"Как быстро пролетело лето, – думал Игорь, направляясь в гости к своему другу Алексею. - Фьють – и нету! Как кошка языком слизала".
Опечаленный, он даже напел себе под нос: "Вот и лето прошло будто и не бывало", но потом смирился (а куда денешься? Природа!) и с удовольствием начал шуршать опавшей листвой под ногами. Листья были замечательные - цвета пятитысячных купюр. "Жаль, - подумал Игорь, - что не деньги – мне бы они не помешали"…
Лёха и Галина встретили его приветливо, да и он, надо признаться, не оплошал, ибо никогда не ходил в гости с пустыми руками.
- Я тут мимо магАзина шёл и вот - шампанское купил, - сказал Игорь. – Итальянское. "И ты, брют!" называется.
- Шампанское – это хорошо, - сказала Галина. – Даже очень хорошо.
Муж её, однако, был иного мнения.
- Что, газировку купил? – насмешливо вопросил Лёха. - Несерьёзный ты человек, Игорёк. Серьёзные люди водку пьют, в крайнем случае коньяк. А несерьёзные… - И он махнул рукой.
- Много ты понимаешь в колбасных обрезках! – вскипела Галина. – "Водку, водку", - передразнила она супруга. - Вот и лакай свою вонючую водку, а мы с Игорьком будем шампанское пить, как настоящие аристократы, правда, Игорёк?
- Правда, - сказал Игорь. – Прямо сейчас и начнём.
- Нет, нет, нет, - остановила его Галина. – Подожди открывать. Вот стейки пожарю, сядем за стол – тогда и выпьем.
- "Стейки, стейки", - презрительно произнёс Лёха. – Я мяса хочу, а не стейки - с лучком, горчичкой, чёрным хлебом…
- Водочкой, - подковырнул приятеля Игорёк.
- С водочкой непременно. Без водочки у нас и солнце не взойдёт, и кое-что не встанет.
- Вот именно, что кое-что, - сказала Галина. - Прекрасное определение. Стейк, кстати, и есть кусок мяса – по импортному.
- Стейк фирмы "Мираторг"? – спросил Игорёк
- Ел? – ахнула Галина.
- Пробовал, - ответил Игорь.
- Ну надо же! – воскликнула Галина. – А я хотела тебе сюрприз сделать.
- Я и без сюрприза с удовольствием откушаю, - скромно заявил Игорь и подмигнул Лёхе. Тот, однако, обиженный нападками близких ему людей, только отвернулся в ответ.
И тогда Галина, стараясь снять внезапно возникшее напряжение (мудрая женщина!), умело перевела разговор в иную ипостась.
- Ой, я вчера письмо от подруги получила. Из Одессы. Нарочным. Так она в конверт вырезки из местных газет положила. Я читала – обхохоталась вся! Хотите послушать? – И она, не дожидаясь ответа, начала читать.
"Есть люди, которые всё тащат в дом, а есть те, которые из дому, - с возмущением написала в нашу газету Ревекка Пятакова. - Между тем, вторых никто не наказывает. Так кого защищает государство: себя или своих граждан?"
- Ну и логика! - сказал Лёха.
- Женская, - пояснил Игорь.
- Женская логика проявляется в отсутствии оной, - не согласился с ним Лёха.
- Да ладно вам, - сказала Галина. – Тоже мне знатоки женской природы. Слушайте дальше. Реклама: "Шикарный отдых в Одессе. Не Майями, конечно, но и тут достаточно много евреев. Есть с кем перекинуться парой добрых словечек".
- А про политику там что-нибудь есть – в этих твоих вырезках? – спросил Лёха.
- Про политику нет, - вздохнула Галина, аккуратно складывая бледные листочки жёлтой одесской прессы.
Политические аспекты современной жизни волновали Лёху несказанно. Он дня не мог прожить, пропустив информационные новости ведущих мировых СМИ. Многочисленные ток-шоу, искажающее происходящее, были его любимыми передачами. Вместе с тем, некоторые лёхины суждения приводили Игоря в восторг и даже изумление - вчерашнее его заявление, например, о том, что "суверенитет любого государства для Америки как красная тряпка для быка, переметнувшего Европу через Атлантический океан".
Игорёк сутки ощупывал этот афоризм, аки прибрежный камушек, ненароком попавший в руки, и в конце концов должен был признаться самому себе, что так выражаться, как его первейший друг, он не умеет и вряд ли когда научится.
Лёха тем временем продолжал удивлять Игорька новыми сугубо оригинальными мыслями, на этот раз рассуждая о рабском сознании соотечественников.
- Вот говорят: "Выдави раба, выдави раба..." А я убеждён: рабство - как зубная паста. Выдави тюбик - и что останется?
- Так что же теперь – не выдавливать? – озадачился Игорёк.
- А я не знаю. Но… - Воздел палец.
- Что - но?
- Хотелось бы выдавить, но - опасаюсь. Шибко опасаюсь. Назад во всяком случае не вдавишь, как ни старайся.
- Это конечно, - согласился Игорёк, – в этом никакого сомнения нет. Но вот что я тебе скажу: когда не знаешь чего бояться, не боишься ничего.
- Так, мальчики, - обратилась к ним Галина, хлопотливо перемещавшаяся по комнате, - кончайте трепаться и быстренько садитесь за стол…
Сели. Игорёк умеючи открыл шампанское. Из всех троих только он мог так ловко обращаться с игривым напитком.
- Культура-мультура, - сказал Лёха, внимательно наблюдая за его действиями. - Когда я служил в армии, так там наши мусульмане чёрный хлеб не ели – белый им подавай. И селёдку не ели, представляете?..
А селёдка была крупная, жирная – сейчас такую днём с огнём не найдёшь, даже в Мурманске, не то что в столице. Как вспомню, слюнки текут – такая вкусная селёдка была.
- Да, - согласился Игорёк, - селёдка теперь уже не та, да и цены кусаются! Так и страна другая…
- Другая, - согласилась с Игорем Галина. – Вот ведь как бывает, мальчики: любили-любили советскую родину – и, вдруг, разлюбили, но чтобы все разом, гамузом… Эх! – И она сокрушённо качнула головой.
- Не огорчайся, подруга, - сказал Лёха, - в той стране, которую мы потеряли, было много пакостей, не замечаемых нами – и дефицит продуктов, и цензура, и загаженные подъезды – не то, что в цивилизованных странах.
- Можно подумать, сейчас они не загаженные, - сказала Галина.
- Цивилизованные… цивилизованные… - проворчал Игорь. – Страны разные – культура разная. Какой смысл заходить и гадить в чужом подъезде, если на улице плюс двадцать, и круглый год плодоносит яблоня, и вечно цветёт миндаль? И можно встать под одним из этих деревьев и, не спеша, распрощаться с избытком жидкости? В подъезд тянет тогда, когда на улице минус сорок, и ни о чём ином, как отлить не хочется думать.
- Слушаю я вас, - сказала Галина, - и думаю: откуда что берётся…
- Что берётся?
- Ну, мысли, например… - раздумчиво произнесла Галина. – Ведь лезут из головы, как червяки из гнилого яблока.
- Да уж, - с умным видом произнёс Игорь. - Мысли как пенка на молоке.
- Не-а, мысли, как накипь на бульоне, - с удовольствием возразил Лёха. Возражение – его любимое занятие. - Чтобы не убежали, снимать надо вовремя – шумовочкой. Раз – и нету!
- Ты когда в последний раз шумовку держал в руках? – насмешливо спросила Галина. - Вот то-то и оно, что никогда.
- Не держал, но видел, и этого для моих философических умозаключений более, чем достаточно.
Они выпили…
Чуток помолчали…
А потом Галина завела разговор о своей подруге.
- Упустил ты своё счастье, Игорёк.
- В каком смысле упустил? – не понял Игорь.
- В каком-каком – том самом, - сказала Галина и поведала ему, что Оксана, которую она несколько лет подряд сватала ему, наконец-то вышла замуж. За кого? Да за сантехника, которого поначалу всерьёз не восприняла, но потом этот сантехник неожиданно для Оксаны проявился во всём блеске, ибо в преддверии приобретения почётного звания супруга починил всё, что было неисправного в доме.
- И утюг, - перечислила Галина, загибая пальцы, - и микроволновку, и холодильник, и даже электрический чайник. Оксана попыталась было посчитать бабки, которые сэкономила в результате бурной ремонтной деятельности сантехника, но сбилась со счёта. Многие расценки к тому же оказались ей недоступны…
Так что упустил ты своё счастье, Игорёк, - подытожила словесные выкладки Галина. – Профукал.
- Что значит профукал? – не согласился с нею Игорь. - Да я в глаза не видел эту твою Оксану! Как её фамилия, кстати? – "Неважно", - сказала Галина. – А всё-таки? – "Всё-таки, всё-таки… Ну, Бляуди", - прошептала Галина, так некстати потерявшая голос. – Как?! – воскликнул Игорёк. –"Бляуди", - произнесла чуть громче бедная женщина.
- Саблезубая тётка – эта Бляуди, - сказал Лёха. - Нос крючком каким скатерти вяжут, губы издёрганы во все стороны - ужас!
- Зря ты её порочишь, - не согласилась с мужем Галина. - Она вполне приемлемая брюнетка.
- Женщина, которая не может создать в доме уют – это не женщина, а боевая машина пехоты, - сказал Лёха. - БМП, да и только.
- Женщина - хранительница очага, мужчина – государства, - менторским тоном произнёс Игорь.
- Ну, а в общем она ничего, если б не разнокалиберные зубы, - переглянувшись с женой, пошёл на попятную Лёха. – А, знаешь, - обратился он к Игорю, - какая фамилия у её сантехника? Выхухолев! Представляешь?! Нет, чтобы Куницын или Бобров или Зайцев на худой конец… Нет – Вы-ху-хо-лев, едрёна корень!
- Значит теперь она Выхухолева? – хмыкнул Игорь. – Ну что ж, я всегда считал, что к жизни и женщинам надо относиться легко и непринуждённо, как к водевилю.
- А знаете ли вы, что больше всего на свете женщины любят бабников? - спросил Лёха. –Все остальные предпочтения не в счёт – ни шопинги, ни шопены, ни абрамовичи.
- Чтобы исцелить женщину от меланхолии, - заявила неожиданно Галина, - совсем не обязательно быть врачом – достаточно проявить себя мужчиной.
Кстати, о меланхолии: выпив больше положенного, Галина всегда впадала в это непреднамеренное состояние. Но, кроме охватившего её уныния, она пожелала вернуться к первоначальному направлению беседы.
- Значит ты так и проживёшь всю жизнь бобылём? – спросила у Игоря.
- Ну почему же, - сказал Игорь, - я люблю женщин, но не до такой степени, чтобы жениться на какой-либо из них.
Он переглянулся с Лёхой, и они, вдруг запели громко, в один голос: "Любили девушки и нас, но мы, влюбляясь, не любили. Чего-то ждали каждый раз и вот одни грустим сейчас…"
- А вот интересно, почему это женская задница прохладна в летнюю пору? – прервав пение, спросил Лёха, но тут у него схватило живот, и он срочно перебазировался в иное, не столь отдалённое укромное местечко.
- Давай, Игорёк, выпьем за здоровье, - сказала Галина.
- Давай, - согласился Игорёк. – Только вот ведь какое дело: чем больше за него пьёшь, тем меньше его остаётся.
- Мне Лёша недавно сказал: "Ты всё время ждёшь от жизни чего-то такого-эдакого, словно она благотворительное учреждение, а не камера предварительного заключения".
- Это на него похоже, - сказал Игорь. - Эх, как он всю нашу жизнь одним своим заявлением: раз – и под корень! Словно топором!
- А может он прав? – печально произнесла Галина. - Может так оно есть, если глубоко задуматься и присмотреться?
Но тут вернулся Лёха и поделился с ними мыслями, которые пришли ему в голову в том самом месте, где он только что побывал.
- По-гречески "идиот" - всего лишь "частное лицо" и не более того. Представляете, как из нас выбили стремление к частной жизни!
- И откуда такие познания? – поинтересовался Игорёк.
- Откуда-откуда – из интернета. Кладезь премудрости – этот интернет вкупе с Википедией, будь они неладны! Вот скажи, только откровенно скажи: на хрена бы мне все эти премудрости? Суета, да и только. Помеха…
- Вечно тебе что-то мешает, - сказала Галина, - то цены на нефть, то фуры-дуры, то чья-то удача…
- Кстати, о фурах, - оживлённо произнёс Лёха, - а ведь перестали они ездить. После того, как парочку этих несносных грузовиков сожгли, количество оных заметно – ну очень заметно - поубавилось.
- Так продуктовое эмбарго ввели! Возить просто-напросто стало нечего, - сказала Галина.
- А нашли тех, кто эти поджоги устраивал? – спросил Игорь
- Не-а, - ответил приятель. – И вряд ли найдут.
- Это почему?
- Да потому что организовала эти теракты какая-то залётная группа. Нашим, как мне кажется, сие не под силу...
- Печально, - сказал Игорь, - печально, если мы не узнаем всю правду об этом происшествии. А так хотелось бы знать истину.
- Хотелось бы, - согласился Лёха.
Когда Игорь вышел на улицу, на него пахнуло ноябрьским холодом – зима тихой сапой подступила к городу – ну совсем, как когда-то Наполеон. Небо было чистое. Луна зависла осветительной ракетой - не зря древние называли её соглядатаем. Важная, ах-ах-ах, вальяжная.
Самолёт пролетел над самой головой. Шумный, весёлый, весь в огнях, как постаревшая красотка в люрексе. Игоря, однако, сие обстоятельство не обрадовало, скорее наоборот – разозлило. "Совсем обнаглели, сволочи, - подумал он. - Двадцать лет не летали, а тут, вдруг, сподобились. И вот ведь что ужасно: лиха беда начало. Скоро на наше шоссе садиться станут. Нет, надо что-то делать с этими летунами. Просто так они не угомонятся. Где-то в сарае у меня завалялся старенький ПЗРК. Работоспособен ли? Не мешало бы проверить. А что? С фурами-дурами справился. Неужели этих мазуриков не образумлю?"
2016