***
Обида жадно сердце лижет
Сухим кошачьим языком.
С недавних пор я дальше вижу,
Но мысли гложут о былом.
Ведь разве смог бы одуванчик
Свой белый пух предугадать?
И разве думал юный мальчик,
Что будет мучить он тетрадь.
Не ветром юности рисуя,
А зрелым маркером тоски.
Наружу рвётся "аллилуйя",
Слеза стекает воровски.
И всё изрезано пространство:
И шрам на шраме, всюду боль,
Когда-то пробовал и пьянство,
Играя с жизнью в абриколь.
Где три шара... и нету лузы,
И каждый каждого так бьёт,
Что заискрится даже Муза,
И станет горьким сладкий мёд.
В бумажных реках... много крови,
За чёрным шрифтом нету лжи!
А помнишь... белого Бон Джови?
И "It's My Life", да от души.
Футляр сердечный - погремушка,
Осколки в сумочке звенят.
Чертёнок шепчет прямо в ушко:
"Ты бесовщине будешь рад!"
А Ангел, сидя в уголочке,
Так укоризненно молчит,
Уткнулся белый в одну точку
И разве только не рычит.
Вы все мои - не разделяю!
Моё сознание - клубок.
Я ничего не понимаю,
Я - сумасшедший колобок.
Качусь и плачу, и рыдаю.
Качусь, смеюсь "до не могу".
Моя шикарная кривая
Дороги мостит мне в мозгу.
Обида жадно сердце лижет
Сухим кошачьим языком.
С недавних пор я дальше вижу,
Но мысли гложут... о былом.
О тех далеких перекрестках,
Где повернул я не туда!
О странной живописи Босха,
Ее не понял я тогда.
Вернуть нельзя, не опрокинуть,
Круговорот своей судьбы,
Но как же хочется - лавиной,
Снести препятствия в пути.