Рассказка третья ботаническая Черемша

               
   По речным мочажинам, по заливным луговинам, по любой поствесенней мокряди от Урала до Владика растёт лилийка. Мало  кто знает, что эта травка – лилия.

   Да и зачем сибиряку  такую фиготень знать! Он знает, что травка, пахнущая чесноком, знатная закусь. Вон смотри под разлапистой пихтой сразу три пучка по полтинничку. Собирай, не забудь пару-тройку яиц покруче да в пирог! Стрескаешь за милую душу и губами подавишься: такая вкуснятина!

    А уж если изловчился и  в речке пяток хайрюзов закуканил, то потроши да соли, будто впрок, но не торопись  в туес берестяной складывать. Разведи костерушку пожарче да забудь про неё на время. Рыбочек оберни листьями черемши, обмажь глиной. Как нет глины? Да Бог с ней с глиной! Оберни в два три ряда мокрой газетой.
 
   Смотри, а костёр-то прогорел. А нам этого и надо. Клади рыбу, подребай к ней уголья.
   Нет-нет!

    Перекур ещё рано устраивать. Расшевели огонь сушняком мелконьким, котелок воды черпани. Чаёк должен вместе с рыбой поспеть. Да не ленись. Время ещё есть. Пройдись не спеша по распадку, оглядись вокруг, лес послушай, сорви к чаю пять листиков смородины.

   А  лес, пропитанный голубым светом, с редкими белесыми клочками тумана, звенит и поёт на все голоса. На ближних подступах – Комар-Комарович. Так у нас в тайге тепло и по-свойски величают хор имени Пятницкого, который со всеми родственниками до сто двадцать пятого колена, детьми и внуками кружат над  твоей головой, изредка пикируя на оголённые участки. Их сверхзадача  - пополнить запасы продовольствия, то есть вволю попить вашей кровушки. На стоящей поодаль сухой столетней сосне дятел-красноголовик устроил свою кузницу и то и дело рассыпает сытые и весёлые трели. И не заболит же голова у птички!  Речка булькнула, стукнувшись головой о камень, сосна о сосну трётся, поскрипывает; лёгкий ветерок пробежал по макушкам крошек-осинок, ещё нетронутых зверем. А всё вместе – радостная СИМФОНИЯ конца первого месяца лета.

   Впрочем уже готова рыба!  Черемша разделила с рыбой свой бесподобный пикантный запах.Слюной изойдёшь , пока дождёшься царского угощенья. Даже и без наркомовских «ста граммов» отлично пойдёт А уж если естьььььььььььь…

    Юрка не пришёл на речку вместе с нами. Он потным, лохматым и матерящимся метеоритом  прискакал, принёсся на неё. Уже второй год на горе, через которую нам нужно было перейти по дороге на речку, стоял вагончик заготовщиков леса. Они регулярно пилили и продавали в городе дрова, пили водку и сутками дрыхли на железных нарах в своём вагончике.
 
   ХОТЯ В БЛИЗЛЕЖАЙШИХ ЯМАХ У НИХ СТОЯЛИ ПАРА-ТРОЙКА МЕЛКОЯЧЕИСТЫХ СЕТОК, ОНИ НЕ БЫЛИ нашими конкурентами. Но у них было четыре собаки, четыре здоровенных псины какой-то тупоголовой породы. Впечатлениие было такое, что эти лохматые сторожа, эти стервозы поджидают только нас. Они чувствовали наш страх и готовы были выскочить из собственных шкур. Животины не давали нам прохода! Мы с позором вынуждены были  обходить дальней тропой или идти напрямую через завалы  и кочегуры. Сегодня Юрка, припозднившись на электричку, решил идти через гору.  Это он зря так решил…

    Свора умела великолепно считать до трёх и прекрасно видела, что Атмакин сегодня один. Пришлось бежать,  отбиваясь удочкой!
- Ссуки! – Задохнувшись, констатировал Юрка.
- Не все,- тонко подметил мой младший сын.- А что вы хотели, уважаемый Юрий Анатольевич, собака – они и в Африке эти…как их во-во, шакалы.
Спать по утрам меньше надо. А ещё лучше вовремя ложиться! Отдышись, отдохни и за …хворостом: будем ушицу налаживать!
Кстати, Юра , разрешите вас поздравить с праздником. Сегодня – День Рыбака. Страна поздравляет своих героев.

   В миру Юрий Анатольевич работал педагогом в музыкальной школе по классу баяна. У него и учился мой младший сын Илья. Строгий и серьёзный учитель, отслуживший три года на отечественном авианосце «Минск», был страстно влюблён в Речку. Опыта таёжного у него было маловато, но человек он был надёжный. Азартны? Да, конечно! Упрямый и даже настырный? Разумеется! В одно лето он освоил все рыбацкие премудрости и маленькие хайрюзовые хитрости и стал ловить вровень со мной,  а иногда и облавливал. Левша , он рыбачил с правого берега, закидывая удочку в доступные лишь ему места. Я поднимался левым берегом, забрасывая с правой руки.
 
   «Поднимался» и «забрасывал» - глаголы прошедшего времени, но несовершенного вида. Однако, сколько же надо было, выгибаясь ужом, потратить сил и энергии, чтобы продраться через прибрежную урёму и,  жонглируя балансируя на поваленных деревьях, положить мормышку с наживкой в нужное место. Положить да не зацепить леску за сучья и листья вверху. Положить да не зацепить за коряги или  камни на дне. Ну, а уж если хариус всё-таки находил мормышку с наживкой, то вытащить его из реки было целой проблемой.

   Солнце ласково целовало нас в макушки. Комаров почти не было: поляна-то открытая. Уха доходила на угольках. Готова была и закуска: добрый пучок свежайшей черемши, сальце, жареное на прутиках смородины, чёрный хлеб крупными ломтями. Не было одного  - ста граммов. На нет и суда нет! Юрка взял котелок и пошёл к Речке за водой для чая.
 
   Его истошный крик кинжалом пронзил таёжные завалы.
- Петровеи-и-ич! ПО-МО-ГАЙ! – протяжно кричал Юрка, держа обеими руками удочку, перебирая ногами по берегу.- Скорее! Ну, скорее же.

   Мы с сыном бежали через поляну, а в голове бился немой вопрос: «Кого он там зацепил? В «моей» речке нет такой рыбы!» Лёгкое и тонкое таловое трепетало в руках счастливого рыболова. Странным образом изгибался у удочки тонкий кончик. Когда мы добежали до берега, рыбак сделал последнее усилие и, наконец, вытащил…бутылку «Столичной». Вот это добыча! Вот это подарок ко Дню Рыбака! Юрий Анатольевич, виновато моргая, лучезарно улыбался. Шутка удалась на славу… А «добыча» мирно лежала на траве, поблёскивая крутыми боками.

   Ах, какая сегодня рыбалочка! Надо отметить…