Часть вторая
— Станция «Пушкинская». Следующая остановка…
Убаюканные мерным движением поезда путешественники встрепенулись и одновременно кинулись к выходу.
— Надеюсь, что этот поход мы проведём без помощи местного Краеведа, — пересекая вестибюль, с улыбкой заметил доктор кукольных наук. — Иначе до конца дней своих мы будем осматривать Питерские достопримечательности, а о заказе в создании книги вам придётся забыть.
— Я и сам вам смогу кое-что показать и кое о чём рассказать. В памяти до сих пор свежи детские впечатления. Но попозже. А пока, дорогой Карабас-Барабас, обратите внимание на подземные дворцы, как их справедливо называют во всём мире, Петербургского метрополитена, которые возведены глубоко под землёй. Порой подъём на эскалаторе занимает столько же времени, сколько перегон состава от одной станции до другой.
— Вы шутите, мой друг.
Однако слова Литератора нашли подтверждение. Юным жителям города долгое стояние казалось настолько утомительным, что они пролетали мимо наших друзей со скоростью, не уступавшей движению быстроходного поезда.
— Судя по табличке на здании, мы очутились на Загородном проспекте, — произнёс Литератор, щурясь под летним Петербургским солнцем. — Когда с родителями мы приезжали в Ленинград, они считали обязательным посещение этого театр. Поэтому мы немного пройдём вперёд… повернём направо… и…
Перед путешественниками открылась величественная панорама Пионерской площади с возведённым на ней памятником Александру Сергеевичу Грибоедову дипломату, поэту, полиглоту, драматургу.
— Обратите внимание, дорогой доктор, на необычное композиционное решение: автор бессмертного произведения сидит, облокотившись о спинку стула, слегка наклонившись вперед, с книгой в руке. Только взор его взор его, устремлен не на страницы, а в неведомую ему самому даль.
— Глядя на него, я вспомнил любимый москвичами памятник, Николаю Васильевичу Гоголю, задумчиво сидящему в кресле.
— Увы. Его так надёжно упрятали во дворике возле дома, где писатель провёл свои последние дни, что узреть приезжим эту чудную скульптуру практически невозможно.
— Но вот о чём я хотел бы вас спросить, дорогой Литератор, — озадаченно произнёс Карабас-Барабас, — почему большинство ребятишек, идущих рядом с папами и мамами, как по команде оборачиваются на памятник и задают взрослым, по - моему, один и тот же вопрос? А те недоумённо пожимают плечами. Мне кажется странной подобная пантомима.
— Вы, я вижу, заинтересовались сценкой, которая здесь разыгрывается не одно десятилетие с неизменным успехом. Дело в том, что приезжие ребятишки, а их невозможно спутать с коренными мальчишками и девчонками Петербурга…
— Простите, что обрываю вас на полуслове, дорогой друг, но мне думается, что сегодняшние юные модники, словно под копирку одетые в импортный, как они любят выражаться, прикид, мало чем отличаются друг от друга. Во всяком случае, внешне.
— А вы прислушайтесь, что бросают им иногда вслед питерские мальчуганы. Впрочем, я и сам могу озвучить этот незамысловатый, не блещущий разнообразием текст: «Вот лопухи иногородние, это же он «Горе от ума» сочинил».
Карабас-Барабас расхохотался от души.
— Обязательно вставьте этот эпизод в свою будущую книжку.
—Не примину, дорогой доктор, не примину. А пока последуем за зрительским потоком.
Стоило им подойти к центральному входу, как со всех сторон на них накинулись жаждущие получить заветный лишний билетик. Так как в окошечке кассы висело столь любезное сердцу администрации любого театра объявление: «На сегодняшнее представление все билеты проданы!»
— Лучшей рекламы для театра нет, и не будет, — с восхищением воскликнул Карабас-Барабас. — Однако мы с вами увлеклись и пошли не в ту сторону. Нас с нетерпением ожидают на служебном входе.
— Не представляю себе, кому мы там нужны? — выбираясь из толпы, пробурчал Литератор, — небось, час, если не два, будем объяснять всем и каждому, кто мы и чего желаем.
— Поглядим, — загадочно произнёс доктор кукольных наук и увлёк сомневающегося собеседника за собой.
Остановившись у двери с надписью «Служебный вход», он широко распахнул её и сделал приглашающий жест. Литератор пожал плечами и вошёл, приготовившись к долгому разговору.
Рядом с молодым охранником он увидел седовласую даму, приветственно махнувшую им рукой.
— А я вас заждалась. Добрый день. Получите пригласительные билеты.
— Это выше моего понимания, — еле слышно произнёс растерявшийся Литератор, что не помешало ему расшаркаться по всем правилам и представиться.
— Золотой ключик – он и в северной столице Золотой ключик, — промурлыкал в спину друга Доктор кукольных наук. — Уважаемая Хранительница музея, как я понимаю, Буратино предупредил вас о нашем появлении.
— Он объяснил мне суть вашего визита. И дирекция предоставила меня в полное ваше распоряжение. Прошу следовать за мной.
Она провела их боковой частью верхнего фойе и замерла перед бюстом Александра Александровича Брянцева, который почти сорок лет руководил театром.
— По его замыслу было построено нынешнее уникальное, даже по сегодняшним меркам, театральное здание. Оно спроектировано с учетом театральных и педагогических разработок А. Брянцева, делающих восприятие постановок зрителями более комфортным. К сожалению, он этого уже не увидел.
Они немного постояли молча.
— А знаете ли вы, дорогие гости, — прервала молчание Хранительница, — что Санкт-Петербургский государственный Театр Юных Зрителей имени Брянцева – старейший детский театр России?
— Позвольте напомнить, любезный гид, в России имеется ещё одно старейшее учреждение культуры. Саратовский академический театр Юного Зрителя, которым с 1944 года руководил Юрий Петрович Киселёв. И после его кончины прославленный коллектив с достоинством носит имя этого выдающегося мастера. Театр открылся в 1918 году спектаклем по пьесе М. Метерлинка «Синяя птица». Это был великолепный спектакль, не уступающий знаменитой постановке в Московском Художественном театре в 1909 году. Простите великодушно, что позволил себе перебить вас.
— Справедливости ради, уважаемый доктор кукольных наук, соглашусь, что Саратовский детский театр был организован на четыре года раньше нашего.
— Верно, — подхватил Литератор, — то было грозное для страны время. Ведь тогда, как поётся в одной славной походной песне, «По военной дороге шёл в борьбе и тревоге боевой восемнадцатый год». В этом году театр отмечает знаковый, столетний юбилей.
— Будете в Саратове, передайте от нашего коллектива и от меня лично нашим коллегам самые горячие поздравления.
— Непременно. А вас открыли, как я понимаю, когда на просторах России только-только отгремела гражданская война. Непростое было время. Но Советская власть в самые лихие годины проявляла истинную заботу о культурном и нравственном воспитании подрастающего поколения.
— А с какого спектакля начался ваш первый сезон? — поинтересовался Карабас-Барабас.
— С «Конька-Горбунка». 23 февраля 1922 года в три часа дня первые малолетние зрители, в валенках, рукавицах, топить было просто нечем, увидели распахнувшуюся перед ними сказочную панораму. Колосящееся пшеничное поле, царские хоромы, град-столицу, Чудо-юдо рыбу кита. Иванушку, который с помощью Конька-Горбунка одолевал всевозможные козни своих недругов. Этот спектакль стал визитной карточкой театра. Он и сегодня в нашем репертуаре. А неунывающий Конёк-Горбунок много лет был эмблемой театра.
— Родители рассказывали мне, что театр не прекращал своей работы даже во время Великой Отечественной войны…— произнёс Литератор. — Но, насколько мне известно, во время блокады в Ленинграде оставался только театр Музыкальной комедии.
— ТЮЗ эвакуировали из блокадного города в уральский город Березники в 1942 году, — произнесла Хранительница. — Местного театра там, отродясь, не было, поэтому труппа играла спектакли, как для детей, так и для взрослых. Летом театр отправился в своеобразные гастроли на плавучей барже по Каме, останавливаясь на пристанях. Его зрителями были лесорубы, жители ближайших деревень. В основном старики, женщины и дети. Практически все впервые в жизни присутствовали на настоящем спектакле. Недоверчиво поглядывали на сцену, ёрзали на стульях, установленных в импровизированном зале баржи, которая основательно покачивалась на волнах.
— А репертуар, — загорелся Карабас-Барабас, — чем тогда потрясали публику?
— Постановкой «Бедность не порок» по пьесе Александра Островского. Вот что ветераны театра с улыбкой рассказывали потом молодым артистам. Закончился спектакль, дали занавес. А когда открыли его снова, то зрители поднялись с мест и неожиданно поклонились артистам в пояс. Да так и стояли некоторое время. Труппа обомлела. А одна бабулька выбежала из зала и заколотила в закрытое окошечко кассы, требуя, чтобы выдали билеты на завтрашний спектакль на всю родню, на всю деревню! Немедленно! И ведь уважили старушку, задержались, и на следующий день отыграли спектакль с ещё большим успехом.
Ах, мои любознательные гости, если бы вы знали, как Александр Александрович в то далёкое время мечтал о театре, где объединятся художники сцены, умеющие мыслить, как педагоги, и педагоги, способные чувствовать, как художники. И он создал театр, который даже сейчас одинаково интересен всем поколениям зрителей.
— Я читал, — деликатно заметил Литератор, — что Брянцев был не одинок в своих начинаниях. Рука об руку с ним трудились: специалист по славянским языкам Николай Бахтин, известный художник-график Владимир Бейер, актёр, драматург и театральный педагог Пётр Горлов, ученик Римского-Корсакова композитор Николай Стрельников. Несколько лет литературно-репертуарную часть возглавлял любимец детворы всей страны – поэт, драматург и переводчик Самуил Яковлевич Маршак.
— Мне приятно было услыхать это от знающего нашу историю человека, — от души улыбнулась Хранительница. — Спустя два года после открытия, при театре возникло явление, которое больше не имело места ни в одном творческом коллективе. Я говорю о Делегатском собрании.
— Вы что, исходя из реалий того времени, сами решали вопросы что ставить, кому ставить, как играть на общем собрании? — не сдержал улыбки Карабас-Барабас.
— В театре возник настоящий детский парламент. Так называемый «зрительский актив» театра. Дети-делегаты с повязками на рукавах обеспечивали порядок в зале. В школах через дружеское общение со сверстниками они ненавязчиво прививали им любовь к театру. От делегатов театр узнавал о том, что интересует юных зрителей. Учитывая это, мы одним из первых начали ставить спектакли по произведениям Маршака, Катаева, Шварца, Паустовского, Рощина, Окуджавы.
— Да, — с оттенком лёгкой зависти, вздохнул Доктор кукольных наук, — даже у нас в Италии знали, что у вас ту пору служили, как известно, в театре не работают, а служат, всенародно любимые знаменитые актёры: Николай Черкасов, Бруно Фрейндлих, Борис Чирков, Виталий Полицеймако.
— И они с великой радостью отдавали свой талант детям, — С гордостью произнесла Хранительница. — И это неудивительно. Советский Союз был единственной страной в мире, где создавались такие театры.
— Увы, — вздохнул Литератор, — сегодня многие детские театры торопятся превратиться во "взрослые". Тому печальный пример, на мой взгляд, Московский театр Юного зрителя.
— Наш ТЮЗ стоял и стоит на том, что главное богатство, надежда и будущее страны – её дети. Поколения ребят приходили и приходят сюда, чтобы шаг за шагом вместе с героями спектаклей учиться думать, чувствовать, понимать, что есть добро и зло, дружба и любовь, познавать всю сложность и многогранность окружающего мира. Когда Александр Александрович ушёл из жизни, ТЮЗ возглавил режиссёр и педагог Зиновий Корогодский. Это тоже была великая эпоха. Его спектакли не только принесли славу их создателю, но и вывели театр в число лучших театров страны. "Коллеги" В. Аксенова, "Будь здоров, школяр!" Б. Окуджавы, "Кошка, которая гуляла сама по себе" Р. Киплинга, "Наш Чуковский", "Открытый урок" и многие другие спектакли, поставленные им, вошли в историю мирового театра. Погружённый в мир детства с его проблемами и драматизмом, он предлагал юным зрителям не скучное нравоучение, а театр, полный радости и энергии. За годы работы им было поставлено более 100 спектаклей, многие из которых видели зрители Англии, Франции, Югославии, Польши, Болгарии, Японии.
— Когда бывал в вашем городе, — ностальгически вздохнул Литератор, — создавалось впечатление, что весь город, да что там, вся страна впала в детство. Толпы людей «стреляли» лишний билетик. В очередях взрослые с недовольством шикали на детей: чего, дескать, они тут делают. Попавшие по входным билетам были счастливы приютиться хотя бы на ступеньках.
— Позвольте и мне внести свою лепту, — торопливо встрял Карабас-Барабас, — театралам всей страны было известно, что Корогодский ставил сверхсовременно - острые спектакли. А когда его вызывали на ковёр к чинушам в управление культуры и с нажимом просили делать свои постановки не такими злободневными, он вроде бы соглашался, но…
Неизменно делал по-своему. Он был бы рад иной раз сделать, как просит начальство, но… у него это не получалось. Пойти на компромисс со своим талантом он, при всём своём желании, так и не смог. А кто сейчас руководит театром?
— Народный артист Латвии Адольф Шапиро… о… третий звонок. Вот, пожалуй, и всё, о чём я вам хотела поведать. Если будут ещё вопросы – милости прошу.
Когда троица вошла в зрительный зал, случился небольшой конфуз. Карабас-Барабас уселся в кресло, а место Литератора оказалось занятым какой-то девчушкой, которая явно не собиралась ему его уступать.
— Ничего страшного, — успокоила его Хранительница.— Это наша давняя традиция. И мы её чтим уже много лет.
—В чём она заключается? — недоумённо пожал плечами Литератор.
— Однажды, на одном из спектаклей Александр Александрович спокойно направлялся к своему месту. И вдруг, не дойдя до него, остановился. Кресло оказалось занятым каким-то мальчишкой. Что же он, по-вашему, сделал?
— Позвал дежурного администратора и попросил удалить сорванца, — пожал плечами Литератор. — По-другому и быть не могло.
— Ошибаетесь! — задорно хлопнула в ладоши Хранительница. — Он нашёл себе другое место. Впоследствии педагоги, дежурящие в зале, никогда не пытались навести порядок по этому поводу. Брянцев никому бы не позволил согнать ребенка. Чувство уважения к зрителю лежало в основе всей его театральной жизни. И эта связь была взаимной. Не поверите, но на улице, в трамвае, в метро его любовно приветствовали практически все жители города, с радостью пытались вступить в разговор. Александр Александрович смущался, вежливо объяснял, что не имеет чести знать собеседника. Но неизменно слышал в ответ, что его просто рады видеть. Пойдёмте, я вам предоставлю иное кресло.
Когда закончился первый акт, Карабас-Барабас озабоченно заметил своему другу:
— Исходя из моего опыта, замечу, что пересказывать на страницах книги то, что мы сейчас увидели на сцене, сложное и неблагодарное занятие. Публикации, аннотации и прочий материал по этому поводу можно преспокойно найти в википедии в любом количестве.
—Я тоже об этом подумал, — согласился Литератор, — но какие-то личные впечатления я должен отобразить.
— Могу предсказать, какие именно, — усмехнулся в усы доктор кукольных наук.
— Сделайте милость, дорогой драматург, — обидчиво произнёс Литератор, — удивите меня.
— Ваша обида и ирония неуместны, дорогой автор. А на бумагу, на мой взгляд, попросится следующий абзац. Опровергните меня, ежели я окажусь неправым.
— Внимаю.
— Это может выглядеть так…
Дорогие юные читатели, герои спектакля «Чудеса в Моми-доме» живут удивительной, яркой сценической жизнью. Эта смешная, беспрерывно изменяющаяся клоунада образов сказочных героев очень нравится зрителям. Они, затаив дыхание, следят за их приключениями, хохочут над остроумными выходками и с нетерпением ждут всё новых и новых выкрутасов от полюбившихся моми-персонажей.
Я и сам, дорогой Литератор, смеялся до слёз.
— Могу с ходу добавить.
— Внимаю, — подмигнул ему Карабас-Барабас.
— Герой спектакля обыкновенный ребенок, которому надоели занудные назидания взрослых. Мыть руки, вовремя ложиться спать, чистить зубы, есть манную кашу. Он начинает мечтать о том, чтобы родители в один прекрасный момент исчезли. Так и происходит на сцене. Мальчишка начинает жить в идеальном, придуманном мире, где полно свободы. В этом мире возникают совсем другие родители. О каких мечтает каждый ребёнок. Смешные, веселые, готовые поддержать любую каверзу. Откуда ни возьмись выскакивают проказливые персонажи Фрекен Сноф, Снуф, Хомуль, капризные безобразницы Тофи и Вифи. За ними в доме появляются привидения. Становится страшно, неуютно даже в зрительном зале. Опасности, о которых мечталось за книжками про пиратов, возникают за каждым углом. И наш герой начинает самостоятельно учиться жизни. Он взрослеет на наших глазах, преодолевает свои страхи, рискует, набивает шишки. И в минуту опасности готов защитить маму и папу.
— Неплохо, дорогой друг, неплохо. Но у вас ещё будет время серьёзно, не с наскока поразмышлять об этом за письменным столом. А пока я предлагаю отправиться в фойе и поговорить со зрителями. Уверен, этот разговор будет интереснейшим дополнением к нашим будущим беседам с Хранительницей и Режиссёром – постановщиком этого чудесного спектакля. Подойдём вон к той очаровательной сеньоре.
— Я была совсем маленькой девочкой, — с готовностью вступила в разговор она, — когда мама впервые привела меня в этот театр. Знали бы вы, с каким трудом доставались билеты. Многочасовые очереди в кассу выстаивали, чтобы попасть хоть на какой-нибудь спектакль. Для всех ребят нашего двора посещение театра было огромным счастьем. Те спектакли до сих пор вполне заслуженно пользуются огромным спросом и у нынешней детворы. И, конечно же, любимым было представление "Кошка, которая гуляла сама по себе". Сегодня моей дочке исполнилось 8 лет. И она заявила, что лучшим подарком для неё будет поход в театр. От «Чудес в Моми-доме» она в восторге.
— Спектакль, а не куклу в подарок девочке на день рождения, — оживлённо потёр руки Литератор. — Обязательно использую этот факт.
— Что до меня… Извините, если моё мнение не совпадёт с вашим, но к подобной самостоятельности, которую назойливо демонстрирует герой, я отношусь с осторожностью. Мне совсем не хочется, чтобы моя дочь мечтала о новых, на всё с ней соглашающихся родителях. Мы не должны плясать под дудки наших детей. Это не педагогично.
К ним подискутировать на вечную тему уже направился, опираясь на трость, дедушка, крепко держащий за руку внука.
— Полностью с вами согласен, уважаемая, полностью. Но тема отцов и детей – предмет для отдельного и серьёзного разговора. Я же хочу со всей ответственностью заявить, что со времени моего первого посещения театра сменилось не одно поколение актёров, на место прежних корифеев пришли новые. А их игра всё также потрясает. Вот что значит старая добрая театральная школа Ленинграда. Именно – Ленинграда, а не Санкт-Петербурга. Другой такой нет и не будет. И не пытайтесь это оспорить.
Не дождавшись столь ожидаемого им отпора, старый театрал продолжил:
—Только что вы, сударыня, вспомнили о знаменитой постановке «Кошка, которая гуляла сама по себе», где наша неподражаемая Ирина Соколова играла это усатое создание. Да будет вам известно, что благодарные зрители чуть ли не на каждом спектакле преподносили ей в дар котят.
— Котят! — с изумлением воскликнули наши путешественники. — Вы шутите.
— Какие шутки. Я читал объявление, которое опубликовали по просьбе администрации театра в газете. Уважаемую публику чуть ли не со слезами на глазах редакция умоляла не делать подобных живых подарков. Сострадательная актриса не могла выбрасывать малышей на улицу. А в дар их уже никто не принимал. Ленинградцы долго веселились по этому поводу.
Привлечённый такой любопытной дискуссией, собеседников со всех сторон окружил выводок пятиклассников, с учительницей во главе.
— Тема отцов и детей была древней уже во времена, когда Иван Сергеевич Тургенев писал свой знаменитый роман. — Непреклонно заявила она. — С тех пор, увы, мало что изменилось. И в ближайшее время вряд ли что-либо изменится. Я же хочу напомнить вам о кумире моей юности, — неожиданно на её непроницаемом лице появилась добрая, чуть смущённая улыбка. — Я говорю о Георгие Тараторкине. Можете верить – не верить, но, когда он играл Гамлета, у зала дыхание останавливалось. Как он потрясающе держал паузу. А мне, молодой глупышке, по наивности однажды показалось, что актёр забыл текст. И я, знающая пьесу наизусть, чуть не оконфузилась на весь город. Открыла рот, чтобы подсказать ему: «Быть или не быть…» Представляете…
— И чем это закончилось? — нетерпеливо спросил Литератор.
— У меня хватило ума вовремя его закрыть.
Все дружно расхохотались
— Если позволите, я скажу несколько слов о спектакле «Денискины рассказы»? — деликатно подключился к разговору человек в очках— Это же был целый мир искренних, простых, весёлых и в то же время поучительных историй, которые ненавязчиво внушали нам, тогда ещё совсем желторотым пацанам, нужные и праведные мысли о том, какой опасной бывает ложь, как нужно дорожить дружбой, насколько важно быть добрым и ответственным. Вот какие спектакли, на мой взгляд, необходимы сегодняшним подросткам. И хотя к увиденному сегодня я отношусь с большим пиететом, но тема, озвученная прекрасным детским писателем Драгунским в том спектакле мне всё же намного ближе. Кстати, как ни странно, постановщик «Денискиных рассказов» – тот же режиссёр, которая поставила «Чудеса в Моми-доме».
И тут в разговор вклинился очень самоуверенный мальчик, который сходу отверг все доводы взрослой публики, не дав никому рта раскрыть.
— Что вы, взрослые, понимаете в наших проблемах. Тургенев – это вообще средневековье. Нам нужны именно такие спектакли. Это та самая жизнь, которой нам так не хватает. Герой спектакля решил жить по-своему. И правильно сделал. Я лично скоро начну жить точно так же.
От праведного водопада упрёков и нареканий окружающих его спас только прозвеневший третий звонок.
Когда наши путешественники, на ходу обсуждая услышанное, пробирались к своим местам, Литератор насмешливо заметил:
— Надеюсь, моё кресло не станет в очередной раз местом, где нашла себе приют замечательная традиция этого театра в лице какого-нибудь сорванца.
Казалось, овациям по окончанию спектакля не будет конца, а восторгам расходящейся по домам детворы не будет предела. Приятно удивлённый этим обстоятельством Литератор спросил Доктора кукольных наук:
— А вы знаете, что за основу спектакля взята серия книг Туве Янссон о муми-троллях?
— И что весьма привлекательно для детворы в её произведениях, так это то, что сказочные существа постоянно меняют свой облик. Они похожи то на маленьких зверушек, то на ожившие детские игрушки. Ребята вместе с персонажами с первых страниц становятся непосредственными участниками невероятных приключений. И перенести это на сценическую площадку, поверьте старому театральному волку, ой как не просто. Однако Режиссёру это удалось. Наш визит подходит к концу, и пора бы встретиться с ней. Пусть поделится, как говорится, опытом. Будет о чём рассказать Буратино.
Режиссёр стоически выдержала поток комплиментов, который обрушили на неё наши путешественники, но, будучи занятым человеком без с лишних слов, перешла к делу.
— Людям, посвятившим свою творческую жизнь детям, не хуже моего известно: любой человек до конца жизни в чём-то остаётся ребёнком. А детский театр тем и интересен, что позволяет и взрослым и юным зрителям окунуться в беспечное хулиганство, полную свободу, бесшабашность. Для подростков в определённое время перестают существовать авторитеты. Вот мы с моей семилетней дочкой, по сути, на равных вместе поставили этот спектакль. Когда я работала над инсценировкой сказки о Муми-Троллях, её развеселило слово Муми-дом. В итоге это слово вошло в название постановки. Но она и дальше продолжала фантазировать: муми-коляска, муми-кровать, муми-стол. Приставка «муми» стала ключом ко всему материалу. По ряду обстоятельств эта приставка поменяла букву «у» на букву «о». И стала звучать, как «моми». И дальше всё пошло само собой. Я стала импровизировать, фантазировать, как это делают дети. Появилось отличное музыкальное оформление, видеопроекции, смешные костюмы. Вот всё, что я могу сказать по поводу моего опыта. Надеюсь, я вас не разочаровала. Остальное можете прочесть в рецензиях, посвящённых спектаклю. Критики лучше моего знают, как я всё это сотворила, — с улыбкой закончила она, пожелала гостям счастливого пути и поспешила на репетицию нового спектакля.
— Что ж, — Карабас-Барабас взял Литератора под руку и вывел его на площадь. — Вот мы и познакомились с девяносто шестилетней историей поистине уникального творческого коллектива. Посмеялись от души на весьма своеобразном спектакле. Сделались, можно смело сказать, его новоявленными поклонниками.
— Пора двигаться дальше, не так ли доктор кукольных наук?
— Пора. Но, прежде чем мы двинемся в путь, я хотел бы вам сказать…
— Как говорится «Готов повесить свои уши на гвоздь внимания». Начинайте.
— Надеюсь, вы меня правильно поймёте…
— Что с вами, мой друг, где ваше неиссякаемое красноречие?
— Извольте. Мне кажется, что вы взялись за непосильный труд. Я имею в виду решение рассказать ребятам на страницах книги о театрах России. Заметьте, не об одном. О нескольких. Но театральные коллективы, при всём их многообразии и несхожести в творческих почерках художественных руководителей, имеют, по сути, одно лицо. Сцена, кулисы, спектакли, рецензии, история создания коллективов, незнакомые большинству читающей публики имена театральных деятелей прошлого. Будет ли это интересно сегодняшней детворе?
— Если подрастающее поколение лишить знаний о прошлом и настоящем культуры страны, о тех, кто стоял у её истоков, кто её создавал – наше государство превратится в сборище людей, не помнящих своего родства. Простите за некоторую высокопарность, милый доктор. А если сегодняшний юный читатель, читая книгу, столкнётся с незнакомым ему явлением, ему не составит большого труда войти в интернет и узнать, кто есть кто, и что сие значит. В этом вопросе он очень продвинутая личность. И кроме пользы я не вижу в этом никакого вреда.
«Готов повесить свои уши на гвоздь внимания». — Тогда вам остаётся выполнить данное мне обещание: кое-что показать и кое о чём рассказать хотя бы немного об этом удивительном городе.
— Предлагаю вам…
— Обратить внимание…— шутливо подхватил Карабас-Барабас…
— На эти чудесные кованные изделия, украшающие сад.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)