Режисс стал откровенно издеваться и смеяться над Аверьяшей, аппелируя к сидящим в зале. С кем он только его не сравнивал, приписывая ему все грехи, какие только есть в мире. Аверьян дурел от этого человека, но азарт говорил ничего потерпи, ну и скот же он. Пусть думает о себе, что он хороший и добрый, до какой ручки он может дойти в своём глумлении. Но в какой-то момент Верный в запале повторяя одну и ту же дебильную сцену, случайно ударился рукой и пошла кровь. И это вырубило нашего героя. Аверьян не то чтобы боялся крови, но его пугали такие случайные внезапные раны, он глупо боялся чем-то заразиться. Верного волной захватило рыдание и он крикнул: - Я репетировать не буду. Я ухожу. И он пошёл, приняв решение уйти с проекта, не на помойке же он себя нашёл. Он дошёл здесь до края, он даже испытывал этот край, но иногда хамство, которые порой люди за собой не замечают и думают, что это шуточки таковыми уже не являются. Они больно ранят.
Бывает так много делается, но не получается, не случается, не можешь ты вырваться из определённого, либо предопределённого круга. Не понимаешь механизмов другого бытия, что-то делаешь не так, либо не дано понимать. Ничто нам не дано, никакого выбора. И можем мы просить только наилучшего, а что такое для нас наилучшее знать мы не имеем возможности. Аверьян пришёл в гримёрку, ему принесли бинт, какую-то замазку. А он стал собираться домой. Новый спектакль, проект потерял для него весь свой смысл. Он придёт домой приготовит что-то очень вкусное, съест яблоко и впереди у него очень много отложенных из-за проекта дел и планов. «Перерыв заканчивается, все на репетицию» бежал по коридору голос помощницы, но Аверьян этого ничего не слышал, в душе у него звенело и пели ангелы. Буквально пять минут назад он испытал катарсис, очищение. Его прилюдно били по одной щеке, а он подставлял другую. Он герой. Но есть предел необходимый человеку и достаточный, а режисс этого не понимал и не мог остановиться. Аверьян почти уже собрался и был готов уходить, как зашла Ника, помощница и сказала: - Аверьян, тебя там все ждут между прочим, репетиция. Аверьян: - А я ухожу. Ника: - Как это, тебя никто не отпускал. Аверьян: - Я сам ухожу. Проект для меня закончился. Я не мальчик для битья, чтобы надо мной так издевались. Ника: - кто над тобой издевается. Аверьян: - Это уже неважно, мне здесь делать нечего! Ника: - Ты про Мегерова? Да что ты он тебя так любит, ему нравится как ты репетируешь и он только и твердит: - Какой у меня есть актёр интересный, всегда удивляет! Брось, пошли. Аверьян: - Не знаю, Ника, я про эти выдумки, я так себя отдаю проекту, а получаю только пинки и недоверие, я больше так не могу. Ника: - Пошли я сказала. Всё будет хорошо! Она схватила Верного за руку и потащила на сцену. Все чувствовали что-то неладное, и когда Аверьян появился закрытый, немного подавленный и себе на уме у всех широко открылись глаза. Аверьян тихо отрепетировал отведённое время до следующего перерыва. Он был как после молнии чистый и освобождённый, недоступный для эмоций.
Когда очередной перерыв закончился он спокойно сел в зал. Пожалуйста, есть же второй состав, пусть репетирует, вот его шанс, если Аверьян так плох, он готов уступить. Пробуйте, давайте, теперь Верный свободен от претензий на первенство, есть лучше и талантливей. Все актёры потихоньку потянулись на сцену. Аверьян сидит в зале. Второй состав тоже в недоумении, как быть, что делать? Режисс встаёт поворачивается к Аверьяну и говорит громко и слышно всем: - Аверьян, мне нравится, как вы работаете, репетируете. Меня в вас всё устраивает. Всё будет хорошо. Давайте продолжать. Идите на сцену. Многие сказали, что они вообще ничего не поняли, а был ли конфликт или что-то подобное. Но с тех пор ни одной претензии режисс Аверьяну не предъявлял, а местами очень похваливал. Аверьян тем не менее был начеку, никому не верил и на репетициях в тёмных уголках только молился, так они его все достали, чтобы дойти до премьеры. Кто-то сказал, что ты, Аверьян, был поначалу слишком закрыт, роль-то твоя, типа я её сделаю, но только не трогайте меня, не лезьте ко мне в душу. А это не прокатит, и ему нужно было «пробить» тебя и тогда всё стало на свои места. Пошла учтивость от режисса, но Аверьяна это уже не устраивало, он вычеркнул этого человека из списка, тех, кому можно доверять. Он просто его не любил, не принимал душой и даже видеть не хотел.
Спектакль получился грандиозный. Всё было и красиво и дорого. Шикарные декорации, костюмы от лучших швей-мотористок, оформление, свет… Всё на высшем уровне. И конечно же чудесные артисты. Аверьян со своими шутками, ярким образом, конечно же блистал, был на первом месте. Режисс много его хвалил и удивлялся, как это на репетиции было столько всего, а тут на премьере ещё новые краски образа появились. Немного погодя режиссу дают театр, спектакль прекращает своё существование. Аверьяну в новый театр предложения не поступает.
Столько было сделано, предложено, рождено. Столько импровизаций реприз, Аверьян фонтанировал идеями, и его считали завистники баловнем судьбы и вот он идёт никому не нужный. Всё просвистело мимо! И замаячивший было театр, и чуть было не ставший своим, в истинном актёрском понимании, режисс-режиссёришко. Плохо это пройти мимо таланта!!! А он прошёл мимо, сознательно сделав это. Прошёл нарочито мимо таланта, имея возможность открыть новую, так ему необходимую дверь. Бог откроет Аверьяну эту дверь. А вот этот режисс потерял эту возможность сделать хоть что-то стоящее, настоящее, и он знает об этом чётко. Это его правда. Но ПЛОХО ПРОЙТИ МИМО ТАЛАНТА!!! Снег серебрит ветки деревьев, ресницы, как мишура новогодняя, кутерьма, а наш Аверьян, как оплёванный идёт и захлёбываясь, не прячась от снежинок и прохожих, рыдает навстречу новому дню, навстречу новому завтра, и верит оно принесёт ему новые невероятные встречи, а этих людей надо забыть. Не им он дарил этот праздник своей одарённости, таланта, человеческой силы и радости. Себе он это дарил и зрителям, которые обязательно его примут. Он с некоторых пор стал легче жить, менее ранимей. Для него эта жизнь не в долг, не взаймы, а просто подарок, то есть радость подаренная небесами, низвергнувшейся молнией, за веру в лучшего себя, и ему ещё шагать и искать. Что ему суета, он может с грозой потягаться. Иду на грозу! Неоценили! Проще с середняком и безопаснее? Идите! Идите, только подальше, как можно дальше вон. - Меня молния ударила, а вы горите в аду. Мне точно с вами не по пути. Я знать вас не знаю, и при случае мимо пройду. Аверьяна душат слёзы, может и он не прав, а все другие умницы и молодцы, им же тоже надо. Сильным и слабым, могущественным и не очень, все стремятся к успеху. Ресницы в сверкающих снежинках, а впереди он видит новые надежды, чувствует новые горизонты. Он пойдёт без этих не понимающих, не ценящих его чудесного дара любви заразительности, увлечённости, смелости, безоглядности. Снег кружится летает… Снег валит крупными хлопьями, а слёзы ещё сильней, и не может остановиться Аверьян. Ничто его не успокоит…
Раздаётся звонок…
Все аналогии исключены, герои выдуманы, ситуация придуманная, история надуманная!!!