Дивертисмент или игра в кости
ДИВЕРТИСМЕНТ или ИГРА В КОСТИ
Нагорцева тяготил этот пошлый дивертисмент. А угреватое лицо немолодого уже фокусника всё больше раздражало его. Огни рампы выхватывали умелые пассы циркача и предательски светили на поношенное его трико с жирными пятнами на ляжках. Нагорцев представил вдруг этого стареющего иллюзиониста в его убогой квартирке, куда он придёт после выступления. Фокусник наверняка одинок, а мерзкое его жилище пропахло тараканьим дерьмом и дешёвым сигаретами… старик пьёт на кухне жуткий растворимый кофе, привычно поджимая палец, торчащий из дырявого носка… А попусту потраченное время, меж тем, уже не вернуть…
Он вдруг вспомнил упругие ягодицы новенькой секретарши и, сверкнув золотом очков, повернул голову к сидящей рядом Веронике. Былой свежести как не бывало… складки в уголках рта и дряблая кожа на шее… Всё это говорило о зря выброшенных на ветер, а вернее, на пластику этой дурёхе, его денежек.
Вероника поймала его взгляд и грустно улыбнулась в ответ, а он, словно боясь, что она услышит его мысли, тут же отвернулся.
Как банально груба и нелепа эта жизнь, а дешёвый галстук на шее Путейцева ещё более нелеп, пожадничал, идиот, на галстук… Костюм английский, да и фирма у толстяка приличная, а галстучек-то китайский, китайский! И душа у Путейцева тоже китайская… Снобы, тупые и жадные снобы в дешёвых галстуках и дешёвых мыслях, выпирающих, казалось, из каждой поры напыженных туповатых лиц…
-… вечер, конечно, потерян, ну да и ладно, давно мы с тобой на подобных мероприятиях не бывали. В фойе встретила Ирину, и ты знаешь, она всё та же. Уже двое детей, а такая же хохотушка и совсем...
Нагорцев уже не слушал жену, всё более раздражаясь запахом дешёвого парфюма, и наконец, не выдержав, спросил водителя:
- Швецов, ты каким парфюмом пользуешься?
Тот ответил.
- Немедленно выкинь, слышишь?! И чтоб я этой гадости больше не видел!
- Как скажете, шеф, - услужливо кивнул Швецов.
Питер выморозило и словно пеплом засыпало пушистым снегом, а над Исаакием клубилась сине-белая дымка, стеснительно трогая своими щупальцами его купол.
Нагорцев, уже немолодой, но спортивно-подтянутый, когда-то брюнет, а теперь активно лысеющий седовласый господин, стоя у высокого офисного окна задумчиво наблюдал за уснувшей в холодном серебре Невой.
Странное чувство беспокойства вдруг охватило его. Этому не было объяснения, и Нагорцев поднёс пальцы к лицу, привычно рассматривая холеные ногти. В сущности, беспокоиться о чём-либо не имело смысла, жизнь его удалась. Ему всё и всегда удавалось, он никогда не ныл, а терпеливо следовал своей цели, не размениваясь по мелочам. А между тем, за бортом остались многие и друзья, и недруги. У кого-то не хватило выдержки, у кого-то – сил, а у некоторых – и того, и другого. Он гордился собой, в предрассудки не верил, искренне удивляясь глупым предчувствиям Вероники, которой последнее время снились странные и страшные, как она говорила, сны. Да, гордиться было чем! В сорок восемь лет он – владелец крупной компании и её же директор, его ценят и уважают на самом верху. Ему всё позволено!
Сегодняшний разговор с Лужиным оставил неприятные ощущения. Лужин умолял дать ему время, обещал уладить все дела, чтобы спасти свою фирму. Нагорцев ему отказал, так как сам давно имел виды на лужинское дело. Конечно, он мог пойти на уступки, и времени бы хватило, да и с финансированием можно было помочь. Но у Лужина некстати торчал помятый лацкан пиджака, и рубашка свежестью не блистала, и он ему отказал.
Нагорцев брезгливо взглянул на дымящуюся в пепельнице сигарету Лужина и ещё сохранившее его отпечаток кожаное кресло.
- Не вижу ничего в этом плохого, – сердито произнёс он, - ещё Чехов сказал, что в человеке всё должно быть прекрасно. И если бы я не был принципиален, что из меня получилось бы? А Лужин глуп, глуп и неряшлив, какой из него директор…
Вздрогнула пластиковая рама окна – это бахнула пушка Петропавловки, и Нагорцев нажал кнопку громкой связи:
- Кофе мне, Оленька, пожалуйста, и свежую сорочку, - вежливо попросил он секретаршу.
Морозный февральский день наконец отпустил свои дела, и они, хрустя вечерней снежной изморозью, разбежались по тёплым квартирам, забывая на офисных столах недопитый кофе.
Нагорцев проснулся на кожаном диване в полумраке строгого кабинета от лязгнувшего дверного замка. Щурясь от света в дверном проёме, он увидел Ольгу, его секретаря.
- Только что позвонили, - нервно произнесла она, - Лужин застрелился…
Глупая смерть Лужина не могла испортить настроение Нагорцеву, тем более, что он почти не знал этого человека. Встречались пару раз на конференциях, ну и на встрече у губернатора потрендели «ни о чём».
Секретарша Оленька пустила было слезу по поводу Лужинского «ухода», но он не дал сформироваться в её маленьком мозге ощущению утраты и грубо сорвал с неё юбку… Навязчивая похотливая зависимость его тоже раздражала, но устоять перед прелестями молодого упругого тела было выше его брезгливости.
Нагорцев вышел из офиса уже совсем затемно и приказал Швецову везти его домой. Вероника звонила ему уже несколько раз, но он просто не брал трубку, пускай поволнуется!
Дорога к загородному коттеджу в этот час уже пустовала, и Нагорцев удовлетворённо подёргал носом, не чувствуя более жуткого запаха дешёвого парфюма. Он довольно хмыкнул и взглянул на затылок Швецова.
Крепкий бритый затылок водителя напомнил вдруг ему мужа Катерины, драчуна и пьяницу, той самой тётки Катерины, что жила по соседству в коммунальной квартире, в которой жил когда-то и он, совсем мальчишкой. Чуть позже родителям его дали шикарную по тем временам квартиру в центре, но это его совсем не обрадовало, хотя родители и были довольны. Нагорцев часто вспоминал старую длиннокоридорную коммуналку, пропахшую керосином, вечно битую своим мужем тётку Катерину… Вспоминал то детское счастье, пропахшее масляной краской деревянных дешёвых полочек на общей кухне, вспоминал радость беззаботной своей жизни…
Швецов включил фары дальнего света, но даже их мощности хватало лишь на десяток метров разыгравшаяся метель плотной снежной стеной перекрывала дорогу.
- По-моему, там впереди не дороге кто-то лежит, шеф, - сказал, не поворачиваясь, Швецов.
- Кто там ещё может лежать? – буркнул Нагорцев. – Объезжай и вперёд!
Швецов послушно кивнул, но всё-таки остановил «Мерседес» за несколько метров до лежащего прямо посреди дороги человека.
- Пойду, взгляну, шеф, я скоро.
Швецов хлопнул дверцей, и было видно, как он наклонился над лежащим телом.
Выстрел прозвучал тихо и хлёстко, словно ударили плетью по асфальту, и Швецов рухнул тяжёлым кулём рядом с телом. А человек в чёрном пуховике и такой же чёрной маске на лице вдруг ожил, бодро вскочил и в два прыжка оказался у машины.
Он распахнул дверцу пассажирского сиденья и с силой двинул Нагорцева по голове чем-то тяжёлым.
Нагорцев очнулся в незнакомом ему помещении, лишённом какой бы то ни было мебели, не считая старого, но мягкого матраца в углу, на котором он сейчас и лежал, и небольшого низкого столика, стоящего посередине комнаты. В его голове с запёкшейся на затылке кровью безостановочно стучал гадкий тупой молоток, заставляя болезненно пульсировать вену в правом виске. Связанный верёвками по рукам и ногам, он словно раненый зверь попытался зарычать от ярости и своего бессилия, но из пересохшего рта лишь вырвались осипшие слабые звуки. Но, несмотря на это, его, видимо, услышали, так как отворилась крепкая металлическая дверь, и в комнате появился человек в чёрной маске, которую он тот час снял, и Нагорцев узнал его.
Перед ним стоял то самый пожилой фокусник, которого он видел недавно в клубе, выступавший перед концертом.
- Что происходит, чёрт возьми?! – прохрипел Нагорцев. – Вы хотя бы понимаете, что творите??? Немедленно развяжите меня, слышите, вы, дешёвый иллюзионист, фокусник-неудачник! Да я вас…
- Не надо так надрываться, Андрей Александрович, - грустно улыбнулся фокусник, - поберегите нервы, господин директор, они вам ещё понадобятся. Сейчас я развяжу вам руки, но пока только руки. И предупреждаю вас не дёргаться и не делать глупостей! Ведь вы хотите немного продлить своё существование на этом свете?
Нагорцев увидел безжалостный взгляд седого фокусника и вдруг понял бесполезность своих уговоров и угроз: человек с таким взглядом давно уже ничего не боялся.
- Может быть, уже объясните мне, что происходит? – устало произнёс он, потирая затёкшие кисти. – Зачем весь этот цирк?
- Да-да, цирк! – встрепенулся фокусник. – Как давно это было… Цирк, огни рампы, праздная публика и аплодисменты… аплодисменты… Вы знаете, Андрей Александрович, меня всегда хорошо принимала публика, и я считался очень перспективным иллюзионистом. Поездки, гастроли, красивые женщины, новые города… Скажите мне, разве простой человек увидит в своей жизни столько городов, как гастролирующий артист? Конечно же, нет! «Антонио Лужери – фокусник-иллюзионист» - просто-таки кричали афиши на тумбах, - «Только одно представление впервые в вашем городе…» Как давно это было, - снова печально произнёс фокусник, - как давно… А потом появились вы и подобные вам, и цирк перестал быть прежним. Интриги, конечно, были всегда, что это за артист без сплетен и интриг, но деньги никогда не решали, работать ли артисту на арене, а потом вдруг стали решать. И я поперхнулся цирком и ушёл из него. С тех пор для меня моя работа, которую я так любил и, наверное, даже согласился бы работать бесплатно, перестала быть счастьем. Она стала просто работой и целью добычи средств к существованию… Давайте я помогу вам подойти к столу,- сказал фокусник и протянул Нагорцеву руку. – Садитесь вот сюда на стул, да и поговорим.
Нагорцев медленно ступая связанными ногами, словно стреноженная лошадь, вспомнил вдруг, что двух стульев за столом ещё недавно не было, как не было и двух, золотых по виду кубиков для игры в кости, что теперь лежали на столе.
- Что за дурацкий розыгрыш? – проворчал Нагорцев, усаживаясь за стол.- И что всё это значит? Зачем вы убили моего водителя, и вообще… почему я здесь? Что вам от меня нужно?
- Сейчас-сейчас, Андрей Александрович, через минуту вам всё станет понятно! – Фокусник сел напротив Нагорцева и положил на стол рядом с собой наган. - Не переживайте за водителя, он жив и здоров, а вот с вами пока не так всё ясно, потерпите немного… Итак, начнём, пожалуй!
Фокусник взмахнул руками, и на столике появилась тарелка с бутербродами с чёрной икрой и запотевшая бутылка «Смирновской».
- Ради вас разорился, Андрей Александрович, ради вас, - усмехнулся фокусник. – Вам всегда везло, господин директор, - продолжил он, - но везение ли это было или всему «виною» ваша хитрость и ваши связи? Я не буду сейчас рассказывать, сколько людей пострадало из-за вашей «находчивости» и изворотливости, это ни к чему, да вы и сами всё знаете. Помните ведь, как стали владельцем компании? Вижу, что помните.
- А вам-то какое до всего этого дело? – разозлился Нагорцев. – Какой у вас к этому интерес, фокусник-правдолюб? Тоже мне, адвентист седьмого дня! Немедленно развяжите мне ноги или я сам сейчас это сделаю, чёрт возьми!
- Не советую дёргаться, господин Нагорцев, - чуть слышно сказал фокусник и положил руку на наган, - я очень метко стреляю. Ну а для прояснения ситуации поясняю. Моя фамилия Лужин, Антон Лужин. И мой брат, Николай Лужин, теперь мёртв. А вы – виновник его смерти.
- Ах вон оно, что! – усмехнулся Нагорцев. – Ну конечно, конечно… с этого нужно было и начинать! Банальная месть, так сказать, брат за брата. И в чём я виноват, скажите? Ваш брат потерял всё по собственной глупости. А то, что вы называете изворотливостью и прочей ерундой, называется иначе, знанием своего дела это называется, а по-другому – профессионализмом! Мне не нужна была его смерть, и он сам распорядился своей жизнью. А вы – дешёвый понторез, господин фокусник! А я-то думал, борец за идею…
Фокусник грустно улыбнулся:
- Что бы вы сейчас ни говорили, не имеет никакого значения, ведь мы не в зале суда, и судей вы не подкупите. Вы, Андрей Александрович, негодяй и подлец, и вы сейчас в моей власти. Я сейчас и судья, и прокурор. Предлагаю вам сыграть по-честному, хотя вам это и в новинку, но всё же. И пусть фортуна решит, кто из нас прав. Итак, начнём с малого. Вы уже сутки не ели, вот бутерброды с икрой и водочка со «слезой». Сыграем в кости, они перед вами. Выиграете вы – пожалуйста, икра и водка ваши, нет – значит, нет.
- Хотите проверить, насколько я удачлив? – усмехнулся Нагорцев. – Что ж, будь по-вашему.
Он положил золотые кубики в пластиковый стаканчик и несколько раз встряхнул. Кубики покатились по столу и, наконец, застыли на месте.
- Одиннадцать, господин иллюзионист, - зло сказал Нагорцев. – Дадите больше?
- Как знать, - ответил фокусник, - посмотрим.
Кубики покатились по столу и застыли на самом его краю. Нагорцев увидел две шестёрки и облизнул пересохшие губы.
-… Да ладно вам, Андрей Александрович, - опрокидывая вторую рюмку в рот, сказал фокусник, - хотите, я вам оставлю один бутерброд, а?
- Подавитесь вы этим бутербродом, шут балаганный! Фортуна ваша слишком мелочная, и то, что для вас считается дорогим деликатесом, у меня каждый день на столе. – Нагорцев сплюнул и посмотрел на наган.
- Не нужно расстраиваться, господин бизнесмен, всё, как видите, по-честному и никакого обмана, - улыбнулся фокусник.
- Не верю я вам, балаганщик! – Нагорцев взял кубики и крутил их в руках, пристально рассматривая.
- И как, кости в порядке?
Фокусник прожевал последний бутерброд и взмахнул рукой. Пустая тарелка и бутылка с водкой исчезли со стола, словно их никогда и не было.
- Ловко, ловко, господин иллюзионист, а ещё сыграть не хотите?
Злая усмешка Нагорцева ничуть не обидела фокусника, и он с готовностью кивнул:
- Конечно, конечно, но теперь и ставки будут другие!
- И что же вы хотите, старый профукавший жизнь балаганщик? Денежек, наверное, хотите, ведь вам их всегда не хватало? Назовите же сумму, и я заплачу вам так просто, без всяких кубиков, не полагаясь на фортуну. Ну же, не стесняйтесь!
- А я и не стесняюсь. Но играть мы будем по-честному, и пусть фортуна рассудит. – Фокусник взял кубики. – Мы с братом воспитывались в детском доме, и туда в случае моего выигрыша уйдут все ваши сбережения со всех ваших счетов. А если я проиграю… - Фокусник секунду помедлил, - я отпущу вас на все четыре стороны.
- Ха-ха! Неравноценная ставка, вам не кажется, а фокусник? – Лоб Нагорцева покрылся испариной, и он нервно вытер лицо платком.
- А выбирать вам не приходится, господин хороший, - сказал фокусник, - если, конечно, не хотите остаться тут навсегда.
- Чёрт с вами, начинайте, - дёрнул губой Нагорцев.
- Николай Ильич, - крикнул фокусник, - будьте добры, ваш выход!
Дверь открылась, и в комнату бесшумно проскользнул человечек в очках с папкой под мышкой.
- Это нотариус, Андрей Александрович, сами понимаете, что всё должно быть законно.
Нотариус склонился над Нагорцевым и разложил на столике бумаги.
Через полчаса всё было закончено, и нотариус, сверкнув дужкой очков, сложил бумаги в свою папку и тихо удалился.
- А вы, фокусник, умнее. Чем я думал, - устало сказал Нагорцев. – Но ведь ещё не вечер, правда? Потеребим фортуну…
- Бросайте кости, господин бизнесмен, нотариус ещё ждёт. – Фокусник расстегнул видавший виды пиджак и сунул наган за пояс.
Нагорцев долго тряс пластиковый стаканчик и, наконец, бросил на стол кости. Один кубик показал пятёрку, другой – тройку. Нагорцев заметно сник и сразу осунулся.
Затем бросал фокусник. Золотые кубики застыли в центре стола, вставив напоказ цифры – пять и шесть.
- Вы свободны, Николай Ильич! – крикнул фокусник, и за окном взревел двигатель авто. – То-то обрадуются в детском доме,- рассмеялся он, - это же истинно царский подарок! Ай да фортуна, Бог шельму метит!
- Зря смеётесь, иллюзионист, - прошипел Нагорцев, - мне бы только выбраться из вашего вертепа и тогда… Вы жалкий шут! – закричал он. - Жаждете справедливости, но о какой справедливости идёт речь, если вы удерживаете меня здесь с помощью вашего пистолета? И ни о какой фортуне не может быть и речи, ваша «фортуна» - это пистолет в ваших руках! Ну, что там ещё в вашем рукаве, какие сюрпризы приготовили вы для меня, что вам ещё надо??? – Нагорцев стукнул кулаком по столу и, задыхаясь от гнева, с шумом выдохнул.
- Разве вы не считаете это справедливым? – тихо спросил фокусник. – Но ведь всё по-честному, никакого подвоха, а кости вы сами проверяли.
За столом на мгновение стало тихо.
- А если я предложу вам сыграть со мной, – нервно проговорил Нагорцев, – сыграть в «русскую рулетку»? Как вам это, - прошептал он, - слабО?
Фокусник, казалось, задумался, но лишь на мгновение.
- Хорошо, - кивнул он, достал из-за пояса наган и стал вынимать патроны из барабана. – Итак, я оставил один патрон… - Он повернул барабан к Нагорцеву. – И если вы не доверяете моим кубикам…. рулетка – это то, что нужно.
- Тогда стреляйте первым, - крикнул Нагорцев, - ну же!
Фокусник, казалось, нерешительно взял наган в руки.
- Хорошо, хорошо, - тихо сказал он. – Одна маленькая просьба, давайте будем стрелять в сердце. Знаете ли, если в голову, то остаётся неприглядная картина, и…
- Идиот! – вскричал Нагорцев. – Стреляйте, куда хотите, мне всё равно! Ну же!!!
Щёлкнул боёк нагана, и фокусник передал оружие Нагорцеву. Тот крутанул барабан и тоже отделался лишь сухим ударом бойка.
Следующий выстрел оставался за фокусником. Тихо прошелестел крутящийся барабан, а затем бахнуло так, что у Нагорцева заложило ухо. Фокусник упал на пол, и на его рубашке расплылось кровавое пятно.
- Фортуна, говоришь, - бормотал, распутывая свои ноги от верёвки, Нагорцев. – Вот тебе и фортуна, она тётка продажная, как и все девки…
Он наклонился над фокусником, вглядываясь в его побледневшее лицо.
- Ладно, иллюзионист, - рассмеялся Нагорцев, финита ля комедия! Завтра заберу бумаги у этого кретина нотариуса, и он получит такую репутацию, что о дальнейшей карьере ему придётся забыть!
Нагорцев выбежал на улицу и, увидев свой «Мерседес», бросился к машине. Рядом стоял «Фольксваген» фокусника, но первоначальное желание Нагорцева спустить ему колёса пропало за ненадобностью. Не понадобятся циркачу больше эти колёса. «Мерседес» заурчал мощным движком и выкатил со двора.
Зимний день неумолимо клонился к ночи, и уже засияла золотом промёрзшая кромка сугробов. А широкие колёса «Мерседеса» с хрустом крошили свежую изморозь на дороге.
Фокусник открыл глаза и, быстро вскочив, выдернул из-под рубашки пакетик с кровью и маленький пиропатрон. Нагорцев согласился на выстрел в грудь и не обратил внимания, что последний патрон в барабане оказался холостым.
«Фольксваген» иллюзиониста никогда ещё его не подводил, не должен подвести и сейчас. Фокусник гнал машину по другой дороге навстречу Нагорцеву, и они непременно должны будут встретиться на старом деревянном мосту через реку. А потом… Нет, фокусник не хотел убивать Нагорцева, он просто хотел напугать эту зажравшуюся сволочь, а возможно что и доказать ему непредсказуемость фортуны, но всё же был готов ко всему.
И тут вдруг он понял, что Нагорцев, в сущности, прав, и фортуна действительно непредсказуема и… Но фортуну можно обмануть, и он это сделает!
В искрящейся позёмке фокусник увидел, как на мост въехал «Мерседес» и с силой нажал на педаль газа. Лобовой удар был настолько силён, что подбросил вверх смятый автомобиль Нагорцева, и тот, закручиваясь словно волчок, проломив деревянные перила, рухнул в глубокий овраг.
Дмитрий Грановский