Эта командировка на своей машине очень радовала. Не нужно было заказывать билеты, планировать своей график – просто берёшь и едешь. Серебристая тойота плавно ехала по на редкость ровной дороге. Вокруг располагалась лесополоса. Можно было расслабиться и думать о чём-то светлом.
Карьера шла вгору. Времена, когда его не замечали, нагружали максимумом работы и не давали повышения, прошли. Теперь он мог представлять свою компанию и рассчитывать на предложения от конкурентов.
Погода тоже радовала. В такую погоду радостно и просто выйти на улицу или проехаться, а командировка позволила совместить приятное с полезным. Лучи солнца ласково ложились на стекло машины, играя пылинками, будто маленькими танцующими звёздами в невесомости.
Дома его ждала семья, ради которой он всё и делал. Жена и сын. Он ощутил себя не просто жадным карьеристом, а заботливым отцом и мужем, и это придало ему важности в собственных глазах.
Дорога скользила асфальтной змеёй, деревья мелькали мимо.
И вдруг эта картина наполнила его какой-то звериной ненавистью к своей работе и семье. Вместо свободного человека в машине он почувствовал себя рабом в движущейся железной коробке. И из этой коробки он должен перейти в более просторную и комфортабельную коробку конференц-зала, а оттуда уже в коробку своей семьи.
Последний раз уволиться он хотел ещё до женитьбы. Затем семья стала достаточной мотивацией, чтобы просто закатать рукава и работать без лишних слов. Однако если вспомнить поглубже, то он никогда особо не стремился к созданию семьи. Ему нравилась его будущая жена, но на серьёзные отношения он рассчитывал. Она, едва заметными хитростями и уловками, женила его на себе.
Выход мог быть простым и радикальным – уволиться и развестись. От этой идеи глаза у него злобно заблестели. Он мог сравниться с героями фильмов, которые по щелчку пальцев переворачивают свою жизнь с ног на голову, отправляются в кругосветное путешествие, идут навстречу приключениям. Он представил себе недоумение жены, когда он говорит ей о разводе. Вот так он твёрдым решением разрушит её умелые манипуляции.
Потом можно будет радостно и легко сказать начальнику обо всём, что не нравится ему в работе и в самом руководителе. Прямо высказать всё коллегам, не боясь, что это как-то повлияет на карьеру.
Но всему мешал сын. В теории он считал, что в случае развода, когда людей ничего не связывает, неправильно оставаться из-за детей. Дети всё чувствуют и им в такой семье только больнее. Можно по-человечески сыну всё объяснять и поддерживать его, не сохраняя семью. Но он представил себе истерику жены из-за этого и осуждение общества. Жена может настроить сына против него. В итоге, когда человек делают то, что он хочет, все считают его неправильным. Даже пылинки в машине были свободнее, чем он.
У него и сына уже сквозит непонимание, которое приближается к подростковому кризису. Что в таком случае делать, он не знал. Так же приближались кризис среднего возраста и кризис его отношений с женой. От всего этого можно было только убежать.
Водить в таком стрессовом состоянии было рискованно, хотя других машин не было. Несмотря на ясную и солнечную погоду, дорога для него будто туманилась.
Он вышел из машины и перестал быть водителем. Прошёл несколько шагов по асфальту в роли пешехода. Зашёл глубоко в лесополосу и ощутил себя человеком.
Он громко закричал, почти не чувствуя стеснения. Так он кричал, ещё будучи подростком, когда его пьянили алкоголь, веселье и свобода. Теперь его сдавливала несвобода, и он пытался выкричать из себя работу, семью, общественное осуждение и вообще всё, что мешало ему быть собой. Крики отчаяния стали переходить в боевой клич. Постепенно он стал ощущать себя сильнее и спокойнее.
Можно было садиться в машину. Работа снова стала казаться вполне выполнимой, семья всё-таки поддержкой, машина – удобным и красивым средством передвижения. До кризисов было далеко, да и необязательно они происходят у всех. Тем более у него теперь появилось новое хобби – кричать в лесу.