Послесловие переводчика
В 1923 году в Тбилиси, в оформлении замечательного архитектора Каро Алабяна была опубликована поэма-пьеса Чаренца «Капказ тамаша».
Чаренц очень высоко ценил это произведение. Вот что пишет он в феврале 1934 года:
«…Эту работу я считаю одной из моих лучших работ, как по диапазону и масштабности, так и по чисто литературной и технической новизне, коей она открыла новый этап в нашей литературе. Но кто понял? Почти никто! Я уверен, что в будущем «Капказ» поймут и оценят».
«Капказ тамаша» писалась в очень напряжённый период политической и общественной жизни Армении. С одной стороны, Чаренца обвиняли в футуризме, в национализме и других «измах», с другой стороны, накануне обсуждения карабахского вопроса и решения 7 июля 1923 года Чаренц чудом спасся от гибели поблизости Разданской гидростанции (ущелье Зангу). В программе обсуждения значилось не только решение карабахского вопроса, но и зачистка рядов армянской интеллигенции, в первую очередь, выведение из этих рядов Чаренца. Известно, что вместе с Акселем Бакунцем Чаренц публично выступил против аннексии Карабаха в пользу Азербайджана.
Как вспоминает Гурген Маари в своём «Чаренц-Наме», Чаренц очень любил «слушать воду», делал это в ущелье Зангу, лёжа на траве и слушая шум реки.
По всей видимости, именно там Чаренц был зверски избит, его затащили в трубу, пытаясь утопить, по счастливой случайности свидетель экзекуции сумел вытащить его после того, как изверги удалились. После покушения Чаренц немедленно был перевезён в Тбилиси в сопровождении Арпеник, врача Исаханяна и нескольких близких друзей.
Чаренц был госпитализирован в тбилисском «Доме Закрайкома партии», пребывание там стоило ему невероятных страданий, к душевному его состоянию добавились невыносимые телесные боли, понадобилось три месяца, чтобы он пришёл в себя, в память о борении за Карабах на всю жизнь осталась хромота, которую за неимением могилы он унёс с собой в вечность… (по материалам книги известного исследователя жизни и творчества поэта Алмаст Закарян)
Поэтому совершенно неслучайно была написана эта пьеса, да ещё и в неоднозначном оформлении Каро Алабяна. На чёрно-белой обложке – изрезанное заглавие «Капказ», на титульном листе – фигура Чаренца в профиль, выполненная в чёрном цвете. Эта страница была вырвана из всех экземпляров после его ареста, но кто-то из поклонников поэта принёс в музей чудом сохранившийся нетронутый экземпляр.
А вот что пишет об этом творении Чаренца выдающийся армянский актёр Ваграм Папазян в своей книге «Взгляд в прошлое»:
«Чаренц из тех явлений, мимо которых пройти с равнодушием – прежде всего, и грешно, и преступно». А у меня много причин не проходить молча мимо Егише. Особенно, когда воспоминания этих счастливых дней так мрачнеют под кончиком моего пера…
Я не смог стать другом и спутником Егише в силу его бурного образа жизни, противоположного принятому мною бытовому укладу, но я стал его творческим другом, ибо невозможно было иметь сердце и не чувствовать и не подчиняться его полным душевных порывов стихотворениям, порой ультрасовременных, иногда напоминающих библейские фанфары Иезекиилевых пророчеств, чьи повсюду разлитые звуки явились как безнадёжным зовом умирающего прошлого, так и победным криком радости нарождающегося будущего.
Егише написал маленькую пьесу, вернее, политический памфлет, в коротких строках и малочисленных страницах которой он сумел обобщить дух своего времени, смеясь над всеми, в своём цветистом юморе достичь высот самого Аристофана, исцеляющего смехом Рабле, срывающего все маски Данте…
Этот памфлет называется «Капказ тамаша». И в театральном сезоне 1926 года на сцене Тбилисского Армянского драматического театра мне выпало счастье поставить эту работу и сыграть главного героя, главный образ в этой пьесе – роль Кары. И вот в течение этих коротких репетиций я узнал и понял Чаренца. Очевидец разрушения целой эпохи великих ценностей и развития нашего народа, этот человек был скоплением из упрямого и настойчивого порывов, как и самых гибельных взрывов невиданной мести.
Мне редко доводилось работать над ролью в присутствии автора, или с его участием. И вот здесь, играя или разбирая роль, я смог невольно изучить и обследовать сердце моего друга, лишний раз удивившись жизнеспособности моего многострадального народа, сумевшего за всю историю своего существования взрываться и дарить миру таких вещих поэтов.
Такие люди, как Чаренц, даже уходя, остаются навсегда…»
И этого человека объявили врагом народа…
Великие художники каменеют только в скульптурах и памятниках. В жизни они постоянно меняют творчество под себя, а творчество меняет их. За свою, подчас очень короткую жизнь поэты проживают несколько жизней. Пересматривают, перебирают взгляды, краски, полотна, окружение – вплоть до космических далей. Гении юны, а юность проходит.
Как встретил Чаренц Мировую революцию? Ему было 17, когда он встретил Мировую войну. Подростком пошёл в добровольческие отряды. Порох войны и трагедия своего народа оставили не только неизгладимый след в его творчестве, но и определили стену, к которой он прислонился, выметенный из своей родины. Он собирался вокруг неё строить Дом. Стена оказалась гибельной, разрушилась на его глазах, трещины он заметил давно, а вокруг уже стали возводить колючую проволоку. Всё пошло прахом.
Поэтому многослойного Чаренца «красным» можно было бы считать лишь с большой натяжкой. Увлечённый и унесённый вихрем освежающих ожиданий, новаций, изменений… Слишком были мерзкими война и Трагедия…
Но гений остаётся гением и Чаренц, даже в 25 – 26 лет, отчётливо видел «второго ястреба», из распростёрших крылья над Кавказом, хищно высматривающих свою добычу. Нет, ястребов было много…
И видел на десятилетия вперёд, а может, и на столетия…
Прозорливость и пророчество… Почему-то поэтам это свойственно. Отвлекая вас на смех над сатирическими-комедийными персонажами, он рассматривает их довольно серьёзно. Какая разница, какой они национальности и какие у них фамилии? Разве здесь персонажи – люди?
Люди смертны, а эти – бессмертны. Персонажи и действующие лица на сцене и за сценой – (раз и навсегда нашей беспощадной судьбой) определённые государства. И против них смех бессилен, ибо для нас это драма, готовая стать трагедией. Можно приукрасить русского солдата, который щедро раздаёт оружие, землю, ещё что-то, ах да! Железные дороги. Можно выставить болванами представителей ведущих уже не одно столетие стран, решающих судьбы мира и небольших народов. Можно позволить залу потешаться над карикатурами…
Но поэт, сказав своё слово, предсказал вечное. Как раз то, что мы сейчас видим и пытаемся если не предотвратить, то разобраться.
Вот что я вижу в этой маленькой пьесе, написанной в те всклокоченные годы, непонятные нэповские дни.
Я благодарна судьбе, ниспославшей мне великих поэтов, в яркой плеяде которых имя Чаренца не меркнет перед признанными гениями человечества. Творчество юных – всегда загадка, их пером, видимо, водит Всевышний. Вихри ужасающих катаклизмов вынесли его на гребень самых грязных событий начала века: война, Геноцид, революция, затем революция стала пожирать своих сыновей и поэт погиб в жесточайшей схватке безмолвных жертв с тиранией.
Очень хотелось прикоснуться к памяти и творчеству кумира юности и зрелых лет, тем более, что я имела счастье видеть этот необычайно яркий и незабываемый спектакль в исполнении «золотой труппы» театра имени Акопа Пароняна.
Гоар Рштуни
переводчик
Осенью 1926 года Ваграм Папазян занимал вакантную должность главного режиссёра Тбилисского Армянского драмтеатра. И ввёл в репертуар этот спектакль. В этой постановке все характеры были ещё более заострены. Особенно саркастично выглядел эпизод англичанина с яблоком, где он обещает весь Кавказ тому, кто первым поймает яблоко. Кара Папазяна вышел на сцену в костюме Арлекино и без традиционных для Арлекино движений метлой всех вымел. В Тбилиси в спектакле были заняты очень хорошие артисты. Например, русского солдата играл Вавик Варданян (один из основателей Театрального института в Ереване).
КАПКАЗ ТАМАША
На сцене Кара, ведущий тамаши, («дающий представление, шанц).
Кара
Товарищи!
Глядите сюда!
Это я
построил для вас!
Хорошо удалось или хуже,
Всё пустяки!
Выпрямите спины!
Хватит вам смотреть
Антигону,
Намус,
Отелло
И Кина!
И зачем вам сегодня
В театрах «Суд»,
«Потонувший колокол»?
Эти пышные речи,
И эти одежды в шелках
Вашим дедам даже не снились!
Понимаете?
Ну, положим,
поцеловались однажды,
И как о любви говорили?
Любовник говорил – да!
Девушка капризно –
«Нет! Э-э!»…
И что это и зачем
Эти все – Папаз и Ори
сейчас показывают
вам всем?
Ну и что?
Пусть облизывают друг друга
Пусть целуются сколько хотят!
Понимаете?
Раньше жизнь какая была?
Пировать,
Целоваться,
Толкаться,
Спать…
Жизнь…
Да,
было так:
Текли в изобилии
Масло, мёд,
В шоколаде сыр,
Сладкий ангелок,
Сладкая любовь…
Но вдумайтесь!
Чья же была жизнь
Сахарной такой?
Конечно, не наша,
Не моя и не ваша,
Не говорю, что этого нет
Сегодня в жизни нашей.
Но точно так любят и сейчас
«даму сердца» ,
и склоняют к любви,
Убеждают
Князь и духанщик,
И даже паршивец-студент, гимназист.
Да, да, или брат,
Или дядя их,
Или племянник!
Они все вчера
Плевали нам в рожи,
Желая смерти,
Или заставляя нас
Печь пироги!
Куда же делись они?
И в какой дыре?
Нету!
Нету их больше!
Йохтур!
Пас!
Вот про это всё написал я,
Да-с!
***
Яшасн Капказ
Интернационал.
После Интернационала Кара машет руками – ногами
Товарищи!
У нас,
да, у нас, на Кавказе,
Вы помните, как всё было?
Если расскажу,
Всех вас стошнит
Почему?
Да разве не ясно?
Все знают прекрасно:
Здесь хозяйничали
Русский, армянин,
Турок и грузин,
князь и купец,
Попы и мелики,
учитель, молла,
И пьяный дуканщик, или там …
Или – наш государственный театр…
А что было раньше? Помните?
«Пар – ла – мент!»
Ну как вам сказать?
Ну… Слуга двух господ!
Как бы объяснить…
И тем, и другим.
Сейчас в этом здании –
государственный театр,
На Кавказе – Совет,
Как же так получилось?
Об этом как раз
Поведём наш рассказ,
И пусть смотрят
Все, кто хочет:
Мужчины и дамы.
Хватит вас волновать
Ужимками, коварством,
Голой бабой грудастой…
Поняли?
Для вас
Вместо кривляк
Будут играть
армянин и русский,
Грузин и турок,
Купец и паша,
Поп…
Гоп!
Глядите! Театр!
Театр? Да ну!
Виселица? Разве?
Да нет, это цирк!
Цирк-тамаша!
Балаган!
Привыкли на сцене этой
носить корону?
Дайте теперь сыграть!
Как раз
Будут Ори и Папаз
играть для вас!
Карагёз!
Здесь Кара звонит в колокол (звонок) потом возвращается, стоит перед народом Кара:
– Прошу!
Вот отсюда начнём тамашу!
Смотрите, глядите во все глаза!
Вы видите сцену? Она пуста!
Нет ничего!
И не видны ни лес, ни зал,
Никакого декора,
И только колокол сверху
Висит на верёвке.
А впереди – чарх, колесо, ,
Которое меняет цвет.
Может быть черным,
синим и желтым,
Смотря когда.
Только вот чарх
этот крашеный!
Повернёшь направо,
станет белым,
Повернёшь налево –
станет красным …
Одним словом –
поворот его подобен
Повороту в мире…
Товарищи!
Запомните!
Два цвета в мире!
Один цвет – ихний,
Не важно, какой:
Или серый,
или голубой
желтый, синий,
Зелёный и винный,
Всё одно!
Наш же – красный цвет!
Думаете, просто?
Так устроен мир!
Не верите?
Вас обманули!
Заморочили вас!
Вот мы сейчас
Вам покажем все
подлые игры
Протрезвеете враз!
Поворачивается к сцене:
Эй! Паша!
Выходи без лени!
Лавочник и поп!
Давайте на сцену!
При этих словах Кара отступает, и под крики – «Ура – ура» на сцену с шумом вываливаются: лавочник и князь, молла и учитель, турок, грузин, крестьянин, армянин, адвокат, сапожник, мусават, дашнак, меньшевик, кадет, разный люд,
одним словом, все кто есть, и ещё будет… Кара приносит пустую бочку и встаёт на неё
Товарищи!
Вчера
Нашего царя Николу
Свалили с трона.
Упал на голову,
Как тыква гнилая!
Избрали
Временное правительство!
Все кричат одновременно
Гей – эгей! Урра!
Кара-народу:
Ну, теперь отойду,
Пусть играют они!
Меньшевик вспрыгивает на бочку.
– Я председатель!
Слушайте!
Нет Царя!
Все мы сейчас должны
Избрать Учредительное
Собрание!
Товарищи – господа!
Кого избираем?
Конечно, того,
кто обещает вам дать
воду и хлеб,
крышу над башкой,
работу, не больше
восьми часов,
В праздники – фисташки!
Амхананебо чвени!
Дайте слово номер первому!
Мусават отталкивает говорящего, сам становится на бочку
– Йолдашлар!
Не верьте собаке неверному!
Зачем вам
Фисташки,
Фста?
Ишь, захотели
Фисташки – фсту!
Ещё чего! А захримар не хотите?
Хотите, вам дадут лю-ля-кя-баб, пити,
Скажи соседу и брату:
Дадим наш голос мусавату!
Э-э, мусульман йолдашлары
Яшасн hуриат,
Мусават,
Адалат,
Яшасн миллят!
Дашнак сталкивает мусавата с бочки, встаёт туда сам
– Эй! Дорогой молла!
По роже не хочешь?
А за пити
Будет нос разбитый!
Что? Адалат?
Турка надо гнать,
Потом адалат.
Товарищи!
Сначала тем по роже,
кто снаружи,
Потом разберёмся внутри!
Слово четверым!
Сбоку подходят плечистые армянин, турок, русский, грузин, юноши – парни рабочие, грудь нараспашку, на них – Масис и Карадах, у каждого в руке красный байдах.
Ах!
Князь, молла, ага-мелик, чарчи, учитель, меньшевик, мусават, дашнак со страху падают на землю, потом постепенно встают с краю. Рабочий вскакивает на бочку:
Товарищи!
Инкернер!
Амханагебо!
Йолдашлар!
Царь – всё,
конец ему!
Царями у нас были
Молла из мечети,
Князь Бебутов
Дуканщик Маргар.
Да!
Вот когда был царь,
Кем он был для нас?
Тем, что князь – родня,
Сватом был молла,
А духанщик – кумом!
Что, разве не так?
Все хором:
– До-лой! До-лой! До-лой!
Меньшевик подходит, незаметно смешивается с рабочими. Дашнак подходит сзади
и хватает Меньшевика за плечо. Мусават тоже тихо подходит, стоит, как бы между прочим. Рабочий хочет продолжить речь
Урраааа! Урраааа! Урраааа!
Рабочий, доверчиво принимая сказанное за чистую монету, поддакивает:
– Верно! Верно!
ЭТИ хором:
– Правда! Правильно! Верно!
Рабочий, воодушевлённо
– Товарищи!
Так!
Теперь нет царя,
Теперь надо нам
Выгнать остальных:
Дядю и сына,
правнука, внука
Кумовскую дочь,
И кума тоже
Послать надо прочь!
Товарищи!
Да, послать к чертям!
Долой
Моллу и попов,
Лавочников,
Князя,
И буржуаза!
Все хором:
– Долой, долой, долой!
Меньшевик, немного придя в себя, говорит, улыбаясь:
– Товарищ рабочий!
Это я!
Можно мне слово?
Не дожидаясь, начинает говорить
– Товарищи! Это правда,
что царь,
Тут товарищ рабочий прав,
Царь совсем обнаглел!
Как гиена жадная,
Пил нашу кровь.
Сейчас нет царя.
И что?
Товарищ рабочий прав,
Живы и здравствуют
князь и молла,
Ага-мелик и чарчи.
Правильно! Теперь они –
наши враги!
Но вы
Не забудьте,
Что есть враги
И внешние!
Турок и немец,
Но если снова они придут,
Опять посадят царя на трон,
И что?
Будет сказка о золотой рыбке,
То же самое будет..
При этих словах лавочник, князь, учитель, адвокат и агамелик собираются в кучку. Толкаются, шумят, крики
– Ура!
То есть Бальшевик!
Товарищи!
Ложь!
Если их пустить,
Нас готовы они проглотить!
И даже сырыми!
Земляки! Брешут вам они!
Нам ещё турка
надо гнать в Измир,
Потом, захотите –
тихо-тихо
Настанет социализм.
Снаружи слышен шум, голос Солдата, как ветер сильный…
Голоса:
– Товарищи!
Голоса:
– Я не хочу воевать!
Голоса:
– Как это? Как?
Голоса:
– Долой, долой – долой!
Голоса:
Лаилла – лаилла,уль-Аллай,
Эхо
Эге-гей!
Вперёд выходит русский солдат, тот, что взял Ван и Битлис, Ерзнка, Трабизон, Эрзерум
Солдат
– Товарищи!
Слушайте!
Сейчас иду я, чтобы
Штыками гнать,
Прогнать буржуев с трона!
Голоса:
– Слушайте, слушайте!
Солдат
– Каждый народ
Станет хозяином
Сам себе
И своей судьбе!
На эти слова Князь, агамелик, Мусават, молла
– Яшасн!
– Гамарджос!
– Урраааа!
Кадет
– А, чтоб вам!
Голоса
– Что там?
Голоса
– Что?
Голоса
– Чего ещё?
Солдат
– Товарищи!
Я – ухожу отсюда!
Оставляю вам сёла,
Города и землю,
Пушки и оружие,
поезда, дороги …
Я ухожу,
Надо их штыком,
с трона надо гнать
Всяких меньшевиков
И всех этих буржуазей!
Голоса
– Слушайте, слушайте, слушайте!
Солдат
– Всё это мы
Завоевали,
Теперь возвращаем,
Было вашим!
Князь
– Браво! Браво! Парень– молодец!
Гамарджос!
Солдат
– Братья мы сейчас!
Каждый пусть идёт
К дому своему
К хлеву и гумну.
Голоса
– Слушайте! Слушайте! Слушайте!
Тут бегут сопли из носу у Князя, агамелика, мусавата, моллы
Солдат
– Товарищи!
Ну,
Бывайте!
Всем я добра желаю!
Всё как есть, оставляем,
Ваше – вам!
Вы уж нас простите,
Вашего брата
солдата!
Снимает с себя оружие и, не чувствуя подвоха, поворачивается, направляется в Россию. Тут молла и мелик косо смотрят на него.
Агамелик
– Ударим?
Молла
– Давай!
Князь
– по голове дай!
молла целится
– Ла-ииллай!
Князь
– По голове дай,
Чтобы мать её
завыла «вай-вай!»
Здесь агамелик валит пинком солдата, отнимает оружие. Ему помогает его дядя - князь
Налетает Рабочий
– Кого бьёте, хари!
Князь бьёт того по голове
– Цыц! Шут гороховый!
Не твоё дело! Молчи!
Агамелик тоже бьёт рабочего по голове
Хорошо дядя сказал!
Тут на помощь рабочему вбегают люди, но князь, агамелик, молла и духанщик, лавочник, мусават прогоняют их. Князь, коротышка с торчащими усами, начинает говорить, словно вино во рту булькает:
– Амханагебо!
Молла и чарчи!
Товарищи!
Руса – арарис!
Все хором
Урра, урра, уррааа!
Молла
– Ла-ил-лай!
Князь
– Ваше слово, амханагебо Молла!
Молла встаёт на бочку
– Агалары!
Урус нам отцом был родным!
Умер,
Наследство оставил,
оружие, землю,
Города, деревни
Как сыновья урусов,
Давайте мы всё поделим!
Дашнак так растерялся, что моллу называет товарищем
– Как это, товарищ молла?
Молла и Агамелик
– Айван тебе товарищ!
Собака!
Гявур!
Ит!
Хочет ударить дашнака по носу, меньшевик тащит его за рукав:
– Не время, кацо, ещё не время!
Оттаскивает, сам взбирается на бочку
– Амханагебо, молла, мелик,
Как бы ни грызлись мы
Всё равно братья мы!
Слушайте теперь
Что скажу я вам!
Чтобы канитель
Нам без склок решить,
Предлагаю:
Давайте учредим Сейм.
Дашнак
– Как это, товарищ князь?
Меньшевик
– А очень просто: я – от нас,
Ты – от вас,
От них – мелик или молла!
Рабочий бросается вперёд
– А мы? А мы?
Товарищи!
Йолдашлары!
Агамелик бьёт рабочего по голове
– Опять?
КНЯЗЬ помогает ему
– Молодец, агамелик!
Дашнак тоже бьёт рабочего по голове
Меньшевик, воодушевившись, бьёт дашнака
– Га-умарджос, кацо!
Рабочего выгоняют за сцену, потом выходит меньшевик и начинает читать
Меньшевик читает
– Во имя живота нашего большого,
Во имя бороды моллы,
Во имя учительского носа,
Во имя талантов чарчи,
Чтобы всё по-братски поделить,
Основали мы сейм.
Правительство!
Я – председатель,
Вы двое – помощники.
Рабочим – кишмиш,
Народу – орешки!
Дашнак
Можно мне слово сказать?
Меньшевик
– Нет!
Что вы можете сказать,
если свершился факт?
Хотите – пойдём на заседание!
Все в один голос
– Пойдём, пойдём на заседание!.
Чарх – жёлтый, чёрный, алый крутится быстрее
Входит Кара.
Кара – уходящим
– Вы на них поглядите!
Только поглядите на них!
Взлетает на чарх и оттуда
– Товарищи!
На Руси власть перешла к советам!
А эти
Видели, как снова бьют
Простых рабочих?
Спрыгивает вниз, к народу:
– Сейм!
Да-с!
Теперь слушайте, все!
В восемнадцатом помните, как
Меньшевик, мусават, дашнак
Карс отдали?
Туркам отдали!
И впридачу – Батум!
Взлетает на бочонок, садится на него и поёт
– Сижу на бочке я,
А бочка про-те-кает!
Чхенкели в Полис у-драл,
И Батум про-дал,
Эх, Карчикян, Карчикян!
Ты куда те-перь?
Карс кому от-дал?
А в руках теперь
Тыква гни-ла-я,
А куда ты теперь,
А в руках теперь
Тыква лишь осталась
Да и то гнилая …
Оглядываясь вокруг
– Гегечкори у нас социалист,
Чхенкели – потаскуха,
эти двое продали
свой народ,
Без денег отдали,
Стой, погоди,
большевик при-дёт,
Шею вам намылит!
Здесь: шаги снаружи, Кара испуганно замолкает, входит паша, важный, надутый, будто человека проглотил, чакмы на ногах, фес на голове.
паша
– Что за голоса? Кто тут?
Кара
– Я! Пожалте,
Сядьте!
Паша
– Свихнулся, что ли?
Что тут за шутки?
Шут гороховый,
Ты, собака,
Кто ты такой,
Чтоб я сел с тобой?
Показывает на бочку
– А что, именно здесь?
Кара
– Да,
Сюда!
Здесь – сейм!
То есть, извиняюсь, паша,
Театр, здесь, ТАМАША!
Паша, рассерженный, даёт оплеуху Каре, тот падает с бочки.
Немецкий офицер
– Ша!
Вас махен зи, паша!
Паша кивает головой
– Я… что… ничего,
Всего лишь
немножко
вправить мозги …
Немецкий офицер
– Зер гут, зер!
Альзо, герр!
Ты куда?
ну-ка рыло поверни сюда!
и бьёт наотмашь по лицу Кары
– Это тебе от меня!
Зови своего старшего!
Паша даёт под зад Каре
– Вот тебе ещё раз!
Давай отсюда, скорей!
Айда, сгинь с глаз!
Кара испуганно зовёт:
– Ге-геч-кори!
Убегает.
Молча заходит Гегечкори, низко кланяется и встаёт на колени
Гегечкори на коленях
– Нижайшие мои почтения,
герр и паша!
Заждались мы вас,
если б не вы, кто бы нас спас?
Если б вы не пришли
Всем бы нам конец …
Я, же, во имя социализма,
готов, если хотите,
для вас из Карса
в Измир летать,
лишь бы вы смогли
этот большевизм
к ногтю прижать!
Паша, рассерженно
– Измир? Какой Измир?
Почему Измир?
Гегечкори
– Герр генерал, паша, послушайте, нас...
Немецкий офицер, строго
– Герр, встать!
Не время скулить!
И Бога молить!
Опоздали с молитвой,
Какой социализм?
тащит Гегечкори и помогает встать на ноги
– Что тут творится? Скажите!
Гегечкори
Здесь… сейм…
Немецкий офицер
– Чтоо? Что за сейм?
Гегечкори
– То есть… то есть я,
и ещё… и ещё…
Немецкий офицер
– Эй, герр!
Никаких там ещё и ещё!
Ты понял?
Никакого сейма,
Никакого Кавказа,
И ещё там чего-то по мелочи…
Паша
– Верно! Заткнись, ублюдок!
Для нас что сейм, что бордель!
Немецкий офицер
– Хорошо, заканчиваем!
Ты молчи, паша,
А ты, герр социалист,
Внимательно слушай:
Сейм-мейм,
социализм-моциализм,
Нет ничего!
Выдумки просто!
Мы тут с пашой
Пришли поглядеть
На ваши дела
Теперь – слушайте!
С завтрашнего дня
распустите сейм!
И станет вас три государства,
Или если хотите – четыре,
пять или шесть,
а может, и восемь…
При одном условии:
Россия – капут!
Поняли? Вот так!
А то вы – бардак!
Завтра – придём в Баку,
Гут?
По рукам?
Гегечкори
– Вот и прекрасно!
полезно нам,
выгодно нам же,
паше – тоже,
всем нам – гут,
большевику – капут!
Немецкий офицер
– Гут, гут, гут!
Гегечкори
– Только избавьте от красных нас!
Немецкий офицер пожимает руку грузину, паше
– Альзо, герр, ауфвидерзеен!
Паша (про себя)
– Чох саламат
Социалист ди тамам!
Гегечкори, один
– Шени чириме, кацо
Завтра большевикам
так дадим под зад,
аж до Белого моря
они долетят!
Так-то!
Хлопает в ладоши, зовёт Кару
Аба!
Кара влетает
– Здесь я, господин!
Здесь я!
ГЕГЕЧКОРИ
– Зови, зови, собирай заседание!
Кара – выбегает
– Сию минуту, о, господин!
Топчибаш входит тихонечко, на цыпочках, живот – мячом, щёки – калачом,
глаза – яйцом.
Топчибаш, (про себя)
– Вот какой мы блин, испекли!
поворачивается к Гегечкори
Уже!
Гегечкори
– Уже, мой господин!
Сейчас,
с этой минуты
Мы – державы!
Я – Сакартвело!
Ты – Азрбайджан!
Топчибаш показывает фигу Дашнаку
– Бууу!
Гегечкори
– Завтра!
Топчибашев
– Яшасн Баку!
Тут быстро входит Карчикян, взволнован
– Что тут ещё?
Гегечкори
– Да ничего, заседание,
Садитесь, господин министр!
Топчибашу
– И вы, и вы!
Топчибаш – взглянув на Карчикяна (под нос)
– Еле сдерживаюсь, плюну сейчас!
– Садимся!
Гегечкори
– Заседание объявляю открытым!
Первый вопрос
Кавказ разде…
Карчикян
– Разде?...
Гегечкори
–... лить
Карчикян дрожащим голосом
–...лить?..
ТОПЧИБАШ
– …лить…
Гегечкори быстро
Принимаем?
Топчибаш быстро
Да, гаспадин министр!
Гегечкори – Карчикяну
– А вы?
Карчик, совсем потеряв голову
– Товарищи!
Сон это или сейм?
Всё как во сне:
Карс…
Эрзрум,
Батум…
немец…
турок…
Топчибаш с отвращением
– Дубина!
Карчикян
– Дубина?
Почему это?
Что ещё за дубина!
Гегечкори
– Товарищи,
С этой минуты я объявляю себя
Правительством Сакартвело!
Топчибаш
– А я – Адрбейджана!
Карчикян растерянно
– А я?
Гегечкори
– Вам, парон Карчикян,
Парон Карчик уста!
Придётся объявить
Теперь вам вскоре
Армению
от моря до моря!
Карчикян, воодушевлённо
– Точно!
Объявляю:
Армению от моря до моря!
Гегечкори
– Гамарджос Сакарт…
Топчибаш
– Азр…
Карчикян
– Армения сейчас…
КАРА за сценой
– Яшасн Капказ!
Гегечкори
– Товарищи!
Заседание объявляю закрытым!
Бегают продавцы газет: армяне, турки, русские
– Газет, газет, газет!
– «Горизонт»…
– «Сакартвело»…
– «Мшак»…
– турки дошли до Каракилиса!..
– Большевики вошли в Гандзак!..
– Немцы разгромлены под Верденом…
Убегают. Вбегают новые
– Вечерни, Вечерни, вечерни!
– Польская нота Чичерину!..
– В Красной Армии бунт!
– Большевики оставили Баку!
– Бичерахов!
– Амазасп!
– Аёлло...
– Лло-лло – аллооо…
Убегают. Прибегают новые
– Сенсация!
– Сенсация!
– Сенсация!
– Перемирие!
– Перемирие!
– Перемирие!
– Агаронян едет в Версаль…
– Каджазнуни – премьер!
Убегают. На бегу появляется Кара с мечом в руках.
Кара машет мечом в воздухе, направо – налево
– Мек-ерку,
Раз-два!
Эрти-ори,
Айн-цвай.
Ек, ду
Режь, режь!
Брось!
Дадут –
Дашь,
Дай!
Останавливаясь, хмуро
– И что?
Понимаете?
Четыре года войны,
А теперь пришли – пе-ре-ми-ри-е?
Почему?
Потому что встала торговля
У духанщиков в Лондоне,
Нью-Йорке, в Берлине, Париже!
А видали в Русетах, поближе?
На счёт
раз, два, три,
Буржуазов разорил!
А здесь?
А здесь сидят эти господа
И уговаривают нас
так это и эдак…
И будто там в Русете
революция спит,
Будто там
мышь гору родила
И умерла.
На эти слова
Хоть кричи: Урра!
Яшасн, Гегечкори, урра!
Вот такой масхара,
Вот такой дурак!
нет, осёл!
Нет, хуже осла!
Это, если нежно называть,
а на самом деле
Разбойник!
Настоящий разбойник!
Почему?
вот что вам скажу:
Смотрите сами,
Кто был тут до сих пор?
Толстопузый духанщик,
Немецкий офицер,
Паша – в феске
Наверху сидели,
В карманах полно конфет,
Фисташек – фста,
А народу – фига и тыква,
И та – пуста!
Демократами себя называют,
Государством,
Хорошо!
То, что вы видели – ещё не всё!
Главное ещё впереди!
Звонит телефон. Кара подходит к чарху, руку прикладывает к уху, как будто хочет говорить по телефону, но начинает кашлять.
– Алло?
Откуда?
Из Парижа?
Из Полиса?
Из Батуми?
Что?
Новость?
Бросает испуганно трубку и кричит:
– Англичане вошли в Батум!
Карчикян, услышав крик, быстро входит
– Что?
Кто?
Англичане?
Кара
– Да, господин министр
Карчикян
– Где? Скоро к нам придут? Или…
Кара, выбегая
– Сейчас придёт сюда…
Карчикян от радости поёт
– Наконец, наконец,
мечта исполняется!
Замолкает на этих словах, встаёт, (про себя)
– Итак.
Англичанин
Наш мощный
И умный
Союзник – сосед,
Покажет всем,
и сбегут,
пропадут
и рус,
И турок,
и азер,
и какули – грузин,
Здесь останусь сидеть я!
Ешь, выпивай,
Конфеты, фста
Наконец-то, слышишь,
Карчик – уста!
Будет у тебя
И Тифлис,
и Полис!
Вся Армения
от моря до моря!
Ходит по сцене, воодушевившись
Гей,
Эй!
Кто тут есть?
Кто ещё тут?
Дам в морду,
застрелю,
ударю,
Всех вымету,
Армению от моря до моря
рожу на лету,
Спляшу
И спою…
входит АНГЛИЧАНИН, спокойно, тихо. Это Кара, переодетый в англичанина.
В руках картонное яйцо, яблоко или крашеный сахар.
Карчикяну
– Хелло!
Мистр-председатель!
Карчикян
Я, министр-генерал!
Здравствуйте!
Хорошо, что пришли,
К добру пришли!
вовремя пришли!
Вас так долго ждали,
Что стали мы…стали…
Кучкой скорлупы
после колки орехов…
Кара - АНГЛИЧАНИН
– Гуд, гуд! Понимаю вас с полуслова,
Э-э-э…
Скажите, парон Карчикян,
Вы…
Сколько у вас
пушек и ядер,
ружья,
патроны,
и масло для пушек?
Карчикян
– Сколько хотите, мой господин!
КАРА - АНГЛИЧАНИН
– Гуд, гуд! Ясно!
Очень прекрасно!
Всё это дайте пока,
Мы пойдём на большевика
Хорошо?
Карчикян, воодушевлённо
– Ясно, ясно, ясно,
Всё это прекрасно!!
И всё?
Кара- англичанин
Да, всё, пока столько.
А вам, господин министр
Наше почтение!
Мы вам дать хотим
Независимую и единую – Армению!
Карчикян, задумчиво
– А турок?
Кара -
– Турка прогоним
Карчикян
– А грузины?
Кара- АНГЛИЧАНИН
– И этих прогоним.
Карчикян
– Э, а этот, как его, Адрбеджан?
КАРА- АНГЛИЧАНИН
– И его прогоним.
Карчикян кувыркается
– Таш-туш, таш-таш!
Всем вмажь!
Вот какие дела!
Здесь Гегечкори и Топчибаш быстро входят, встают перед АНГЛИЧАНИНОМ
и, толкая друг друга
Гегечкори
– Сначала я!
Топчибаш
– Сначала я!
Гегечкори
– Ми-стр генерал!
Топчибаш
– ми-стр генерал!
Гегечкори
– К добру пришли!
Топчибаш
– К добру пришли!
Гегечкори
– Генерал, вы в наших…
Топчибаш
– Генерал, вы в наших
Гегечкори
– серд-цах!
Топчибаш
– на голове нашей
– в нашей ду-ше,
– в наших гла-зах,
– в наших ро-жах,
– мор-дах, на ли-це…
Топчибаш
– Э!
Ещё где?
На наших усах
и бороде!
Карчикян стоит, хитро улыбается, будто жалеет их, будто что-то знает, будто умирает со стыда
– На них поглядите!
На них!
Вот-вот поползут на брюхе!
И зря!
Всех прогоним!
Всех-всех!
КАРА- АНГЛИЧАНИН
– Тсс!
Сусс!
Я тронут, господа!
Встаньте!
так и знайте,
Что принёс я вам
Мир!
Но за это вы
мне отдать должны:
Ваше оружье,
ядра и пушки,
патроны и пули,
Одним словом, всё,
что у вас осталось
С давних пор,
То, что получили от русских!
Поняли? Должны отдать!
И всё, что осталось от немцев, пашей,
Для чего?
А чтобы большевика погнать взашей!
ВСЕ в один голос
– Яшасн!
Гамарджос!
Кеццес!
Кара – АНГЛИЧАНИН
– А вам, господа-пароны министры
Вот это!
Показывает яйцо
– Кто из вас
Его поймает,
Тот и весь Кавказ
оседлает!
(Про себя)
– Ловите друг у друга,
Как начнут драться,
Всё, что есть, теперь
я вывезу через дверь.
Бросает яйцо, начинается потасовка.
Кара встаёт на бочку, (про себя)
– Дикари! Племена!
Неужели так пусто у вас в голове!
Сейчас друг друга съедят!
Армянин – турка,
турок армянина,
Армянин – грузина,
грузин – турка
Что за мир,
И это соседи?
сумасшедший мир!
Эй, зови,
волосы рви,
Ешь,
убивай…
Вай, вай!
Что за нравы пошли,
о темпора, о морес!
О Зангезур, о Горис…
С этими словам Кара отбрасывает маску, оборачивается
поёт шутовскую песенку, потешку:
Ай, карагёз, карагёз…
Морда твоя, дарагёз
На них гляди, дарагёз
И их найди, дарагёз…
Спрыгивает вниз. Шлёпает всех по голове, будто примиряющий генерал
Раз, два, три! Смирно!
Будьте готовы!
Все трое
Всегда готовы!
Наш генерал!
Кара
Шагом – арш!
Сам идёт впереди, трое – за ним, выходят. Тихо. На сцене никого нет.
Ничего нет. Колесо. Черно, потом желто, потом синее, потом алое.
Кара подходит к рампе, к народу
– Так-то! Ба-с!
Да-с!
Видали этих? Что они съели?
Как ни пряди,
всё им тонко, не то!
Почему? Эти силачи
Лишь большевиков боятся
И их камчи!
Или лучше
Поставить их в ряд,
Оплевать подряд,
Чтоб знали – государство
Не разбойничье царство!
А то!
На них поглазеть!
Убегает, оттуда слышен шум, взрывы, Ура-ура!
Сцену заполняют солдаты, турок, грузин, азербайджанец, колошматят друг друга. А позади солдат разных национальностей, воровато прячась, их вожди науськивают всех друг на друга.
Яшасн!
Гамарджос!
Урра!
Вдарь!
Джан!
Шени!
Чвени!
Гамарджос Сакартвело!
Яшасн Адрбеджан!
«Родина наша…»
Вокруг – толкотня, в это время сбоку из дырки показывается морда англичанина,
или итальянца, или, если хотите, американца, всё равно, но жёлтого цвета.
Кара смотрит радостно, потирая руки.
Князь, поп, мелик, чарчи, учитель, окружили его, смотрят на толпу, радуются, очень
радуются, едят, пьют водку.
На сцене – шум, толкотня, дерутся, стреляют,
Тут рабочие вваливаются на сцену, смешиваются с дерущимися, стараются разнять – Почему дерётесь?
Зачем? Почему?
Дай-ка, вдарь ему!
Показывают на другого
– За кого дерётесь, за чарчей?
За меликов, за богачей?
Солдаты
– Послушайте парня!
Дайте по морде
этому Гегечкори,
По носу Карчикяну,
Будь братом!
Дёрни за бороду мусавата!
Солдат-большевик
– ТОВАРИЩИ!
Пойте Интернационал!
Начинает
Давайте, давите их!
Пусть пропадут!
Долой, Долой!
Флаги, Плакаты, портреты Ленина, Маркса,
Кара выходит на сцену, тянет от стены к стене плакат на чёрном фоне красными буквами:
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН, СОЕДИНЯЙТЕСЬ!
Тут чарх крутится всё быстрее, алеет, как пламя, Кара взлетает на чарх и,
показав тем язык, начинает речь:
Товарищи! Видели вы тамашу?
Капказ тамашу?
Я хотел бы, чтоб видели вы
Всё своими глазами –
И осознали!
Чтоб этих наглецов
Всех в лицо узнали!
Кашу, что они заварили,
Помните всю жизнь!
Товарищи!
Это я написал для вас
Удачно или не очень –
Ничего!
Хватит, сыграли для вас
Антигону,
Намус,
Отелло
и Кина,
А теперь
Пусть наши люди
посмотрят,
Как дашнакам
носы разбивали,
Полюбуются
бородёнкой мусавата,
Копотью мозгов
У меньшевиков…
Хватит гостеатрам
Отелло славить,
Видали, как наши
Их всех погнали?
Товарищи!
Хороша
или нет Тамаша –
всё равно
Нам надо
Взять их за горло!
Поняли?
Няли?
Ли?
Где теперь они?
В мышиной норе.
Йохтур!
Арарис!
Нету.
Ба-с!
Яшасн Капказ!
Кара спрыгивает с чарха и кричит: ИНТЕРНАЦИОНАЛ!
Все на сцене и народ поют Интернационал
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И смертный бой вести готов.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим,
Кто был ничем - тот станет всем!
Это есть наш последний
И решительный бой.
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
Никто не даст нам избавленья -
Ни бог, ни царь и ни герой.
Добьёмся мы освобожденья
Своею собственной рукой.
Чтоб свергнуть гнёт рукой умелой,
Отвоевать своё добро,
Вздувайте горн и куйте смело,
Пока железо горячо!
Это есть наш последний
И решительный бой.
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть Землёй имеем право!!
Но паразиты - никогда!
И если гром великий грянет
Над сворой псов и палачей,
Для нас всё так же Солнце станет
Сиять огнём своих лучей!
Это есть наш последний
И решительный бой.
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
1923
(Перевод Гоар Рштуни)