Жучок для Карелина или Как пришлось закон нарушить

Александр Владимирович Карпенко
Это произошло в 1991 году. Я тогда начинал работать в Управлении по борьбе с организованной преступностью старшим оперуполномоченным по особо важным делам. По-нашему, «важняком». Тогда это подразделение называлось оперативно-разыскное бюро - ОРБ. Летом памятного для нашей страны года ОРБ провело серию  громких арестов среди участников организованных преступных групп Твери. Около десяти человек. В числе арестованных был известный в городе криминальный авторитет и спортсмен Виталий Карелин. Его имя, несмотря на то, что несколько лет назад он был убит, в Твери, до сих пор на слуху.

Что можно сказать о Карелине? Человек он был сложный и противоречивый. С одной стороны, талантливый спортсмен. Тренер. Не злобный, в общем-то, человек, готовый всегда прийти на помощь друзьям. С другой - один из "пионеров" тверского рэкета. Организатор преступных групп вымогателей, куда входили его воспитанники из боксерских секций. Большинство из них в период большой криминальной войны в Твери середины 90-х будут убиты. Погибнет от рук убийцы и сам Карелин. Правда, это произойдет позже, когда он вернется из заключения по отбытию срока за организацию покушения на вице-мэра Твери.Часть из его воспитанников пойдут к "браткам", а многие станут работать в милиции.  И хорошо себя зарекомендуют на работе в правоохранительных органах. Все его воспитанники, оказавшиеся в разных лагерях, уважительно относились к Карелину. Я бы решился сказать, что у них было своеобразное "боксерское братство", не мешавшее каждому заниматься своим делом.

Ну а в 91-м ОРБ пыталось не успешно посадить его первый раз. В начале расследование уголовного дела шло гладко. Потом начались проблемы. Основной причиной развала уголовного дела, в котором фигурировал не только Карелин, но и самые известные в будущем тверские криминальные авторитеты, стала наша неподготовленность и устаревшее к тому времени российское законодательство.

Мы тогда поспешили с арестами. Надо было тщательнее готовить доказательственную базу, а не надеяться, что после ареста подозреваемые начнут давать признательные показания. Но у нас просто другого выхода тогда не оставалось. Судите сами. Поток потерпевших от рэкета предпринимателей, обращавшихся как в ОРБ, так и в местные районные отделы милиции, рос день ото дня, а ничего реального правоохранительные органы не предпринимали.
 
Сыщики находились в состоянии постоянного стресса, не были удовлетворенны результатами своей работы. Были подавлены, деморализованы, многие просто уходили из милиции. Сыщик, у которого нет возможности реализовать накопленные оперативные материалы в уголовные дела, смысла в своей работе не видит.
 
К тому времени законодательство окончательно устарело, а техническая оснащенность правоохранительных органов была на нуле. На всё ОРБ у нас тогда был один автомобиль - старенькая красная «шестерка». Дошло до того, что на встречи к источникам мы на общественном транспорте ездили. И это в ситуации, когда преступность росла как на дрожжах, совершенствовалась и наглела.
 
Но вернемся к нашему рассказу. Чтобы ограничить связь арестованного Карелина с волей, мы не стали его держать в Твери, а отправили в следственный изолятор Кашина. У следствия к Карелину была одна главная претензия. Проверяя кооперативы и зарождающиеся тогда коммерческие предприятия, мы установили, что во многих из них он числился в штатах сотрудников (как правило, заместителем директора) и исправно в бухгалтерии по ведомости получал зарплату. Это было вменено ему в вину как вымогательство. Человек физически не мог одновременно работать в стольких организациях, разных по профилю и специфике своей деятельности.
Впрочем, тогда обвинять его в организации преступной группы мы даже не пытались. Было бесполезно. Адвокатом у него был Владимир Розенберг.

Как-то он заявил о желании встретиться со своим подзащитным. Отказать во встрече никаких оснований у нас не было. К тому же тогда мы хотели понять, почему окружение Карелина, его адвокат принялись развивать такую бурную деятельность. Какой подарок они нам готовят. Никаких активных следственных действий в отношении Карелина не проводилось. Дело разваливалось. Что же они так зашевелились?

Решили послушать, о чем Карелин хочет говорить с адвокатом. Поручили это дело мне. Начальству легко сказать: послушай! А как это сделать. Никакой специальной техники у нас не было. Да и по закону делать мы это не могли. Получается, что надо нарушать закон…

Через год российское законодательство наконец-то будет изменено. Начнет в подразделения УБОП поступать и спецтехника. Но это будет только через год. А что нам, в данном конкретном случае мне, было делать в 91-м. В замочную скважину, что ли, подслушивать? 
Выход все же нашли. Вспомнили, что как-то при обыске по этому делу у обвиняемых был изъят самодельный микрофон, так называемый «жучок», размером со спичечный коробок и с двадцатисантиметровой антенной. Сигнал с микрофона мог принимать любой приемник в диапазоне FM, на безрыбье, как говорится, и рак рыба. Решили воспользоваться бандитской самоделкой.
 
Мне пришлось срочно ехать в следственный изолятор Кашина. Необходимо было опередить адвоката. По важности случая мне была даже выделена наша единственная машина.
 
Кашинский изолятор буквально через месяц прогремит на всю страну, и даже мир. В нем будут содержаться самые элитные арестанты страны - члены ГКЧП. Охраняться он будет как особо важный государственный объект.  СИЗО практически заменят весь личный состав. Охрану будет вести Тверской ОМОН и Московский спецназ. На территорию изолятора даже бронетехнику введут, поставят пулеметы. Такого здесь никогда не видели. Да и больше, дай Бог, никогда не увидят. Кстати, охраной членов ГКЧП тогда руководил малозаметный человек, небольшого роста, одетый в потертый серенький костюмчик. Будущий министр МВД России Виктор Ерин.
 
Впрочем, о том, что главный тюремщик гэкачепистов вскоре станет нашим министром, тогда никто еще не знал. Как не знали мы и того, что государству, представителями которого мы являемся, остается существовать всего несколько месяцев. С развалом страны будут выпущены все наши арестованные, а уголовное дело на них будет прекращено. Из всех арестованных впоследствии в живых останется только один. Он сейчас осужден и отбывает наказание за терроризм. А может уже и вышел на свободу. Я как-то отдалился от проблем преступного мира.  Своё, как говорится, отвоевал.
 
Приезжаю в Кашин первым. Ничего не стал объяснять работникам СИЗО. Хоть они и свои, но кто знает. Время-то непростое.
 
- Мне надо осмотреть комнаты для допросов, - сказал руководству изолятора.
Таких комнат в Кашинском СИЗО было две. Зашел в одну из них. Сотрудник изолятора увязался за мной. Я нервничаю. Все-таки первый раз в жизни, да еще незаконно, устанавливаю прослушку.

- Выйдите и закройте дверь, - отшил назойливого и излишне любопытного контролера.

Сказано, видимо, было резко. Контролер выскочил из комнаты как ошпаренный и резко захлопнул за собой дверь. Умышленно он это сделал или по неосторожности, до сих пор не знаю. Поначалу я и не придал этому особого значения. Ушел и ушел…
Установил «жучок». Пора, думаю, и на волю. Но не тут-то было. Контролер так сильно хлопнул, что рассохшаяся дверь крепко вжалась в дверной косяк. Ни туда, ни сюда. Заперт.
 
Дверь открывалась наружу. Попытался с разбега ее выбить. Не поддалась. К тому же следственный кабинет был так мал, что и разбега-то никакого не получилось. Только грудь ушиб. Пытался несколько раз. Безрезультатно, только эхо от удара по тюремному коридору раздается. Осмотрел кабинет. Что делать. На окнах решетки. Не вылезешь. Да и опасно в тюрьмах по окнам лазить. Все – «замуровали», думаю. Теперь я здесь надолго. В ОРБ, когда узнают, будут  надо мной смеяться, как, сам себя в СИЗО посадил!..
Неистово стал стучать кулаками в дверь. Звать контролеров. Слышу топот. Прибегает наряд. Голос дежурного:

- Что случилось?

Объясняю. Слышу их матерок и сопение. Пытаются открыть дверь. Снаружи им сделать это еще труднее. Один из контролеров с силой рванул ручку двери на себя. Дверь не поддалась, он только ручку из нее с корнем вырвал. Слышу как он, матерясь, упал.

- К Карелину приехал адвокат Розенберг… Что делать? - раздается голос помощника дежурного в глубине коридора.
 
- Ни в коем случае не пускайте! - ору что есть мочи. - Делайте что-нибудь! Вызволите меня отсюда!
 
Они знают, что адвокат, ни при каких условиях видеть меня не должен. Иначе он сразу всё поймет, и операция сорвется. Сотрудники изолятора в панике. Ругаются между собой. Свалился же я на их голову.
 
Адвокату Розенбергу сказали несуразное: в изоляторе отключено электричество (в тюрьмах все замки работают от электричества), и они не могут открыть входную дверь.
 
- А тогда почему в тамбуре у вас свет горит? - интересуется Розенберг.

И тут же получает вдумчивый ответ:

- Да пошел ты!..

Розенберга в конце концов куда-то отослали, с пожарного щита сорвали топор. Стали отжимать дверь. Рывок. Уф!.. Дверь поддалась и с грохотом открылась, вызволив меня из неволи следственного кабинета. Я тут же юркнул в комнату рядом, где находился магнитофон.
 
О чем говорил Карелин с адвокатом. По понятным обстоятельствам рассказывать об этом не буду. Тогда, вероятно, в запальчивости находящийся в СИЗО Карелин сказал такое, что надолго повергло в шок всех причастных к расследованию его дела оперативников. Ну а заодно и предельно ясно продемонстрировало нам то, что впереди у нас служба будет нелегкая, да и стоит ли вообще служить в таком государстве…
 
Во всяком случае, то, что сказал Карелин, да еще после того как его уголовное дело окончательно развалилось, вынудило одного нашего сотрудника  уйти из правоохранительных органов. Он потерял интерес к активной работе и в сложившихся тогда обстоятельствах вскоре ушел на пенсию. Хотя сыщик был, как говорится, от Бога.
 
Больше подобных поручений я не выполнял. Трудные это были годы. Много толковых и честных сотрудников ушли просто в никуда. И все-таки, я считаю, главное, что у нас тогда было, это воля и желание работать. А есть ли они сейчас?

Пишу свои рассказы и ненароком ловлю себя на мысли, что даже не верится – как же давно это было и всё это было со мной.