Не люблю ночь. Не люблю просыпаться с гулко бухающим сердцем, в поту и пересохшим ртом. Ночь… Пожалуй, это единственное время суток, которое наводит какой-то иррациональный страх. Ты понимаешь, что на самом деле ночная темнота – это всего лишь отсутствие дневного света, что ничего страшного в этом нет, но каждую ночь ты просыпаешься в ужасе. Вот и эта не стала исключением. Я проснулся с ужасной головной болью, весь мокрый, словно мышь, а сердце пыталось вырваться из груди; схватившись за голову, я застонал. Внезапно, словно чертик из табакерки, в окно впорхнул первый солнечный луч, и меня начало отпускать. Однако, из кровати я вылезать не рисковал, а стал припоминать, может, мне что-то снилось такое, от чего, в принципе можно проснуться в ужасе. Но нет, кроме густого тумана, я ничего не мог припомнить. Отправившись в ванную, я мельком взглянул на себя в старинное зеркало, отданное мне в мои восемь лет, прадедом с напутственной речью, из которой я запомнил лишь одну фразу – «Никогда не смотри в него по ночам!», и ужаснулся – весь я был покрыт кровью, уже запекшейся.
- Что за на…?! – Прокричал я, на бегу в душ, где в течение пары часов отмывался. Закутавшись в теплый халат, и начиная пить горячий кофе, я никак не мог отделаться от мысли, что ночью случилось что-то непоправимое… Добавив к кофе коньяка, я стал согреваться, однако, мысли о кровавом душе не давали мне покоя, но я решил не заморачиваться, и подумал о том, что ночью могла пойти кровь носом, потому так и изгваздался. Успокоившись, я осмотрел квартиру на предмет кровавых пятен, но кроме как на кровати, их больше нигде не было, заглянув под нее, я нашел там заколку-крабик, и вздрогнул, а потом улыбнулся – наверняка, оставила моя бывшая девушка, с которой мы расстались не самым лучшим образом. В один прекрасный день она просто собрала все свои вещи и исчезла, без объяснения причин, заблокировав меня во всех соцсетях, и сменив номер телефона и адрес жительства.
- Как же я задолбался! – Много лет назад я отправился на прием к психологу, ибо утренние пробуждения, ставшие кошмаром, утомили меня. Психолог провела со мной только пару сеансов, и на третьем решила попробовать гипноз. Не знаю, что она там услышала, но на четвертый прием я уже не попал – психолог словно испарилась. Я пробовал ее поискать, но везде натыкался на стену непонимания, люди, с которыми я пытался разговаривать на эту тему, смотрели на меня с недоумением, словно не понимая, о чем идет речь, и как будто я выдумал этого человека. Хотя я прекрасно помнил и тот домик, куда ходил, и кабинет, оббитый темной тканью, а окна были постоянно занавешены, от чего создавалась иллюзия полумрака, но это меня, наоборот, всегда успокаивало.
- Ладно, пора на работу. Груз не будет долго ждать, - насвистывая веселую песенку, и выйдя из дома, я сел в машину и поехал на работу, где исполнял свои должностные обязанности весь день с необычайным рвением, как будто в меня кто-то вселился. Раскидав все накопившиеся дела, я вернулся домой, по дороге прикупив пару бутылочек коньяка и новую швабру.
Дома я разгреб мусор, вымыл полы, и включил телевизор. Бурчание на заднем фоне помогало мне расслабиться и заснуть.
- А теперь последние новости. Разыскивается Наталия Эн., тридцати лет, пропала вчера по дороге с работы домой. На вид двадцать-двадцать пять лет, темные волосы, родинка на щеке, была одета в темно-синие джинсы, светлый свитер, и полупрозрачный дождевик, всем, кто владеет какой-нибудь информацией, просьба позвонить в полицию, - я мельком взглянул на экран и вздрогнул, словно от удара током – волосы девушки были кокетливо заколоты точно таким же крабиком, обнаруженным утром под кроватью.
- Да нет, совпадение, - успокоил я себя, допил коньяк, и отправился спать.
Этой ночью впервые мне приснился сон, который я запомнил. Иду я в магазин ближайший, причем стараюсь идти так, чтобы не попасть в зону видимости камер, коих понатыкано в последнее время, как грибов после дождя. Я подхожу к магазину, и тут начинается такой дождь, глядя на который ты понимаешь смысл фразы – «И разверзлись хляби небесные», я захожу в магазин, а там тишина такая, что муха пролетит, а покажется, что проехал бульдозер. Продавщица, пятидесятилетняя Зинаида из соседнего подъезда, сидит за прилавком и почитывает очередной роман.
- Привет, Серега, что – как обычно? – Спрашивает она, не поднимая головы.
- Ну да, Зинуль, заодно денежку отдам, - я протягиваю ей купюры, она с неприятной мне жадностью начинает их пересчитывать своими толстыми волосатыми пальцами, слюнявя каждую бумажку. К горлу начинает подступать комок, но я держусь.
- Ой, Серега, спасибо тебе, - улыбается она во все свои тридцать два золотых зуба, и снова комок к горлу. Поднявшись на небольшую стремянку, она достает откуда-то из-под потолка две бутылки с коньяком, покрытые пылью и каким-то жиром.
- Держи, сейчас закуску принесу, - не надев перчатки, она хватает нож не первой свежести и начинает нарезать колбасу толстыми кружками. Я, еле сдерживая рвотные позывы, хватаю бутылки и бегом вылетаю из помещения, стараясь задерживать дыхание. И как я раньше не замечал, что там стоит ужасная вонь? Вонь, как будто кто-то месяц держал мясо на солнце, и тут я не могу сдержаться и меня тошнит в ближайшую урну. Дома я ставлю бутылки на стол и бегу спать. Последнее, что я помню – это густой туман, образующий какую-то фигуру, но мне все равно, я сладко сплю.
Разбудили меня в этот раз не лучи солнца, а противный вой полицейской сирены. Я потянулся, зевнул, поскреб подмышки и направился в ванну, предварительно себя осмотрев. Ни на теле, ни на одежде никаких подозрительных пятен не было, и я успокоился. Поскоблив морду лица бритвой, я вышел на кухню и вздрогнул – на столе стояли две бутылки коньяка из моего сна – пыльные и жирные.
- Да что же такое происходит! – Сполз я на пол, затем встряхнулся, выпил сто грамм для поднятия настроения и вышел во двор, который был заполнен полицейскими.
- О, Серега, привет! – Кинулся ко мне знакомый полицейский, сын соседки.
- Привет, Лешка, что случилось?
- Не, ну ты прикинь, наркоманы совсем охренели, Зинку-Золотые зубы помнишь, торгашку из Анваровского магазина?
- Ну? – В этот момент в черепе зашевелился мерзкий червячок ужаса.
- Убили ее. Ничего не взяли, не, ну прикинь – бабки веером лежали на прилавке, а никто не позарился, только две бутылки конины уперли, - и коп заржал.
- Как это?
- Как убили? Да по горлышку чикнули и все. Как же рады будут местные алкаши, они ж Зинке денег торчали немерочно. Ах да, Серег, один из наркотов шмот свой оставил, видать, залило кровищей, - и он хохотнул, - совсем наркота мозг людям выела.
- А что камеры во дворе?
- А ничего. Мало того, что прятались от них, так еще и камера, что в магазине, муляжом оказалась. Анвар уже имеет бледный вид.
- А за что? – Червяк в голове разросся до гигантских размеров и колотился в кости моего черепа.
- Ну, негласно же было сказано – ставить камеры, знаешь, как жизнь облегчает нам, простым копам? – И Алексей заржал.
- Чего смешного-то?
- Не, ну прикинь – взять две бутылки конины, и не взять денег. Да, никогда наркотов не пойму. А, и более того, нарки-нарки, но пальчиков не оставили.
Червяк в голове начал сдуваться, и захотелось выпить.
Я вернулся домой, оторвал лист календаря, и залпом выпил одну из бутылок.
- Что же такое происходит? Я, что, лунатик? И в приступах лунатизма убиваю людей? – Мое перекошенное лицо отразилось в зеркале. Внезапно мне показалось, что мое отражение мне подмигивает, я перекрестился, и наваждение сняло, как рукой.
- Не, не может такого быть, не могу я так. Я ж даже червей на рыбалку не копаю, как подумаю, что их рыба жрать будет. – И открыл вторую бутылку коньяка, алкоголь не приносил облегчения, я мрачнел, вдруг где-то в квартире раздался легкий смех. Я пьяно икнул и перекрестился, смех стал громче, я схватил нож и пошел проверять, а не пробрался ли кто в квартиру, пока я тут бухаю. Проверив все комнаты, я налил себе еще выпить, а нож положил на стол. Смех стал немного громче, и раздавался, казалось, уже из-за моего плеча, я обернулся, и, конечно же, никого не увидел.
- Да вашу ж мать, - шептал я, добивая бутылку, и закусывая позавчерашней колбасой. Мой взгляд упал на нож, тот сверкал и переливался, и мне вдруг показалось, что на лезвии промелькнула улыбка.
- Пора к психиатру, причем срочно, - выйдя в сеть, и поискав специалистов, я определился и, накинув легкую куртку, вышел из квартиры. Светило не по-весеннему теплое солнце, алкоголь играл в моей крови, поднимая настроение, ветер шуршал моими волосами, и я всех любил.
В глазах вдруг потемнело, и я присел на скамейку. Мне привиделся прадед, он был очень зол.
- Я говорил тебе, не смотреть в зеркало!
- Дед, я и не смотрел.
- Брешешь, анчуткино семя! – Фигура деда стала увеличиваться в размерах, а правая рука поднялась для удара.
- Да что ты мне сделаешь. Плод моего, епт, воображения. И вообще – не факт, что ты существовал, - спокойно парировал я, не открывая глаз.
- Да?! Плод воображения, говоришь? А знаешь, что это за зеркало, и где оно стояло? И откуда оно у меня – ты ж ни разу не интересовался.
- Да как повесил в квартире, став совершеннолетним, так и не интересовался.
- Ах, так, ну тогда слушай. Правда, по голове меня за это не погладят, придется расплатиться, но не переживай, правнучек, за все сполна, за все сполна, - и дед мерзко захихикал.
- Не тяни кота за бейцы.
- А стояло то зеркальце, внучек, в подвале Ипатьевского дома…
- Где? – Засмеялся я, уж больно смешно звучало название.
- В подвале дома Ипатьева, дебилушка, в том самом, где царская семья расстреляна была, и я имел к расстрелу не самое последнее отношение.
- И что? Хочешь сказать, что злые духи вселились в зеркало? – Веселился я.
- А как тебе такое? Ты не помнишь, но твой старший брат утонул, когда тебе было пять лет, а ему почти пятнадцать. И случилось это на другой день после того, как он в зеркало посмотрелся, забранное мной после дележки шмотья царского. Брать его никто не хотел, а я, идиот, позарился. Сыновья мои померли, не дожив до пятидесятилетия.
- Ну и что? Мало ли совпадений.
- Так вот, однажды ночью и я посмотрел в него, и снова попал в подвал дома Ипатьева. И опять увидел ту сцену, как стреляли и как штыками добивали. А потом увидел себя. Молодого и глупого. Который смотрел на меня с той стороны и видел. Все видел. Он наклонился к зеркалу и сказал ту самую фразу: «Не смотри в зеркало по ночам! Проклято оно. И умрут все, кто посмотрит в него после полуночи. А ты останешься жить. Потому, что проклят!».
- Дико ржу, дедуль, а точнее – плод моих фантазий. Я и так уже к психиатру опаздываю.
- Помни, внучек. Не все можно объяснить бредом воспаленного разума, - фигура сплюнула на пол и исчезла, я же открыл глаза, и почувствовал себя намного легче.
- Какие только глупости не приснятся, - улыбнулся я и подтянул воротник куртки, начинал накрапывать дождь, становилось прохладно. Мой мозг, разгоряченный алкоголем и страхом перед необъяснимым, вытанцовывал какие-то свои па.
- Дзыыыыынь! – Нажал я кнопку звонка на двери неприметного одноэтажного домика.
- Входите, не заперто, - крикнул мне приятный женский голос. Я вошел в дом и огляделся – размерами, как моя двухкомнатная квартира, с высокими потолками, стены оббиты светло-золотистой тканью, тут червячок сомнения закопошился внутри, но я придавил его, и осмотрелся дальше. Длинный коридор уходил куда-то в глубь дома, приглушенный свет рассеянно помигивал.
- Да проходите же, не бойтесь, я вас не съем, - мелодично рассмеялся голосок, я вошел в кабинет и пропал. За столом сидела одна из красивейших женщин, которых я когда-либо видел. Длинные вьющиеся волосы цвета воронова крыла резко контрастировали с небесно-лазурными глазами, пухлые, вишнево-алого цвета губки сложились в самую очаровательную на свете улыбку.
- Здр.. Здравствуйте, - прокхекал я, усаживаясь в кресло перед столом.
- Здравствуйте, мой друг. Хотите чая?
- Дда, да, - уже более уверенно повел я себя.
- Одну минутку. Лена, - крикнула красавица в коридор, - затвори-ка нам чайку. Вам с молоком, медом, корицей?
- На… На Ваш вкус.
- Ленуля, два с молоком и корицей. Вам понравится, - обратилась ко мне она.
- Спасибо. Доктор…
- Друг мой, Я - не доктор. Я та, кто помогает восстановить душевное равновесие. Как правило, еще ни один мой друг не ушел от меня невылеченным, - в ее глазах блеснул чертик.
- Видите ли, простите, не успел запомнить Ваше имя…
- Арнолия, просто Арнолия.
- Сере.. Сергей, - представился я, и расстегнул ветровку.
- Вы прелесть, - резюмировала психиатр.
- С чего Вы взяли? – резко бросил я, - может, я маньяк. Который по ночам режет людей.
- Друг мой, мы с вами до этого еще доберемся. Расскажите же, что привело Вас ко мне.
В течение пары часов я вываливал на эту милую женщину все подробности своей несчастной жизни, включая последние дни.
- Что ж, - откинулась она на кресле, - поработаем. И поработаем плотно. Более-менее мне все понятно, но надо, чтобы и Вы понимали необходимость этой работы.
- Доктор, все, что угодно! Я больше не могу. Последние недели мысли о самоубийстве посещают меня все чаще и чаще. А сны… - И, не сдержавшись, я заплакал, не видя, как меняется лицо Арнолии.
- Что ж, Сереженька, думаю, тебе надо отдохнуть немного. Расслабиться… Давай-ка попробуем гипноз, - она достала какой-то круглый диск и положила его на стол.
- Я согласен. Я на все согласен, - истерически выпалил я, - что надо делать?
- Смотри на диск, внимательно смотри, - я уставился на кругляк, он был украшен различными символами, попытавшись разобрать, какими, я почувствовал, что меня словно куда-то затягивает. И внезапно я вспомнил все. Точнее, мне показалось, что я вспомнил. Арнолия в это время наблюдала за мной:
- А теперь, Сергей, ты хочешь спать. Твои веки тяжелеют, ты хочешь спать… Закрыты глаза, ты погружаешься в сон, тебе хорошо, - с каждым ее словом, я действительно засыпал и, наконец, заснул.
Женщина схватила лежащий на столе мобильник.
- Привет. Ты был прав – он пришел ко мне. Сейчас спит, да. Как же все оказалось легко. Легче, чем конфетку у младенца отобрать. Твой план был гениален. Он весь твой. – Женщина отключилась и подошла к сидящему в безвольной позе мужчине.
- Господи, какой же ты дурачок! – Она рассмеялась, - знал бы ты, как непросто было воздействовать на тебя все эти годы, но месть – блюдо, которое подают холодным. Хоть ты мне и никто, но историей, однажды услышанной, я прониклась. И, пока ты спишь… - Она нежно погладила мужчину по руке, но вдруг, внезапно, тот открыл глаза и, сильно ухватив за руку, притянул к себе, а затем нанес легкий удар в подбородок, от которого женщина ненадолго вырубилась, пока ее привязывали к креслу.
- А кто сказал, что я сплю? – Отрезвил я Арнолию, - Я не поддаюсь гипнозу, но благодаря некоторому расслаблению, я вспомнил все.
- Идиот! Сейчас сюда придет один человек..
- Мне пофигу, кто бы не пришел. А вот с тобой мы сейчас разберемся, - я наклонил голову вбок, женщина вздрогнула:
- Боже, даже жесты у тебя такие же, как у него…
- У кого? – Женщина ехидно улыбнулась:
- Развяжи – скажу.
- Нет, на это я пойти не могу. Кстати, а расскажи, как тебе удалось ко мне во сны забираться?
- Ой, это проще пареной репы. Ты думаешь, что меня ни разу не видел? А вспомни маленький домик с оббитыми тканью стенами? – У меня дернулся глаз.
- Значит, это была ты? То-то я думаю, а чего мне так показалась обстановка знакомой. Дальше.
- Аудиозаписи, включаемые в ночи – великолепны, - женщина хихикнула, кокетливо мне подмигнув.
- Ну, допустим, я тебе поверю. А как объяснить мои якобы походы в магазин?
- Дурашка, НЛП – наше все. Хоть ты и не поддаешься гипнозу, но НЛП…
- Не смеши меня, и умрешь быстро, - я вытащил из кармана нож, раскрыл его и поиграл лезвием перед ее лицом.
- Ты и мухи не обидишь, - хихикнула она, я быстрым движением провел острием ножа по ее руке, показалась кровь, женщина взвизгнула.
- Ори, ори, Ленусик уже дома и тебя не услышит, - издевательски протянул я.
- Откуда…?
- Откуда я знаю? Я все про тебя знаю, и про Ленусика, и даже про чудака, который сейчас припрется.- На самом деле я отчаянно блефовал.
- Да? Следил, что ли?
- Ну, могу тебе признаться, что первая наша встреча была достаточно эффектной, и не менее эффектным было расставание. Ты так таинственно исчезла. Мне пришлось нанять частного детектива, чтобы он нашел тебя. И именно поэтому я пришел сегодня к тебе. Тем более, мне очень не терпится познакомиться… С кое-кем, - Арнолия вздрогнула, я понял, что ей, наконец-то, стало страшно.
- А дедок, рассказавший мне бред на скамейке… Ты думаешь, я в это поверил? Боже, да ты тупее, чем я думал. – Я сделал еще один надрез на руке, заворожено глядя на алую кровь.
- Мне больно!
- Я знаю, детка. Так же больно было и Зинке-Золотые зубы, и Натали, да и всем тем, кого я убил. Тебе я могу рассказать, поскольку ты следующая. Ах, как они кричали. Как просили их не убивать. Особенно Натали. Сначала я насладился ее криком, потом безвольным телом. Знаешь, какой кайф медленно входить, видя, как жизнь покидает тело? Ты не представляешь… Как будто в тебя переходит какая-то неземная энергия… Нет, ты себе не можешь представить! – Я приблизил свое лицо к ее, чтобы она увидела хоть что-то в моих глазах.
Внезапно свет в глазах померк, и я отрубился, чтобы очнуться чуть позже привязанным к каталке. Рядом с каталкой стояла Арнолия и мужчина, кого-то смутно мне напомнивший.
- Привет, братик! – Весело поприветствовал он меня, - узнал? Вижу, по глазам вижу, что узнал. Сережа, Сережа, где ж мы что упустили, что ты таким вырос?
- Кто это мы? – Дико уставился я на мужчину.
- Ну как кто – я, твой старший брат, Олег, мама, папа, и дед с бабушкой. Которых ты, гаденыш, убил.
- Вранье! Я не мог этого сделать!
- Мог, братик, мог. И убил. Видишь ли, у тебя очень редкая форма шизофрении. С таким синдромом ты входишь в тысячу человек на всем земном шаре. Экспонат, епт, - мужчина брезгливо сплюнул на пол. – Как ты мог? Я же видел… Видел, как ты мучаешь животных, детей, что слабее тебя, как, в конце концов, ходишь под себя по маленькому. А мне было тебя жаль. Тебе же было всего десять лет, я и подумать не мог, что ты станешь чудовищем. Я не хотел, чтобы тебя заперли в лечебницу с жуткими условиями. И я настоял, чтобы мать оставила тебя. Ах, как я раскаялся… Как я раскаялся! – Пока неизвестный мне мужик что-то вещал, я потихоньку распутывал руки, что мне удалось. Затем двумя резкими ударами я вырубил несостоявшихся убийц, а в том, что они хотели меня убить, сомнений не оставалось. Постаравшись на славу, я спеленал голубков, словно тушки кроликов, и сунул им под нос ватку с нашатырем.
- Братишка, ну, конечно же, я узнал тебя. Как я мог не узнать того, кого собственными руками отправил на тот свет. Тебя было легко убить. Ты не умел плавать, однако, в тот злополучный день, бросился за мной в воду, словно забыв, что я-то плаваю лучше дельфина, - издевательски хохотнул я. – Мамашу с папашей и бабку с дедом грохнуть было проще пареной репы – угарный газ и снотворное, ахахаххахаха, - зашелся я в диком смехе. – А вот теперь и Арнолия. Господи, я ждал этого дня несколько лет. Ты станешь моей самой любимой девочкой. Я заберу твою кровь. И твое лицо. – Мои руки запорхали над телами жертв, превращая каждого в произведение искусства, которыми я всегда гордился. Закончив, я притащил кресло, уселся в него, и закрыл глаза, наслаждаясь моментом…
Мужчина и женщина стояли за стеклянной стеной, наблюдая за странными движениями пациента в смирительной рубашке. Тот то прыгал по палате, то бился головой об стены, то пытался показывать какие-то жесты руками. Мужчину тронул за плечо человек в белом халате:
- Олег Андреевич, боюсь, что мы ничего не можем сделать. Последний приступ был совсем недавно, и он плох. Обследование показало, что опухоль уже занимает бОльшую часть головного мозга.
- Бедный братик, - мужчина закрыл глаза, и по щеке сбежала слеза, - как же я виню себя, как раскаиваюсь, что оставил тебя тогда с безумной матерью и отцом, который все время работал. Что же она с тобой сотворила?
- Олег, мы же это уже обсуждали. Психологические травмы, полученные в столь юном возрасте, накладывают, как бы это сказать, определенные поведенческие, мммм… - Доктор пошевелил пальцами рук, - Вы же сами рассказывали, что нашли его всего в крови, а мать и отец были мертвы. Как показало расследование – сначала отец убил мать, перегрызя ей горло, а потом вскрыл зубами себе вены. А мальчик это все видел, и, как бы это сказать помягче – повредился умом. Вам еще повезло…
- Доктор, боюсь, правда может быть гораздо хуже. – Олег отвернулся – он ни при каких обстоятельствах не мог рассказать, что когда вернулся домой, отец был еще жив, и последние его слова были:
- Это сделал Сережа… - Мужчину передернуло, а в это время пациент резко подскочил к стеклу, ударился об него головой и закричал:
- Не люблю ночь!