Шел дождь, невеселый, крупный, но редкий. Я брел в магазин здоровой пищи, потому что решил изменить жизнь.
Не скажу, что меня что-то беспокоило, но добравшись до сорока семи лет, я вдруг понял, что сделал очень мало. Это гнетущее чувство стало посещать меня каждое утро, когда я смотрел на свое отражение в зеркале, чистил зубы, брился, умывался и насвистывал «Дорс».
Вот возьмем, например, соседа напротив Павла, он ковщик, он внучатый племянник Есенина, он колокола льет. Дряхлый электрик Семеныч из 107-ой квартиры запускал космическую станцию «Мир», Мария Ивановна из 111-ой строила завод «Москвич», а я занимаюсь хернёй.
Поэтому для будущих свершений я решил продлить свои годы любым доступным мне способом, а самая простая возможность – это изменить питание.
В магазине мне открылись полки с качественным товаром: российские сыры, выдержанные год, а не созданные за неделею в барокамере, молоко, прокисающее через пять дней, кефир давно позабытого цвета и запаха, колбасы, которые необходимо съесть за три дня, нерафинированное краснодарское подсолнечное масло, курицы, не обколотые антибиотиками, и минеральная вода без газа и пузырьков. Все полезное, качественное, но безвкусное и дорогое.
Глаза разбегались, руки чесались. Я купил сыр и Айран, вышел на улицу и задумался. Дождь почти перестал. Откуда-то из-за туч вылезло сонное вечернее светило и вялые кошки выпрыгнули из подвалов на улицу.
Я сжимал пакет со здоровым питанием и судорожно искал по карманам зажигалку и пачку сигарет. Но их не было, наверное, забыл дома. Тогда я свернул в ночной ларек к Ашоту. Он улыбнулся и поприветствовал меня:
— Привет!
— Салам, — ответил я и купил у него Мальборо-лайтс, буханку белого хлеба, от которого меня пучит, норвежскую селедку, запрещенную мне из-за гастрита и копченую грудинку, которую мне тем более есть нельзя.
#вхбред