Сделал я новый пол в бане. Старый прогнил. Вся семья ждала, когда ремонт закончится. Сначала неделю ждали, пока баня просохнет. В пятницу я разобрал пол. Рассказывая детям сказку «Терра-Ферра», ну вы помните, тётушка Гниль и всё такое. Половые доски практически рассыпались у меня в руках. Потом замерял, пил, строгал, обрабатывал, укладывал, подгонял. Потом ещё три дня баня сохла.
Наконец, во вторник, решил попробовать затопить. Пришел после работы, приготовил дровишек, зажег огонь. Люблю этот момент. Всё готово, и подносишь спичку. Пламя разгорается. И ноздри щекочет дым. Будто пробуждается спящий или оживает. Гудит железная печь. За четыре года уже кое-где ржавчина. Что делать, Корра де Ржа.
В мою идиллию вторгается сигнал с улицы. Кто-то кому-то клаксонит, игнорирую. Прибегает сын Богдан: «Папа тебя там спрашивают». Не люблю я эти вечерние визиты.
Подхожу к калитке. Рядом крутится Василиса, собака, мирно скаля белые зубки и виляя хвостом, но при приближении гостей издавая зловещее рычание. Узнаю дознавателя из полиции, который занимался велосипедами. Да, теми самыми, которые таскал из подъезда Богдан, катался на них и бросал.
-Здравствуйте. Давайте возьмём Богдана и проедем с нами в отдел.
-За какой надобностью?
-Надо кое-что прояснить.
-Что прояснить?
-Ну, поедем, в отделе объясню.
-Вы мне скажите, что случилось, а я решу, надо нам ехать в отдел или может дело до завтра подождёт.
-Да это не важно, я вам там всё расскажу.
Странные, однако, люди полицейские. Поехать куда-то просят, что-то там выяснить, но при этом говорят, что это не важно.
-Хотите сказать, что Богдан опять что-то натворил? Но он две недели был в лагере, а потом две недели не отходил от меня ни на шаг. Я даже в библиотеку с ним езжу.
-Да нет, это дело давнее.
-Какое дело?
-Поедемте и я расскажу.
-Так расскажите сейчас.
-Не важно.
Ей богу, этот дознаватель напомнил мне Богдана. Тот тоже иногда включит дурачка, начинает Ваньку валять, сводя коммуникацию к диалогу абсурда.
-А психолог и социальный педагог будут?
-Конечно, пригласим.
-Сейчас, вечером?
Вижу по глазам дознавателя, что врёт. У Богдана тоже такие же глазки, когда хитрит.
-Если психолога и социального педагога не будет – никуда не поедем.
-Да мы просто немного поговорим, кое-что выясним.
-А сейчас нельзя выяснить?
-В отделе будет удобнее.
Интересно, кому в отделе полиции удобно? Вот вам, дорогие мои читатели, было когда-нибудь удобно в отделе полиции? Я вот что-то не припомню, чтобы мне там было удобно-удобно. Ну, или, удобнее, чем в своем доме.
-Так, говорите, что случилось, или мы никуда не поедем.
Сказал вот эту фразу, а самому немного стыдно. Что я не оказываю содействие органам. Что ерепенюсь чего-то. И стыдно за свой такой стыд. Что за человек-то такой, даже, когда, думаю, что делаю что-то правильно, всё равно стыдно. Или это всегда так, когда с представителями власти разговариваешь?
Видно, что дознавателю прямо неловко. Он переглядывается с напарником.
-Ваш сын занимается лёгкой атлетикой.
-Да.
-В спортзале «Юный спартаковец».
-Да.
-Ну вот, там кое-что произошло, надо кое-что проверить.
-Когда произошло? Мой сын всё время рядом со мной.
-Это случилось давно, несколько месяцев назад.
-Хорошо, - говорю, - только давайте завтра мы приедем к вам в отдел и всё проверим.
-Поедем сейчас, - говорит дознаватель.
Вот умеют они строить фразы. Прямо сразу утвердительно. Без всяких «может быть», «было бы лучше» или «очень вас прошу», сразу «поедем», «пройдёмте».
-Если что-то произошло давно, то уже ничего изменить нельзя. Если ничего изменить нельзя, то это потерпит до завтра.
Полицейский оглядывает меня с ног до головы. Вид у меня тот ещё. Калоши на босу ногу, шорты, грязная футболка, кепка с фонариком на голове (я по разным темным углам бани лазал, проверял кое-что).
-Вы что-то делает по хозяйству?
Аллилуйя. Но теперь моя очередь умалчивать. Зачем ему рассказывать про баню, он же мне про то, что случилось в «Юном спартаковце», не спешит открывать.
Вообще-то, этот разговор длился гораздо дольше. В основном, по кругу. Дознаватель всё хотел, чтобы мы проехали в отдел. Я настаивал то всё можно отложить до следующего дня. Мы стояли друг напротив друга, смотря через железные прутья калитки, а рядом виляла хвостом Вася.
Договорились всё же на завтрашний день. Дознаватель должен позвонить утром и назначить время.
-Только, - говорю, - не забудьте, что присутствие психолога и социального педагога обязательно.
-Да будет вам всё, - как-то немного зло, поморщившись, сказал до сих пор невозмутимый и даже в чём-то симпатичный полицейский.
На следующий день, после обеда мы с Богданом были в инспекции по делам несовершеннолетних. Оттуда нас отправили в кабинет ко вчерашнему дознавателю. К знакомому полицейскому присоединился еще один, тоже дознаватель. Дородный плотный мужчина в свитере с кобурой на боку. Заметим, что больше в кабинете никого не было, ни психолога, ни социального педагога, ни даже инспектора по делам несовершенно летних.
Ну и что, думаю, ещё без пяти четыре, может, подойдут. Дознаватели же ждать не стали. Засыпали Богдана вопросами.
-В какой школе учишься?
-В восьмой.
-Телефон есть?
-Есть.
-В социальные сети выходишь?
-Нет.
-В игры на телефоне играешь?
-Иногда.
-На легкую атлетику ходишь?
-Да.
-В зал «Юный спартаковец»?
-Да.
Дальше они стали объяснять, как работает телефонная сотовая связь. Что такое вышки, как можно определить местонахождение телефона. В общем, оказалось, 16 апреля, кто-то украл во время тренировки из раздевалки мобильник. Выяснилось, что украденный мобильник иногда включается. И его местоположение – примерно в районе улицы, где мы живём. Причем иногда телефон перемещался в район школы, где учится Богдан. То есть, кто-то спрятал телефон (тайник потом нашли), брал его иногда, ходил с ним в школу, потом прятал обратно. Дознаватели сочли, что это Богдан, так как другие дети, занимающиеся легкой атлетикой, в этом районе не проживают.
-Признайся, и мы тебя сразу отпустим. Тебе всё равно ничего за это не будет. Телефон найден. Дело закрыто. Нам нужно просто для отчета написать, кто это сделал. Все доказательства указывают на тебя.
Богдан говорит:
-Это не я.
-Слово мужика? – спрашивает дознаватель.
-Да.
-Пойми, если мы окончательно докажем, что это ты, тебе будет очень стыдно.
-Но это не я.
-Богдан, ты и с велосипедами говорил сначала, что это не ты.
-Тогда да, но сейчас это не я.
-Богдан, отпираться бессмысленно. Пойми, прежде чем тебя пригласить, мы проделали большую работу. У нас есть данные мобильного оператора, показания детей из секции легкой атлетики. Всё указывает на тебя.
-Но это не я!
-Но как не ты-то, если ты?
Богдан закрыл лицо руками и заплакал.
И тут на сцену выходит папа, то есть я.
-Что-то пятнадцать минут прошло, а я не вижу психолога и социального педагога.
-А зачем они нам? Всё и так понятно. Без них разберёмся.
-Но по закону они должны присутствовать на допросе.
-Это не допрос. Это беседа.
-Но и на беседе они тоже должны присутствовать.
-Не обязательно.
-Обязательно.
-Ну, тогда, если это только беседа, то и Богдан обязан отвечать на ваши вопросы. И мы можем спокойно уйти, так?
Молчат. Что меня больше всего разозлило, это то, что первый дознаватель не выполнил своего обещания. Вчера возле калитки он сказал, что будет психолог и социальный педагог, и у него были почти сутки, чтобы обеспечить их присутствие. Но нет даже инспектора по делам несовершеннолетних. Меня обманули. А как же «слово офицера»? А дознаватель даже не понимает, почему я тут «выступаю».
Обнимаю Богдана, беру за руку и вывожу из кабинета.
-Вы куда?
-Не знаю, может домой, может в опеку, а может, к адвокату. Что бы там не натворил мой сын, слово своё надо держать. Поговорим, когда будут соблюдены все формальности. До свидания.
Состояние у меня было такое, что если бы меня даже останавливал ОМОН, то я бы попытался прорваться и сквозь него. При этом говорил уверенно и шутил, подбадривая Богдана. А в голове крутилось: «Вот суки, после прошлого допроса (беседы) Богдан стал больше заикаться, а теперь снова стресс. Распечатку местоположения телефона отказались мне предоставить, адреса проживания детей из секции тоже, то есть им я должен верить на слово, а они моему сыну нет? Дырка вам от бублика, не Богдан!»
Немного успокоился, и мы поехали в опеку. Там всё, не утаивая, как было, рассказал начальнице. Удивился, что она сказала: «Вы всё сделали правильно».
Купили мороженое и поехали домой.
Конечно, я не удержался и спросил Богдана: «Ты точно этого не делал, сына?» «Точно, папа». Ну и ладно. Пусть я лох, которого легко обмануть, но, если он говорит правду, а ему вообще никто не будет верить, даже я, каково ему тогда будет? Или я слишком его жалею?
И опять же, немного стыдно за поведение перед дознавателями. И за офицеров полиции стыдно. Пошел и забил. Несколько гвоздей в деревянный тротуар. Полегчало.
© Сергей Решетнев
На фото Богдан спит за час до беседы в полиции