В это утро шёл дождь. Томительно думалось, как это всегда происходит, когда завершается какая то страничка жизни, и ещё неизвестно, что будет дальше. Дождь этот ничем не мог помочь. На вокзале было суетно, грязно, как всегда бывает на неустроенном, полном сквозняков месте. Серёга поправил шапку на голове. Шинель выглядела среди суеты вокзала, как напоминание о другом мире, отличном от этого, суетливого, не обязывающего ни к чему, от этого весёлого мира. На перроне осень особенно была жестока. Ветер, холодный, питерский ветер, хлестал по щекам. Поэтому вагон показался желанным избавлением от непогоды. Тут было тихо. Соседями по плацкарту у Сергея оказалась приятная женщина, девушка, очень внимательно поглядевшая на него, точно на старого знакомого, и девчушка - видимо дочь женщины. Серёга улыбнулся доброжелательно, снял шинель, шапку, поздоровался. Ему было предписано ехать очень далеко. и поэтому всякое общение сейчас помогало отвлечься от дальнейших мытарств. Девушка действительно была красавицей. В ней было и обаяние юности, и мечтательность, и в улыбке была та чистосердечность, от которой ждёшь только добра.
Состав громыхал вагонами. Вечерело. Монотонно уходили минуты. Серёга и Наташа, познакомившись, стояли в тамбуре, болтали о разных пустяках. им казалось, что они давно знакомы. Странное это ощущение, когда люди, не знавшие друг друга, вдруг, понимают, что мир создан именно для них двоих. Час шёл за часом. Вот и остановка. Они вышли - и Сергей остался один. И тихо было в вагоне. И ушли краски жизни, и больше не было мечты о чём то хорошем. Так уходят соки жизни из подрубленной берёзы на лесной просеке.
Но что то грело, там под шинелью, и он улыбнулся.