ГЛАВА 1
Нью-Йорк, 1910 год.
Ранним утром, когда жители Нью-Йорка, которым не было нужды заботиться о хлебе насущном, еще нежились в постелях, в маленьком книжном магазине в центре Манхэттене немолодой мужчина выставлял в оконной витрине свежие выпуски газет.
Было пасмурно, темно-лиловые тучи застыли на стальном небе, обещая обрушить на город потоки дождя.
Хозяина книжного магазина такая погода не радовало. С одной стороны, конкуренция с бойкими и крикливыми мальчишками, продающими на улицах газеты, сводилась к нулю, а с другой — мало кто из его постоянных покупателей рискнул бы выйти в такую погоду на улицу, чтобы купить свежую прессу.
Когда мужчина почти закончил раскладывать газеты, послышался автомобильный гудок, и рядом с магазином, фыркнув, остановился роскошный автомобиль, мало напоминающий демократичный форд, называемый в народе «жестянкой Лиззи». Дверца авто распахнулась, и из него вышел энергичный молодой человек, в модном, дорогом костюме. Высокий, стройный и невероятно привлекательный он ничуть не напоминал мелкого клерка, живущего на тридцать долларов в неделю.
Посмотрев на свинцовое небо, молодой человек пожал плечами и вошел в книжный магазин.
— Добрый день! Мне, как обычно, – сказал он.
Хозяин магазина протянул ему пачку аккуратно упакованных газет.
— Благодарю вас, сэр!
Молодой щеголь расплатился, выскочил на улицу и запрыгнул в автомобиль, крикнув водителю в униформе: «Быстрее! В офис!»
Спустя несколько минут на асфальт упали первые капли дождя.
К книжному магазину подошла смуглая девушка с восточными чертами лица. Забыв раскрыть зонтик с изящно изогнутой ручкой, который держала, она постояла некоторое время у витрины, а затем решительно вошла в магазин и попросила хозяина дать ей точно такие же газеты, как купил человек, приехавший в лимузине.
Порывшись в маленькой сумочке, она протянула мужчине деньги.
Некоторое время, пока тот складывал в стопку газеты и журналы, покупательница стояла молча, а затем спросила:
— Сэр, молодой человек, который только что уехал, часто у вас бывает?
— Да, мисс – ответил хозяин магазина. — Почти каждый день.
— Вот как, — сказала девушка. — Знаете, у него необыкновенно приятные манеры, да и вообще...
— Да, мисс, у этого джентльмена действительно приятные манеры, как и внешность. Он на редкость красив.
— На редкость красив? Да, конечно, вы правы. Вы знаете, кто он такой?
— Не имею ни малейшего представления, мисс. Мое дело – продавать прессу и книги, а не наводить справки о покупателях.
— Жаль, – сказала молоденькая покупательница и простодушна добавила: – Знаете, мне хотелось бы с ним познакомиться. Он мне понравился.
«Да уж, — подумал мужчина. — Если бы у меня была такая же внешность, как у него, я мог бы иметь дюжину таких красавиц, как ты».
Взяв газеты, девушка уже собиралась выйти на улицу, как вдруг начался ливень, и она опустилась в высокое вольтеровское кресло, стоявшее у входа и стала смотреть на дождь.
Вода быстро залила проезжую часть и добралась до верха бордюра, отделявшего дорогу от тротуара.
Когда девушке надоело смотреть на дождь, она взяла одну из газет, лежавших на круглом столике, стоявшем возле кресла, и стала ее читать.
Крупный заголовок на первой странице сообщал, что в джунглях Индокитая недавно обнаружили старинный храм с хорошо сохранившимися рельефами, на которых изображена в разных ракурсах прекрасная полуобнаженная женщина.
Девушка перевела взгляд на выставленные в оконной витрине газеты. «Сумпхади… Харапутра…» — бросились ей в глаза напечатанные крупным шрифтом заголовки. И неожиданно откуда-то из глубин ее подсознания всплыли смутные образы смуглых людей с восточными чертами лица, пагоды, пальмы, заросли бамбука, обезьяны, трубящие и рыкающие слоны.
Странно, ведь она никогда не была за пределами Нью-Йорка и мало что знала об Азии.
В последнее время она часто видела сны, похожие на видения. Когда она засыпала, с ней рядом появлялись ее покойные родители, которых она видела только на фотографиях. Они что-то ей говорили, словно хотели о чем-то предупредить, но просыпаясь, она не помнила ничего из того, что они говорили.
Неужели, она действительно больна, как думают дядя с тетей? Однажды она слышала, как тетя сказала дяде, что ей нужен хороший психиатр, потому что временами племянница ведет себя странно.
Девушка вздохнула: ей скоро исполнится девятнадцать, а никакой определенности у нее в жизни нет. Она ничего не знает о своих родителях, а у дяди, ставшем ее опекуном после их смерти, есть дочь, и ее судьба волнует его намного больше, чем племянницы.
Они приехали из Англии в Штаты давно, но она до сих пор помнит огромный океанский лайнер, крики чаек и бесконечный водный простор.
Откуда она может знать что-то о древнем храме в Юго-Восточной Азии, о котором пишут в газетах? И есть ли у нее шанс познакомиться с тем красивым молодым человеком, который зашел в книжный магазин, чтобы купить свежую прессу?
Кроме молодости, у нее ничего нет — ни денег, ни дома. Она — бесприданница, а бесприданниц замуж берут неохотно.
Да и не очень-то хочется ей замуж, по правде говоря. По крайней мере, ей не нравится никто из тех джентльменов, которые в последнее время зачастили в их дом. Может, ей стоит попытаться найти работу, чтобы не зависеть от воли родственников? Например, устроиться куда-нибудь секретаршей? Нет, не выйдет. Для этого нужно сначала освоить стенографию и научиться печатать вслепую, а времени на это у нее нет.
«Нужно узнать, кто этот красавчик, — думала девушка, — и записаться на курсы стенографии». Она снова вздохнула.
Дождь, наконец, закончился, но Патрисия Риверс этого не заметила. Она продолжала размышлять о своем будущем и читать газету. Ей в глаза бросилась фраза: «Королева Сумпхади правила Харапутрой в восьмом веке…»
«Сумпхади… — прошептала девушка, сидевшая в вольтеровском кресле. — Значит, это имя правительницы древней загадочной страны…»
К Патрисии подошел хозяин магазина и удивленно воскликнул: – Мисс, вы разве не ушли? Я думал, что вас давно уже здесь нет!
Он посмотрел на матерчатые туфли Пат и сочувственно причмокнул языком: мол, ай-яй яй, мисс, неподходящая у вас обувь для такой погоды.
— Я возьму такси, — словно прочитав его мысли, — произнесла Патрисия.
Она попрощалась с хозяином магазина, вышла на улицу и остановилась на краю тротуара . Увы, среди проезжавших мимо автомобилей не было ни одной красно-зеленой машины.
Матерчатые туфли Пат промокли, но девушка не обращала на это внимания.
Она сошла с бордюра и стала переходить дорогу, но кожаная подошва ее туфель заскользила по мокрому асфальту, как по льду, и девушка едва не упала, а потом у нее закружилась голова.
Когда Пат оказалась на середине дороги, голова закружилась еще сильнее, и девушка пошатнулась. Она остановилась и перевела дыхание. Между тем, движение на дороге усилилось, и проезжавшим мимо девушки автомобилям и конкам приходилось ее объезжать. Водители машин сигналили Пат, но девушка не двигалась с места. Она не могла даже пошевелить пальцем — автомобили и дома кружили вокруг нее, как карусель.
Из-за угла высокого высокого кирпичного здания вынырнула машина и понеслась прямо на Пат.
Шофер, сидевший в маленькой открытой кабинке, закричал:
— Мисс! С дороги: у меня отказали тормоза!
Но Пат, как ни пыталась, не могла сделать ни шагу, и продолжала стоять и смотреть расширившимися от ужаса глазами на приближающейся автомобиль.
Если бы не пожилая женщина, которая подбежала к ней, схватила за руку и оттащила в сторону, Пат, наверняка, оказалась бы под колесами автомобиля.
Остановив появившееся, наконец-то, такси, женщина усадила в него девушку и попрощалась.
Когда машина отъехала, Пат спохватилась, что не спросила у своей спасительницы имя.
***
В то время, как Пат стояла на дороге и смотрела на мчавшийся на нее автомобиль, молодой человек, с которым ей так хотелось познакомиться, уверенной поступью входил в кабинет ученого-востоковеда, профессора Тиу Оля.
Ученый сидел за массивным столом и читал книгу.
— Здравствуйте, сэр! – бодрым тоном произнес секретарь. – Как вы себя чувствуете?
Тиу Оль поднял голову и, прищурив узкие глаза, сухо ответил:
— Неплохо, Джон. Надеюсь, что ты не забыл купить газеты. Кстати, ты опоздал. Интересно, почему?
— Вот, прошу вас, сэр, – секретарь положил перед профессором пачку газет. – Я не понимаю, как мог опоздать. Наверное, это из-за дождя. Дороги скользкие, и пришлось ехать очень медленно. Надеюсь, сэр, что вы не слишком рассердились?
— Ты толковый парень, Джон, и я хорошо к тебе отношусь, – сказал Тиу Оль, – но если ты еще хотя бы раз опоздаешь, я найду себе другого секретаря.
— Я понял, профессор. Такое больше не повторится.
— Если понял — то иди. Я не забыл твою просьбу отпустить тебя сегодня. Но завтра, Джон, тебе придется остаться в офисе до десяти вечера: нас ждет напряженный день.
— Благодарю вас, профессор!
Кэлроу направился было к двери, но услышал:
— Джон, а вам не кажется, что ваш шикарный костюм не слишком подходит для работы?
— Это как посмотреть, — ответил Джон, оборачиваясь к профессору и сияя белозубой улыбкой. — Хорошая одежда и обувь — моя слабость, и я ничего не могу с этим поделать. С тех пор, как двоюродный дядя привез меня в Нью-Йорк, я не могу найти в себе мужества отказаться от возможности выбирать одежду по вкусу, не обращая внимания на ценники. Тем более, что вы, профессор, платите мне хорошее жалованье. Мне хватает не только на хорошую одежду и обувь, но и на многое другое.
— Гм… — пробормотал ученый-востоковед. — Вот уж не думал. Мне казалось, что Нью-Йорк очень дорогой город, но слушая вас, я начал в этом сомневаться.
— Мне делают скидки в магазинах, – ответил секретарь, – потому что я всем нравлюсь. Одна богатая вдова недавно предлагала мне стать управляющим на ее фабрике, но я отказался, потому что мне нравится работать у вас.
Джон Кэлроу почтительно поклонился профессору и вышел из кабинета.
Тиу Оль раскрыл одну из газет.
—Так, так, — произнес он, — любопытно, очень любопытно...
Он пролистал другие газеты. Везде на первых полосах сообщалось, что в джунглях Индостана найден древний, прекрасно сохранившийся, храм с изумительными настенными рельефами, на которых изображены танцующие небесные девы — апсары — похожие одна на другую, как две капли воды. «Нью-Йорк Пост» разместил на своих страницах статью о дерзком французе, умудрившемся присвоить и пытавшемся вывезти из Камбоджи большую женскую статую.
Еще в одной газете профессор прочел заметку, автор которой доказывал, что в Индостане в VII – IX веках существовало небольшое государство Харапутра, которым некоторое время правила королева Сумпхади. Автор статьи утверждал, что именно она и была изображена на настенных рельефах храма, найденного в Юго-Восточной Азии, и что найденный в джунглях храм посвящен ей.
Тиу Оль перечитал заметку и улыбнулся: все же от въедливых и падких на сенсации репортеров есть некоторая польза, хотя они порой и забывают о здравом смысле.
Профессор потер руки: пришло вполне подходящее время, чтобы подогреть интерес ученых мужей и широкой публики к Древнему Востоку еще больше и возглавить экспедицию в Индокитай и изучить на месте культуру, историю и обычаи древних народов, когда-то населявших полуостров. Американцы очень любопытны, их многое интересует: комета Галлея, цирк уродцев, конец света, президентские выборы и древние храмы в джунглях с женскими рельефами. Конечно, Харапутры никогда не существовало. Это миф, обычная выдумка журналистов, но если американцам так уж хочется верить в него — пусть себе верят. Главное — это найти деньги на экспедицию.
***
Не доехав до дома, Патрисия велела водителю свернуть на Бродвей. Она решила заехать к Оливии, своей подруге-актрисе, получившей недавно роль в одной из новых театральных постановок.
Войдя в здание театра через служебный вход, Пат прошла по узкому, плохо освещенному длинному коридору и толкнула дверь гримерки.
Оливия сидела в кресле возле зеркала и, позевывая, лениво водила пуховкой по лицу.
Увидев в зеркале Пат, она вскочила и бросилась ее обнимать.
— О, моя дорогая, как же я рада тебя видеть! Однако, я не думала, что увижу тебя именно сегодня и именно в такое время, — радостно прощебетала она.
— У тебя что — сейчас репетиция? – спросила Пат. – Мне, наверное, лучше уйти? Я, пришла не вовремя?
— Нет, что ты: я сейчас просто умираю от скуки. Мистер Крэнтон сказал, что наша звезда Дик по дороге в театр попал в какую-то неприятную историю, и немного задержится. В общем, репетиция будет неизвестно когда. Ты только представь, Чак строго настрого запретил нам покидать театр, пока не появится Дик. Возражать бесполезно, ведь Дик — звезда! Присаживайся, моя дорогая: у нас с тобой полно времени. Давай поболтаем. Что с тобой? Почему ты мокрая?
— Пустяки. Я попала под дождь.
— Немедленно разувайся, твои туфли промокли! И сними это ужасное платье, которое тебе совсем не идет! Я дам тебе во что переодеться.
Патрисия послушно разделась и сняла туфли. Оливия, тем временем, сняла с тремпеля одно из платьев, висевших за ширмой и протянула его гостье.
— Ах, тебе понадобятся еще и туфли, — пробормотала актриса и, пошарив под туалетным столиком, достала золотистые сандалии.
— Ты не слишком хорошо выглядишь, — задумчиво сказала она, рассматривая стоящую перед ней Пат в немного коротком для нее платье XV-го века, и слишком больших сандалиях. – У тебя что-то случилось? Погоди, я сейчас заварю чай. У меня как раз есть кипяток. Знаешь, — продолжала актриса, насыпая в маленький фарфоровый чайник заварку, — на Джульетту ты не похожа, а вот роль мулата, которого играет Дик Великолепный, тебе бы вполне подошла, потому что ты смуглая, высокая и тощая. Конечно, если ты наденешь мужской костюм, а волосы соберешь в пучок и спрячешь под шляпу или кепку.
— Ну, что за странные фантазии, Олли! – воскликнула Пат. — Ты ужасная фантазерка!
Оливия сморщила хорошенькое личико:
— И что такого я сказала?
Пат, решив сменить тему, спросила:
— Сколько будет идти ваш новый мюзикл?
Актриса пожала плечами:
— Не знаю. Никто этого не знает. Все зависит от зрителей. Вкусам публики трудно угодить, и ничего нельзя заранее предугадать.
— Ох уж эта публика, – улыбнувшись, заметила Пат, – да, вкусам публики трудно угодить, но ведь именно публика делает вам сборы. Тех, кто ходит в театр, вполне можно понять — они платят за то, чтобы хорошенько развлечься.
Оливия поставила на небольшой столик вазочку с печеньем и хотела сесть в кресло, но увидела, что в кресле лежит пачка газет, и воскликнула:
— Откуда это здесь? Это ты принесла?
Она потянула за конец бечевки и, достав из пачки несколько газет, в сердцах швырнула их на пол.
– Они такие же мокрые, как и ты, и могут здесь всё испачкать!
— Извини, — сказала Пат, — я не заметила, что они намокли.
— Ах, Патрисия! Ты стала такой рассеянной! Уж не влюбилась ли ты?
Оливия переложила газеты на тумбочку. Заинтересовавшись броскими заголовками, актриса взяла одну и стала читать.
— О, как любопытно! Оказывается, в Камбодже обнаружили древний храм. А вот эта статья о королеве Харапутры Сумпхади. Хотелось бы мне родиться в королевской семье, иметь красивые наряды, деньги и драгоценности вместо того, чтобы целыми днями репетировать и не высыпаться. Наедаться до отвала, а не дрожать от страха, что талия увеличится на полдюйма. И когда контракт заканчивается, не мучиться неизвестностью возьмут ли тебя в очередную постановку.
— По-моему, — заметила Пат, — для того, чтобы иметь дорогие наряды и украшения вовсе не обязательно быть королевой. Если ты, например, удачно выйдешь замуж, то будешь иметь то же самое.
— Да, ты права, – согласилась актриса. – Если Чак Крэнтон через две недели не предложит мне выйти за него замуж, я устрою ему скандал и постараюсь подцепить какого-нибудь богатого и симпатичного юношу.
— Но, Оливия, – Пат удивленно посмотрела на подругу, – я не думала, что ты такая наивная. Неужели ты до сих пор надеешься, что этот противный толстяк сделает тебе предложение? По-моему, он себе на уме. И он такой старый! Фи!
Не успела Пат договорить, как дверь в гримерку распахнулась, и вошел тот, о ком шла речь.
Толстяк строго посмотрел на Оливию и спросил:
— Мисс Патерсон, почему у вас посторонние?
Оливия ничуть не смутилась.
– Это моя знакомая, — сказала она, — актриса, как и я. Ей нужна работа.
— Ладно, посмотрим, — ответил толстяк, глядя на Пат оценивающим взглядом, — я подумаю. Пусть она зайдет ко мне после премьеры. Она может сгодиться для массовки.
И, нахмурившись, спросил:
— О ком это вы только что болтали?
— Да так, ответила Оливия, - об одном слишком настойчивом человеке, который в последнее время стал оказывать мне знаки внимания.
— Как его имя? – взволнованным тоном спросил Чак Крэнтон.
— Чарльз Риверс, дядя этой девушки, — с серьезным видом Оливия, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Мисс Патерсон, я запрещаю вам встречаться с этим человеком!
— Почему? — спросила Оливия. — Я ведь не замужем и могу встречаться с кем захочу.
— Он женат? — спросил толстяк.
— Нет, он вдовец, — ответила актриса.
— Вы не должны с ним встречаться, мисс, потому что у вас контракт.
— Хорошо, мистер Крэнтон, - Оливия состроила Пат забавную гримаску и уже серьезным тоном добавила: — Обещаю, сэр, что никогда больше не буду встречаться с мистером Чарльзом Риверсом, тем более, что у меня нет на это времени, потому что мы с утра до ночи репетируем или... кого-нибудь ждем!
Толстяк важно произнес:
— Мисс, Патерсон, я пришел, чтобы сказать, что пять минут тому назад мне позвонил Дик Райан. Он будет через полчаса, так что скоро мы начнем репетировать.
Оливия ответила: "Отлично, сэр!", и грозный антрепренер вышел из гримерки.
— Да, он действительно не слишком привлекателен, – задумчиво произнесла актриса, дождавшись, когда шаги в коридоре стихнут. – А, кроме этого, ужасно подозрителен, ревнив и хитер. Может, мне не стоит ждать две недели, а поставить вопрос ребром сегодня после репетиции? А с завтрашнего дня начать искать богатого жениха, в случае чего?
— Поставь вопрос ребром уже сегодня, — ответила Пат. — Может, тогда в ваших отношениях появится какая-то ясность. Но скажи мне, дорогая Оливия, если ты круглые сутки занята, то как, когда и где ты думаешь найти себе подходящего жениха?
— Да вот здесь, в этой самой гримерке, – ответила актриса. – После спектакля ко мне обычно ломятся толпы поклонников. Вот я и выберу кого-нибудь из них.
— Почему же ты не выбрала кого-нибудь из них раньше, а закрутила роман с этим противным стариком?
— Он помог мне в трудную минуту, — ответила Оливия. — Ты ведь знаешь, что я сирота.
Патрисия бросила взгляд на афишу, висевшую на стене, с изображением смуглого красавца с кинжалом в руке и ослепительной красавицы в блестящем декольтированном платье и спросила:
— Пьеса-то хоть хорошая?
— Текст так себе, а вот музыка — да, – Оливия тоже посмотрела на афишу. – Знаешь, мне больше нравится играть Шекспира, чем в современных мюзиклах. Мюзикл – это... Ну да ладно, не будем это обсуждать. Пат, дорогая, ты никогда не думала о том, чтобы написать для меня пьесу?
— Боже мой! – воскликнула девушка, широко раскрыв от удивления глаза. – Мне такое даже не приходило в голову! Какой из меня драматург? К тому же, насколько мне известно, еще никто из женщин не написал выдающейся пьесы.
— А Джейн Остин и Шарлотта Бронте?
— Они были романистками.
— Тогда — напиши роман. А я найду какого-нибудь молодого талантливого драматурга, который напишет по твоему роману хорошую пьесу.
— О чем мне написать?
Оливия ненадолго задумалась, а затем воскликнула:
— Да хотя бы о королеве Сумпхади!
— О ней? Почему о ней?
– Потому что сейчас актуален восток. И признаться, мне нравится играть королев. Представляешь, какой я произведу фурор, когда появлюсь на сцене? Занавес откроется, и все увидят меня полуголую и сверкающую, увешанную драгоценностями... Зрители потеряют дар речи и откусят себе языки. Ты слышала о Мата Хари? Нет? Знаешь, что? Давай, я познакомлю тебя с кем-нибудь из числа моих поклонников, а не то твой дядя найдет тебе в мужья какого-нибудь идиота.
— Нет, — ответила Пат немного смущенно, — я пока что попробую обойтись без твоей помощи.
— значит, ты точно влюбилась!
— Может быть!
— У него хотя бы водятся деньги?
— Не знаю.
— Ты нравишься ему? Вы уже целовались?
— Он даже не видел меня.
— Кто же он такой?
— Не знаю.
— И где ты его видела? Надеюсь, что не на театральной афише, и что это не Чак Райан. В том и другом случае у тебя нет шансов. Театральные афиши лгут, а мистер Райан не интересуется женщинами.
— Я встретила его сегодня возле книжного магазина. Он приехал на лимузине и... он такой красивый, что от него невозможно оторвать глаз!
— Ну ты и дурочка, — актриса громко засмеялась. — Говоришь, что он — красивый? Да ведь мужская красота для женщины — это всегда большой риск. Зайди как-нибудь ко мне после спектакля, и познакомься с более подходящим кавалером. Ты же ничего не знаешь о своем красавчике!
— Я подумаю.
— Вот и отлично! О, твое платье уже высохло, а вот туфли – нет. Можешь пока остаться в сандалиях. Вернешь, как-нибудь.
— Не нужно. Я надену свои туфли и возьму такси.
***
Дома Пат ожидал неприятный сюрприз: ее дядюшка Чарльз пригласил к обеду гостя — невзрачного, тщедушного и немолодого мужчину. Пряча глаза за толстыми стеклами очков, гость всё время улыбался и шумно хлебал чай из изящной фарфоровой чашки с розочками. Казалось, что розочки на чашке поблекли и увяли, оказавшись в тисках длинных пальцев гостя.
— А вот и мисс Патриция пришла! — объявил дядюшка Чарльз, увидев племянницу. – Дорогая, скорее присоединяйся к нам. У нас гость — мистер Патрик Фосс. Он — управляющий на заводе.
— На каком заводе? — спросила Патрисия, остановившись под аркой, отделяющей столовую от холла. Девушке хотелось плакать от огорчения. И где только дядя находит для нее таких женихов? В том, что это именно "жених" она нисколько не сомневалась.
— На мыловаренном, вашего дяди, — отозвался гость, рассматривая девушку. — Очень приятно познакомиться с вами, мисс.
- Мне тоже, – ответила Пат без особого восторга в голосе и быстро направилась к лестнице.
Подобное в их доме происходило уже в четвертый раз: троих претендентов в мужья Пат с легкостью отвергла. Они все были некрасивыми, намного старше ее, не имели средств и были слишком робкими. Патриция не понимала, почему дядя прочит ей в мужья именно таких мужчин.
— Дорогая, поторопись! — прокричала ей тетушка. — Джекки, — обратилась женщина к служанке, прислуживающей за столом, — налей мисс Патрисии тарелку супа.Пусть он немного остынет.
Патрисия вернулась спустя десять минут и, усевшись за стол, осмотрелась. Так, всё, как обычно. Дядя, тетя, кузина и смешной, похожий на жердь, бледный человек в очках.
Холл находился на три ступеньки выше столовой, и казался Пат театральной сценой, а входная дверь — нарисованной на холсте искусной декорацией. "При такой планировке невозможно войти в дом и остаться незамеченной, — думала девушка, — что ж, делать нечего, придется мне отобедать вместе со всеми и мило улыбаться этому червяку"
— Патрисия, где ты была? – спросила тетя, аккуратно намазывая на французскую булочку масло с джемом.
— Гуляла.
— С каких это пор, ты стали гулять по утрам? – поинтересовался дядя.
Пат начала, молча, есть суп.
— Вижу, что вы сегодня не в духе, мисс, - произнесла миссис Эмили, отложив в сторону булочку. — Для этого есть стоящая причина, моя дорогая, или виновата погода?
— Погода, — ответила Пат. — Шел дождь, и я промокла.
— а где твой зонтик?
— Не знаю. Я его потеряла.
— Ты, наверное, забыла принять лекарство, и потому стала такой рассеянной, — заметила кузина Элен.
— А что такое с мисс Патрисией? — спросил гость, заерзав на стуле. — Она что, чем-то больна?
Дядюшка Чарльз кашлянул:
— Думаю, в данных обстоятельствах вполне нормально, что девочка немного волнуется и кажется рассеянной. Не будем заострять на этом внимание. Ах, молодость, молодость... как ты прекрасна и как грустна, когда жаждешь любви!
В камине танцевали языки пламени, бросая яркие отблески на хрусталь, стоящий в буфете, глянцевые листья фикусов, телефонный аппарат на консоли, мраморную столешницу камина и фотографий на стене, обрамленные витиеватыми золотистыми рамочками.
«У дядя сегодня хорошее настроение», - обрадованно подумала Пат, но тут же сообразила, что, несмотря на хорошее настроение мистера Риверса, ей сегодня придется держать более мощную оборону, чем в прошлые три раза, потому что сегодня к ним в гости пришел не робкий закомплексованный самоед, а самодовольный дурак и нахал.
— Патриция – дочь моего покойного брата Артура, – торжественным тоном начал говорить мистер Риверс, накладывая себе вторую порцию пудинга. — Он был английским офицером и служил в Индокитае. К сожалению, мой брат погиб молодым. У него осталась дочь — она сейчас перед вами… Патрисия не похожа на большинство американок. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду, мистер Фосс…
Гость снова заерзал на стуле, перестал жевать и уставился на Патрисию.
— Моя золовка была родом из Индии, — продолжил мистер Риверс, — Артур был молодым и горячим. Он встретил ее и полюбил, когда служил в Индокитае. Он написал нам, что девушка, на которой он женился, из очень богатой семьи, однако потом выяснилось, что это не так. Брат отправил жену вместе с дочерью в Англию, а сам остался служить, надеясь при первой же возможности вернуться в Англию. Но этому не суждено было сбыться. Артур геройски погиб. Индианка, узнав о его гибели, слегла и больше не встала. Я заменил Пат и мать, и отца. Как же иначе, она ведь дочь моего покойного брата! Спустя год после того, как я стал опекуном Патрисии, Господь наградил меня за доброту: я получил кое-что в наследство от нашего дальнего родственника, живущего в Штатах. К этому времени я уже женился и имел дочь. Мы вчетвером перебрались в Америку.
Дядюшка Чарльз посмотрел на гостя:
— Мистер Фосс, что вы скажете на это?
— Интересная история,- пробормотал тот. - Даже не знаю, что вам сказать. Наследство — это хорошо.
— Может, расскажите нам о себе? – обратилась к гостю тетушка Эмили. – Чарльз почти ничего нам о вас не рассказывал. Я знаю только то, что вы служите управляющим на нашем заводе.
— Да, да,конечно, я вам расскажу о себе! – с энтузиазмом воскликнул мистер Фосс. – Я родился в простой семье: мой отец был клерком, а мать — на табачной фабрике. Я начал работать уже в пятнадцать и, как видите, преуспел. Я всегда хотел выбиться в люди. Спасибо, миссис Риверс, вашему мужу за то, что он сделал меня управляющим на заводе и положил мне хорошее жалованье.
— Сколько вам лет, мистер Фосс? – спросила тетушка Эмили.
— Сорок девять, – ответил гость.
— Вы были уже женаты?
— Да, но это довольно неприятная история, и это было давно. Мне не хотелось бы об этом говорить.
— И все же, — требовательно произнесла женщина.
— Когда-то я женился на девушке, жившей по соседству с нами. В то время мне уже исполнилось тридцать два. Я всегда считал, что жена должна быть опорой для мужа, что она, как и он, должна работать, зарабатывая на хлеб насущный в поте лица, как велел нам Господь. Но, к сожалению, Мэри и ее родственники придерживалась других взглядов. Видите ли, у ее отца было небольшое дело — он был краснодеревщиком и даже имел двух помощников. Мой свекр делал мебель, вроде вот этого стола или вон того буфета. Так вот, моя женушка сказала, что ни за что не пойдет работать на фабрику. Она всё время торчала у своего отца, который вскоре после нашей женитьбы овдовел. Мэри готовила для него и его помощников, стирала ему и им и убиралась не только в доме, но и в мастерской. Я редко когда видел ее дома, как и детей. А когда мальчики — один из них приходится мне пасынком - немного повзрослели, то заявили, что хотят стать, краснодеревщиками, как дедушка. Я возмутился и мы поссорились. С тех пор я не видел ни жены, ни сыновей.
— Выходит, вы женаты? – удивленно спросила миссис Риверс.
— Да, но моя жена давно уже живет с одним из краснодеревщиком, который помогает ее отцу, а я сам по себе.
— Почему вы до сих пор не развелись?
— Потому что я всегда был против разводов, - с достоинством ответил Патрик Фосс. - Господь их не одобряет.
Патрисия откинулась на спинку стула и рассмеялась.
— Послушайте, мистер Фосс, - в глазах мистера Чарльза загорелись недобрые огоньки, - вы сказали мне, что у вас нет жены.
— Так оно и есть, - ответил гость. – У меня давно уже нет жены. Как я могу считать своей женой женщину, которая открыто живет во грехе с другим мужчиной?
— Вы ввели меня в заблуждение, сказав, что у вас нет жены, — произнес мистер Чарльз. – На вашем месте я бы всё-таки развелся.
— Не вижу в этом смысла, – парировал гость.
Миссис Риверс поперхнулась крошкой бисквита. Откашлявшись, она спросила:
— Но если вы не хотите разводиться, зачем тогда пришли?
— Чтобы познакомиться с членами вашей семьей и увидеть вашу племянницу, миссис. Если Вы дадите за ней хорошее приданое, я непременно разведусь и возьму ее в жены, хотя она и полукровка. Видите ли, мне нужны солидные гарантии.
Мистер Риверс поднялся из-за стола, посмотрел на часы, стоящие на камине, и сказал:
— Совсем забыл: через час мы должны быть у Симпсонов.
— О! — воскликнула Пат, готовая смеяться и плакать.
Все, кроме гостя, встали из-за стола и направились к лестнице.
— Джэкки, проводи гостя! – крикнул Чарльз Риверс молоденькой рыжеволосой горничной.
Продолжение будет размещено на другом ресурсе.