Чайки и четвероногие

Пётр Вакс
Давно я искал чаек. На море не видел. Куда, думал, девались? Потом заметил их за окном быстро проносящегося автобуса. И вот сегодня не выдержал и специально отправился на фотоохоту. В общем, что вам сказать. Чайки как чайки. Попили, поели, домой прилетели, на развязку сели.

Когда фотографировал чаек, вспомнил. Ялтинская набережная, ранняя весна, может быть, девяносто третьего. Приношу с собой оставшийся от обеда хлеб, ломаю его, подбрасываю вверх. Меня забавляет, что чайки уже ждут, они заранее знают, что у кого в карманах. Когда куски взлетают вверх, ловко хватают их и улетают в сторону. Но недалеко и ненадолго. Возникает некоторая туча из чаек. Было любопытно, почему они на такой скорости не сталкивались, каждая знала свою траекторию.
Хотя изредка они промахивались, и кусок падал на песок и в волны. Чайки пикировали вниз, но тут им мешал Санди. Белый спаниель с палевыми пятнами носился, лаял и каждый упавший кусочек мгновенно съедал. Он не был голоден, но... «Это же моя добыча! – ясно говорили его карие глаза. И язык говорил, и уши, и особенно хвост. – Зачем ты мой хлеб отдаёшь кому-то, а не мне!» Он бегал, иногда вбегая в море, и был преисполнен решимости не отдавать корочки, которые он так любил, чужим существам. Я угощал его отдельно, но Санди не успокаивался.
Хотя скорее всего, он просто играл. Мой спаниель иногда умел делиться, я его научил. Однажды во дворе нашего дома, что рядом с автовокзалом, завёлся котёнок. Он прятался в углублении стены, откуда торчал кран, и кажется, там ещё был лаз в бойлерную. Мы с Санди выходили два раза в день, иногда три, и конечно, котёнок не остался незамеченным. Когда пёс протянул свой нос, чтобы обнюхать малого, я ждал обычной реакции: шипение, удар лапой, страх и бегство. Но котофей в ответ тоже протянул свой нос. Они познакомились.
Я начал подкармливать его, а псу сразу объяснил, что так надо. С третьего раза он запомнил и отворачивался, когда котёнок ел угощение. Не скажу, что в его глазах было прямо счастье, но понимание точно было. Я назвал кота Кисин, потому что у всякого живого существа должно же быть имя. Он совершенно не боялся Санди. Когда мы гуляли во дворе, он выпрыгивал из своей ниши и шёл гулять с нами. Иногда маленький Кисин проходил у спаниеля под животом и на излёте как бы гладил его хостом. Санди смотрел с недоумением, потом улыбался.
И этот эпизод, и Кисин, и конечно Санди (под псевдонимом) вошли потом в книги. Тексты вообще требуют живых персонажей, настоящих деталей. Донорами становились случайные знакомые, друзья, воспоминания. Но не точь-в-точь, а методом конструктора. Никто себя ни разу не узнал.