[вместо предисловия]
Некогда, зеленой и ветреной, мне представлялось, что журналист - это и есть своего рода писатель. А читатель - необходимость для творчества обоих; некая связь между созданным ими миром и угнетающей действительностью, от который поскорее хочется скрыться за темными шторами маленькой спаленки на окраине города. Тогда я часто встречала на страницах биографий мастеров изящной словесности такие эпизоды, где будь то от нужды или же ради практики они становились журналистами. Мне представлялся идущий по серым переулкам Булгаков, отирающий пот с лица, но все же прибавляющий шаг - сенсация не ждет; раз - и ее перехватил конкурент. Или вот по одесской набережной легкой походкой в соломенной шляпе прогуливается Ильф, наблюдает за окружающими, подмечая их порой нелепые, но забавные фразы. Кто знает - может, понадобится для очередного фельетона в «Гудке». Почему-то в этом ряду я представляла и себя, наивную, хрупкую, на облаке передвигающуюся по омраченной грозовыми тучами земле, но готовую поступиться за бравое дело, за честь и справедливость собственной жизнью. Сейчас же, ступив на нелегкий путь журналистики, чувствую, как проваливаюсь в неизведанную пропасть; понимаю, что не место мне в ряду тех, кого когда-то я сочла за образец.
Журналистика - не творчество и уж конечно же не бравое дело. Это каторжный труд; это каждодневная жертва минут своей жизни; порой это и отказ от собственных принципов и идеалов. Но во имя чего? Заполнение медиа-пространства очередной никем не замеченной новостной заметкой? Репортаж о том, что, мол, на ВДНХ открылась книжная ярмарка? Интервью с политиком, который несет чушь, лжет и не краснеет? Не спорю, «ведь если звезды зажигают - значит, это кому-нибудь нужно». Если пишут новостные заметки, значит, их кто-то читает. И этот кто-то не один; это масса. Все это прекрасно и замечательно! Но только что от этого остается в душе, в сердце; что запоминается? Ничего. Зияющая пустота. Одинаковые выражения-штампы в конечном счете путаются, смешиваются, превращаются в один большой комок слов, не несущих смысла. Многочисленные события, выставки, встречи, фестивали не оставляют в душе чувства полета и вдохновения, не содрогают, не трогают сердце. Да и сам журналист , если не удастся вдруг ему блеснуть мужеством и храбростью или же бойкостью и дерзостью, не оставляет после себя по сути не оставляет. Он - один из множества; песчинка на берегу, которую рано или поздно унесут бескрайние воды океана.
Писатель. Само слово звучит иначе; иначе эхом отдается в голове, если мысленно произнести его. Он самостоятелен, независим. Он враг внешнему миру, ибо создает иной. Он не деталь в системе огромной машины; не подсобный «Большого брата». Не один из множества; но просто один. У писателя не может быть вымысла, фальши, ошибки в том, что он говорит, что говорят его герои. Журналист же вроде капли на лобовом стекле: приближенно отражает серую реальностью, охватив лишь жалкие пару миллиметров необозримого мира. Писатель же создает свою действительность; и она для него единственно реальна. Он Творец. И оттого, что зовется так, его жизнь уже не случайна, не бесследна, она наполнена смыслом, пусть и для него одного.
Бальзак в предисловии к «Человеческой комедии» заметил: «Составляя опись пороков и добродетелей, собирая важнейшие случаи проявления страстей … создавая типы путем соединения отдельных черт многочисленных однородных характеров, быть может, думалось мне, я смогу в конце концов написать историю, забытую столькими историками, историю нравов». Так провозглашает он себя секретарем французского общества. Писатель - это летописец, сторонний наблюдатель представления под названием «Человеческая цивилизация» (длится она уже тысячи лет); порой он и участник, если угодно. Но никак не служитель этой цивилизации, современности, которая навязывает собственные законы и принципы, призывает отказаться от прежних идеалов. Журналист же - ее раб.
И лишь читатель - невесомое и независимое звено, тонкой нитью связывающее журналистику и изящную словесность. Он - этот тот, к кому обращены порывы сердца писателя и его призывы, которые отражает он в своих произведениях. Он же и тот, на кого в конечном счете направлен продукт, выпускаемый журналистом. Читатель - тот, чье сердце писатель может залечить мягким словом или же ранить его, чье сознание он может перевернуть, чью жизнь он может изменить - и все это одним только словом. «Словом можно убить, словом можно спасти, словом можно полки за собой повести …», - вспоминаются мне слова Шефнера. Последнее - и про журналистику тоже. Возмутить человеческий ум, завладеть вниманием толпы и обратить ее в живое орудие убийства тоже в ее силах. Но то, что писатель не навязывает, к тому журналист принуждает. Однако читатель - не точка невозврата; он же и ответ на все то, что посылают к нему. Он же и конечная цель журналиста и писателя.
Писатель - это поэзия, это воплощенные в словах чувства и мысль. Журналист - увеличительное стекло; им не охватишь весь мир, но приблизишь лишь одну деталь. Читатель - то единственное, что может связать, соединить две противоположности.
зима, 2017 г.
Земное пристанище Ломоносова