У нас была кошка. Красавица, с голубыми глазами, дымчатого окраса. По национальности тайка, то есть восточных кровей – чувственная и сексапильная. Она чаще остальных кошечек желала и хотела быть желанной. Для нашей молодой семьи, занятой учебой и всем на свете, данное обстоятельство создавало серьезную дилемму. В то время я, только переехавшая из Еревана в Москву, не знала и не подозревала о существовании подобных проблем с животными, о наличии разветвленной сети столичных обществ кошатников, клубов любителей кошек и прочих подобных организаций. Наша кошечка то и дело орала и требовала удовлетворения своих плотских инстинктов. Иногда, чтобы хоть как-то отрезвить изнывающую от желаний тайку, мы выпускали на несчастную мощную струю ледяной воды из душа. Но проблема этим не решалась, а со временем, можно сказать, усугублялась. И тогда одна из моих московских подруг передала номер телефона кошатницы.
Я позвонила... далее привожу диалог дословно:
– Здравствуйте, – сказала я и сразу поняла, что совершенно не подготовлена и не знаю, как сформулировать свою, так сказать, сводническую цель. На том конце провода ответил очень сонный голос. Стараясь казаться уже опытной московской кошатницей, я бойко стала предлагать свою девочку и одновременно рассказывать о ее невероятной притягательности как юной кошечки.
– Окрас? – коротко спросила моя собеседница. Я яростно нахваливала:
– Дымчатая, с бархатной шерсткой, изящно-хрупкая, тонкокостная, и маленькое белое пятнышко на грудке!
– Это плохо, – безразлично сказала женщина. – Родители из простых.
Я оскорбилась:
– Ну что вы, вполне приличные! И вообще, нам самим нужна порода, мы же не можем с каждым!..
– Людвиг очень устал, вчера прилетел из Германии, – заявили на том конце провода.
– Как?! – не поверила я своим ушам. (Неужели Людвиг, даже будучи котом с активной жизненной позицией, может летать на самолете один?)
– Столько девочек, это просто невозможно! Бесконечные звонки, он отказывается! И я его понимаю... Таких, как он, мало осталось, – продолжала женщина.
«Это, что же, – подумалось мне, – она о сыне так?»
– Людвиг, ты поел? – с заботой в голосе спросила женщина и добавила: – Наконец-то он сел на диету, сколько раз я предупреждала его: себя надо поберечь. Скинуть несколько килограммов. Плохо стал выглядеть, да и настроение уж не такое, как прежде! Подостыл!
И она продолжала:
– А ведь он невероятно талантлив: то, что многим не удается длительное время, у него получается с первого раза – отсюда и такая известность. С ним легко и одновременно сложно, как, собственно, всегда с особо одаренными...
– Как же нам быть? – жалостливо спросила я. Сама лихорадочно пыталась додумать, кем ей приходится этот Людвиг.
– Девушка? – неожиданно строго и деловито осведомилась она.
– Ну конечно, романтичная и неопытная, – со светлой грустью в голосе, томно сказала я.
– Ноготочки подстрижены? – недоверчиво вопросила она.
– Готовимся стричь!
– А зубки как, здоровы? – с сомнением поинтересовались на том конце провода.
– Вчера были у доктора, – соврала я.
– Какой шампунь используете?
– Лучший!
– Как со стулом?
– Всегда отменный! – гордо заявила я.
– Записывайте адрес, – скомандовала женщина, – приезжайте после полудня, попробую уговорить Людвига... Да, еще подстилочку, горшочек, что-нибудь вкусненькое, и 300 долларов наличными не забудьте!
– ХАрАшЁ, – сказала я со страшным невольно прорвавшимся армянским акцентом, который в течение беседы усердно скрывала, и положила трубку.
Кошечку стерилизовали.