1995 год. Мне 7 лет. Я по-черепашьи медленно плетусь по гулкому школьному коридору и кожей ощущаю неодобрительные взгляды. Мысленно сжимаюсь в комок, но шаг не ускоряю. Прислушиваюсь. Что на этот раз?
— Совсем мамаша чокнулась! — чей-то скрипучий голос волной возмущения ударил мне в спину.
— Да не говорите! — вторил ему другой, приглушённо-сиплый. — Эксперименты над ребёнком ставить вздумала! Думает, это красиво?
Нет, ничего не изменилось. И не надоедает ведь практически ежедневно мусолить одно и то же? Наверное, меня давно уже должно распирать от гордости, что я, такая маленькая и хрупкая, стала объектом больших пересудов, средоточием школьных сплетен. Но нет. Я с удовольствием бы всё это прекратила, да не верят ведь, твердолобые, что мама тут совершенно не при чём. Так, погрузившись в свои печальные девчачьи размышления и уже не слыша, что там твердят вокруг, я подошла к кабинету. Шумно вздохнув и выдохнув, переступила порог, внутренне готовясь к словесной атаке. И одноклассники туда же! Смотрят на меня, как на невидаль, сыплют вопросами.
А ведь это природу-матушку надо спрашивать! Это она меня такой диковинкой наградила: светлый, едва различимый на коже треугольник на лбу — родимое пятно, из которого растёт прядь белых волос. И вовсе они не крашеные! Ну, какой здравомыслящей матери придёт в голову обесцвечивать ребёнка? При этом с младых ногтей и с маниакальной регулярностью. В детском саду все изумлялись-ахали. Потом школа, университет, целая жизнь… Только парикмахеры сразу определяют, что это родная прядка — от корней до кончиков всегда одного цвета. Причём, у моего двоюродного брата на затылке аналогичная белая отметина. Чудеса!
Говорят, люди, у которых есть непигментированные участки кожи, мечены Богом. Будто это места Его поцелуев. И что якобы на этих людях возлежит некая великая миссия. Конечно, всё это теософия, и причины появления таких зачатков альбинизма всего лишь генетический сбой организма. Однако хочется верить, что живу я всё-таки не напрасно…
© Светлана Водилова-Здор