Если в кране нет воды, значит выпили... Это слово, после того как его запретили, ушло в область коллективного бессознательного, но не исчезло. Уже и сурдопереводчики перестали переводить его жестом, который непосвященному человеку мог бы показаться непристойным, уже исчез, обозначавший это слово иероглиф из китайского языка, уже профессоров на кафедрах, читавших лекции по Гоголю и Достоевскому, обязали делать в этом месте перстами кавычки, только Галя Селец из седьмой квартиры в доме номер тридцать два на улице Клары Цеткин не изменила своим жизненным принципам. Так, поругавшись с соседями по лестничной клетке, которые вовсе и не были евреями, она употребила это слово два раза, после чего всему подъезду отключили интернет.
А вода, вода-то, как раз, была, уже неделю из крана шла только горячая, что получалось даже хуже. Если под холодной водой ещё как-нибудь, с проклятиями, можно было помыться, то свистящий паром кипяток, который бил из душа, не мог выдержать никто. Пить эту воду тоже было нельзя, потому, что воняла серой, а отстоявшись в литровой банке, давала сантиметр розоватого осадка. А самое подлое, что не понятно было, кого во всем этом винить.