Я как-то попал в гости в Москве к майору запаса, инструктору по горным лыжам Герману Кряжеву, и он сказал фразу, которая меня поразила: "Вася, я на пенсии только жить начал". Я тогда был командиром полка Морской авиации, и мне казалось, что такого быть не может, потому что этого не может быть никогда. И лишь выйдя на пенсию сам, и вкусив прелести вольной дембельской жизни, я понял, что Герман во многом был прав, и сейчас я постараюсь вам это доказать. Но поскольку у моего покойного друга Володи Минеева завтра день рождения, начнём мы эту суровую приключенческую повесть с него.
Глава первая. Памяти Владимира Минеева.
На фото - Заслуженные Военные Летчики и Штурманы СССР ЗЗ ЦБП и ПЛС г. Николаева
(стоят полковники Варнаков Н.И., Чечельницкий В.В.,
Петрущенко В.Г., Орлов Г.М., Аввакумов Н.А., Гришин В.И.;
сидят генералы Городецкий В.В., Мухин В.А., Шушпанов П.С.,
Гудков Ю.С., полковники Чариков А.П., Агеев Л.П.)
В небесах мы летали одних
Мы теряли друзей боевых.
Ну а тем, кому выпало жить,
Будем помнить о них и дружить...
(песня из кинофильма "Нормандия - Неман)
«Когда у дикаря спросили: «Что такое зло?» - он ответил: «Зло - это если кто-то украдёт мою жену и скот». На вопрос: «А что такое добро?» - он ответил: «Добро – это если я украду чью-то жену и скот». Эта философия неизвестного дикаря скорее всего была неверно процитирована и искажена, но принципы, столь ярко в ней выделенные, к сожалению, становятся образцом для руководства нашей цивилизацией».
(И. Сикорский «Небо и Небеса»)
Почему-то именно эти слова из замечательной книги русского авиаконструктора, прославившего Соединённые Штаты Америки, пришли мне на память, когда я вспомнил своего друга, капитана первого ранга в отставке, пилота ГА Владимира Минеева, которого уже 10 лет как нет на этом свете. Он разбился на маленьком самолёте «НАРП-1» на день Победы, 9 мая 2008 года, а 3 июля мы – его друзья помянем Володю и поздравим его с днём Рождения. Пусть ему там «икается» на Небесах. А почему слова из книги Сикорского вспомнил? Да потому что они показывают, как одно и то же событие можно оценивать по – разному, в зависимости от последствий принятого решения и действий, за ним последовавших.
Судите сами, четыре дембельных офицера: МС СССР по парашютному спорту подполковник запаса Геннадий Кустов, кап. раз в запасе Владимир Минеев, п/п-к запаса Николай Бондарь, комэск ТУ-22м2 и автор этих строк полковник Чечель организовали Николаевскую Областную Федерацию Авиационных Видов Спорта (НОФАВС), оформили её юридически официально в Киеве и начали активно работать. Сразу нашлась куча единомышленников. Во-первых, сын Геннадия Ивановича Олег, который прошёл теоретическое и практическое переучивание сначала на самолёте ЯК-52, а затем и АН-2. Во-вторых, это парашютисты-инструктора, которых мы подготовили сами : Женя Савинец, Слава Слободянников, Олег Рычка, Дима Шлыков и ряд других ребят, преданных небу романтиков до мозга костей. Федерация начала процветать, но вопрос с деньгами стоял всегда остро.
Мы перепробовали разные варианты, начиная от парашютных прыжков – нашего основного вида заработка, и кончая коммерческими рейсами в Вилково, Тендровскую и Кинбурнскую Косы, Днепропетровск, Одессу, Очаков и пр. нп. При той не стабильной экономической обстановке, которая тогда в «лихие 90-ые» царила на Украине, это всё не давало стабильного дохода. Так мы дёргались с переменным успехом лет шесть. Потом наш АН-2 у нас отобрали за долги, а Володю на пол года посадили в СИЗО. Мы парашютные прыжки не прекратили, но теперь прыгали на самолёте АН-2, который прилетал с Днепра или с Кировограда, так сказать брали в аренду, но ясно, что наши пилоты уже не летали, кто ж их, бедолаг, на чужой самолёт пустит?
Затем Владимира выпустили под залог, причём часть суммы внесла жена, остальное авиакомпания, где он работал, с условием, что Минеев работой возместит сумму долга 20 тысяч долларов за самолёт АН-2, который был куплен по настоянию Володи как объект, который должен был нести «золотые яйца», но почему-то не нёс. В общем, над Владимиром постоянно висел этот «домоклов меч», и он не разрывая связи с Федерацией, постоянно искал новые способы заработка. То возникла идея осуществлять противопожарное патрулирование лесов Кинбурнской Косы и лесозоны вокруг Алешковских песков на мотопарапланах, которые надо было ещё купить и освоить их пилотирование. Но в Николаевской мэрии, одобрив наши планы, сказали: «В городском бюджете на это денег нет, вы уж как-нибудь сами, ребята, начинайте, а мы вас потом поддержим».
Вот тогда и возникла у Володи Минеева заняться хим.работами, которые обещали нормальные, достаточно большие деньги, при условии, что погода позволит собрать хороший урожай культуры, которую будеМ опылять. Вовина идея всем понравилась. Убедились, что эти работы востребованы. Подобрали самолёт, сначала выбрали «Бекас», Владимир даже два ЗШ-5 купил для этих полётов на «7 километре» в Одессе. Но когда стали читать инструкцию – поняли, с выбором самолёта «погорячились». Если всё делать по «науке», то полёт надо выполнять на высотах 5-10 метров, не выше, на скоростях, больше эволютивной на 10-15 км/час. Если распылять химические потравы на больших высотах и скоростях – это сразу скажется на качестве работ, и деньги просто за «халтуру» могут не заплатить.
А что значит пилотировать самолёт на сверх малых высотах, имея такой минимальный запас по скорости? Чуть «зевнул» или «раскрыл варежку» - и всё полный рот земли, как это было у мотодельтапланериста с Очакова, на похоронах которого мы с Володей присутствовали. Вот тогда мы с Боней-Колей (Николаем Бондарем) и вспомнили про «НАРП-1», который летал почти каждую лётную смену на полётах Николаевского аэроклуба «Икар». Ещё там иногда летала «Авиатика» и какая-то самоделка. Володя сразу оценил нашу идею насчёт НАРПИКА и, имея пробивной характер, тут же поехал на завод в Кульбакино, договорился с руководством и за небольшую плату прошёл теоретическое и практическое переучивание. Хотя он и получил допуск к выполнению хим.работ, но самостоятельно летать на них ему было рано. Сначала надо было набраться опыта с лётчиком, который уже имеет понятие о таких полётах, но даже это не может служить гарантией безопасности.
Мы ему об этом говорили, но, увы, каждый сам «наступает на собственные грабли». Вот для примера:
"Рязань, 27 мая 2018, 05:05 — REGNUM Легкомоторным самолетом «Бекас», разбившимся в селе Нобылино Рязанской области, управлял опытный пилот. При аварии он не выжил, передает «Пятый канал».
Летчику было 54 года, подобная работа была его специальностью. Владел самолетом «Бекас» частный предприниматель. Местный фермер заказал ему работы по опылению полей.
Как сообщало ИА REGNUM, 26 мая в Ухловском районе Рязанской области при проведении агрохимических работ потерпел крушение легкомоторный самолет. По факту ЧП организована доследственная проверка." (с)
https://regnum.ru/news/acciden ...
Как видите, здесь был опытный пилот, но это его не спасло, тогда что же говорить о Володе? Когда он из Одессы приезжал в Николаев, он всегда останавливался у нас, т.к. знал, что мы с женой вдвоём живём в шикарной «трёшке» чехословацкого проекта, и гостевая комната для него всегда свободна. Сейчас я уже не помню за давностью лет, ночевал ли Владимир у нас накануне своего последнего рокового вылета, но недели за две до майских праздников у нас с ним состоялся разговор, где он озвучил свои планы, что хочет взять НАРПик на заводе и полететь за Одессу на границе с Молдавией, договариваться с фермерскими хозяйствами насчёт опыления полей ядохимикатами от вредителей. Я помню, у меня потом от разговора остался какой-то двойственный осадок.
Обычно Володя, даже когда говорил о самых серьёзных вещах, всегда балагурил. Так было в день его приезда накануне отлёта в Англию для переучивания на Боинг. Так было после случая, когда он схватил большую дозу излучения после 14 пролётов над Южноукраинской АЭС. Так было даже сверх опасной посадке в Донецке на Л- 410 в сильнейшую болтанку, где Минеев был в экипаже вторым пилотом. Тогда он в нарушение лётных законов принял самостоятельное решение без команды КВС с высоты выравнивания уходить на второй круг. Вывел обороты на максимал и потянул штурвал на себя. В этот момент страшный восходящий порыв бросил самолёт в верх, кресло КВС слетело с замков крепления, сам он оказался лежащим на полу кабины на спине с зажатым в руках оторвавшимся штурвалом, и в глазах лётчика – армянина по национальности, застыл ужас, т.к. в этот момент от шока он получил обширный инфаркт.
А после посадки, блестяще проведённой Минеевым после самовольного ухода на второй круг, на пробеге самолёт загорелся, и при тушении пожара у бортмеханика обгорели руки. Хотя сам случай, конечно, был очень не ординарный, фактически Владимир учинил «бунт на корабле», он не чувствовал угрызений совести и рассказал обо всём с присущим ему юмором. При озвучивании же своих планов насчёт НАРПИка он был необычно серьёзен, и видно какое-то предчувствие уже тогда у него было. Во-первых, потому что по всем юридическим документам забрать не свой самолёт с завода Володя мог только с нарушением этих самых документов.
Во-вторых, когда я посоветовал Володе на первые три дня полётов взять с собой кого-то из опытных лётчиков, того же Николая Конарева, начальника ЛИС завода, Владимир сначала, улыбаясь, ответил словами из какого-то мультика: «Нам ли, марафончикам, тренироваться», - а потом уже без улыбки добавил: «По науке ему же платить за это надо», - т.е. необходимость добывания денег была в основе этого его решения, но, по всей вероятности, предчувствие, что всё будет не просто, у него уже было. Ну, а дальше свою роковую роль сыграл его гусарский характер.
Он убедил сначала себя, а потом и женщину-агронома, что надо первый вылет для осмотра полей сделать непременно сегодня, в день Победы над нацисткой Германией, чтобы после праздника заняться непосредственно самой работой, ради которой Володя собственно и прилетел. То, что агроном беременна, Минеев не знал, иначе он бы не потащил её в воздух. С утра, скорее всего, за Победу было выпито по «стопарю», после которого и возникло желание – лететь. Хотя экспертиза на алкоголь не делалась, т.к. тела сильно обгорели, но это подсказывает последующая логика событий. Накануне прошёл сильный дождь, взлётное поле раскисло, и взлетать было нельзя. Тем не менее, самолёт два часа таскали вручную и таки нашли место откуда можно было взлететь, хотя и не совсем безопасно.
Далее, Володя после 14.00 сделал короткий звонок жене и потом позвонил ещё нескольким друзьям. Так обычно делают, когда уходят в полёт, из которого могут не вернуться. А потом Владимир взлетел, и вместо того, чтобы набрать высоту хотя бы 300 метров для осмотра полей, сразу пошёл на бреющем, показывая свою лихость. Через несколько посадок перескочил нормально, а очередной за ней оказались провода, которые для него оказались полной неожиданностью, кроки района как следует изучить Володя не удосужился, что ещё раз говорит о его не достаточном опыте «солопеда» в этих сложных полётах, какими являются полёты на «химию». В итоге, он бездумно чисто рефлекторно, не глядя на скорость, рванул ручку на себя, что привело к сваливанию самолёта на крыло, последующему падению и взрыву.
Как проходили поминки после похорон лётчика Владимира Минеева я описал в предыдущем рассказе «Солдат Неба Виктор Савинов». Когда вернулись в Николаев, у меня сначала было желание найти начальника ЛИС Колю Конарева и попросить, чтобы он провёл серию испытательных полётов на «НАРП-1» с целью определения высоты препятствий, через которые самолёт ещё может безопасно перескочить в зависимости от исходной скорости, на которой выполнял полёт, мол, эти высоты лётчикам надо заранее знать, а потом отказался от этой мысли. Кому теперь это надо?
Вместо этого давайте отдадим должное полковнику запаса Николаю Конареву, который воспитал двух прекрасных дочерей в авиационных традициях. Старшая ещё при мне служила матросом у нас на метеостанции аэродрома Кульбакино, а младшая сначала прыгнула с парашютом у нас в аэроклубе «Икар» и самостоятельно вылетела на спортивном ЯК-52, хотя первоначально у неё были некоторые проблемы с техникой пилотирования на этом типе. Затем закончила ХИЛ (Харьковский Институт Лётчиков – было его первоначальное название, а сейчас это Харьковский национальный университет Повитряных сил им. Ивана Кажедуба). Знаю также, что Таня дослужилась до должности – штурман отряда вертолётов МИ-8, вышла замуж, муж – командир этого вертолётного отряда, и летают они в составе одного экипажа, так, во всяком случае, было пока я служил в Николаеве.
Что касается Владимира Минеева, у которого завтра, 3 июля, день рождения, и мы будем с друзьями его поминать, хочу добавить следующее – Володя беззаветно любил Небо, и был настоящим другом, хотя в своей увлечённости и не застрахованным от ошибок. Про технику пилотирования мы уже упоминали, но по этому поводу можно сказать, что от них не застрахован никто – ошибаются даже самые великие лётчики – фамилий не называю – сами можете перечислить. В плане дружбы тоже. Например, Владимир уговорил своего штурмана и друга Женю Дегтярёва, который год пролетал в Африке и заработанные деньги собирался пустить на первоначальный взнос за ипотеку на квартиру, пустить на палатки и туристское снаряжение для Школы инструкторов по выживанию в экстремальных условиях дикой природы и города, которую Минеев организовал по моему приглашению его в Николаев. Своему штурману Володя обещал быструю окупаемость и удвоение капитала. Но, вместо этого туристское снаряжение, включая штабную палатку из трёх секций стоимостью 2500 долларов, винтовку и пистолет для обучения скоростной стрельбе, бездарно пропали в Школе юных моряков в Очакове, которую Вова намеревался вести параллельно с моей Школой инструкторов на Военной кафедре университета им. В.О. Сухомлинского, где я работал преподавателем в те времена, когда Володя погиб, а именно – 9 мая 2008 года.
Мне могут сказать, что о мёртвых плохо, или об их ошибках не говорят. Тут позвольте с вами не согласиться. Читая биографию Георгия Гурджиева, которого ещё при жизни называли «Русский лама», я с удивлением узнал, что в древности у славян существовал обычай – когда погибал или умирал воин, то после похорон на поминки собирались только близкие друзья и родственники, которые лично знали покойного, подчёркиваю, не по рассказам других людей, или понаслышке, а ЗНАЛИ ЛИЧНО, и три дня говорили о нём только «плохое», в том числе, о его качествах как личности, о его ошибках, и о том, что он мог сделать, но не сделал. В этом обычае был заложен большой философский смысл – чтобы живые задумались, если так говорят о покойном, который был выдающимся воином, то что будут говорить о них? Потом церковь это всё извратила – «о мёртвом или хорошо, или ничего».
Что касается Володи Минеева, повторяю – он был НАСТОЯЩИМ ДРУГОМ. Для примера – узнав, как я расстроился, что не смог, уходя на дембель, выкупить свой ЗШ-5, в котором летал, Владимир мне подарил свой ЗШ с надписью на тыльной стороне: «НИКАКАЯ ПОБЕДА В БОЮ НЕ СТОИТ ЖИЗНИ ТВОЕГО ВЕДОМОГО». (Эрих Хартманн – самый результативный лётчик Второй Мировой войны). Вот что написано о нём в Википедии:
Эрих Хартманн
нем. Erich Alfred Hartmann
Прозвище Bubi
Дата рождения 19 апреля 1922
Место рождения Вайсах
Дата смерти 19 сентября 1993 (71 год)
Место смерти Вайль-им-Шёнбух
Принадлежность Веймарская республика (до 1933),
Третий рейх (до 1945),
ФРГ
Род войск Люфтваффе
Годы службы 1941—1970
Звание Майор ( вермахт)
Полковник ( бундесвер)
Часть JG 52, JG 53 и JG 71
Сражения/войны Вторая мировая война
• Восточный фронт,
• Воздушная оборона Рейха
Э;рих А;льфред Ха;ртманн (нем. Erich Alfred Hartmann; 19 апреля 1922 — 19 сентября 1993) — немецкий лётчик-ас, считается наиболее результативным пилотом-истребителем за всю историю авиации. Позывной «Карайа 1». В ходе Второй мировой войны совершил 1404 боевых вылета, одержав 352 воздушные победы (из них 347 над советскими самолётами) в 802 воздушных боях. За небольшой рост и моложавый вид получил прозвище Bubi — малыш. Будучи в довоенное время пилотом планера, Хартманн вступил в ряды люфтваффе в 1940 году, а в 1942 годуокончил курсы подготовки пилотов.
Вскоре он был направлен в 52-ю истребительную эскадру (нем. Jagdgeschwader 52) на восточный фронт, где попал под опеку опытных пилотов-истребителей люфтваффе. Под их руководством Хартманн развивал свои навыки и тактику, что в конце концов 25 августа 1944 года принесло ему Рыцарский крест Железного креста с Дубовыми листьями, Мечами и Бриллиантами, за 300-ю подтверждённую воздушную победу[1].
Свою 352-ю и последнюю победу в воздухе Эрих Хартманн совершил 8 мая 1945 года. Хартманн и оставшиеся военнослужащие из JG 52 сдались американским войскам, но были переданы Красной Армии. Обвинённый в порче социалистического имущества, так как фактов о его причастности к военным преступлениям не было и приговорённый к 25 годам заключения в лагерях строгого режима, Хартманн провёл в них 10 с половиной лет, до 1955 года. В 1956 году он присоединился к перестроенным люфтваффе Западной Германии, и стал первым командиром эскадры JG 71«Рихтгоффен». В 1970 году он ушёл из армии, во многом из-за неприятия им американского истребителя Lockheed F-104 Starfighter, которым тогда укомплектовывались войска ФРГ, и постоянных конфликтов с вышестоящими начальниками. Умер Эрих Хартманн в 1993 году.[2]
Более того, приведу ещё пример, характеризующий Володю как друга. Узнав, какая у меня маленькая зарплата на Кафедре как у преподавателя, он предложил, чтобы я свой предмет «Выживание в экстремальных условиях дикой природы и города» вёл ещё в Кировоградской академии Гражданской авиации. Но чтобы меня туда взяли, нужен был боевой опыт. Так Минеев договорился («за коньяк» разумеется, и старые связи с Подольским Архивом России), что его медаль «За отвагу» и подвиги с этим связанные как «эвакуатора» наших сбитых экипажей в Афгане, припишут мне, и меня тогда возьмут преподавать на кафедру в Академию ГА Украины. И лишь моё категорическое несогласие помешало осуществиться этой авантюре. Но она, как никакой другой пример показывает, что ради друга Володя был способен на всё.
Что касается его выбора самолёта «НАРП-1», на котором он погиб, и который он выбрал по нашему совету вместо Х-32 «Бекас», то на память почему-то приходят слова песни Сергея Трофима:
Мы дети любви, пропавшие в дебрях
Дремучих славянских лесов,
С крестом на груди, с повадками зверя
И с дерзостью бешеных псов.
Опричник и вор, святой да охальник,
Учитель да пьяный палач
Трёх коней гоним по лесу вскачь.
Мы верим в Христа, в счастливое завтра
И в лешего с Бабой-Ягой,
Жалеем слонов с далекой Суматры
И ближних пинаем ногой.
Мы терпим нужду, томимся богатством
И ищем потерянный след
В ту страну, где не бывает бед.
Там, там, там вечное лето,
Там, там, там вольная жизнь,
Там Господь каждому даст конфету
И позовёт в свой коммунизм.
Мы ценим других, читая некролог
У серой могильной плиты,
И топчем живых, мол, век наш недолог,
На всех не найдёшь доброты.
Мы наших врагов венчаем на царство
И ждём благодати с небес,
Там потом будет, не так, как здесь.
Там, там, там вечное лето,
Там, там, там вольная жизнь,
Там Господь каждому даст конфету
И позовёт в свой коммунизм.
Вечное, вечное лето.
Вольная, вольная жизнь.
Там Господь каждому даст конфету
И позовёт в свой коммунизм.
И позовёт в свой коммунизм.
Может, Володя нас материт, что мы его поздно отправили в страну, где «Вечное лето»? Это, конечно, чёрный юмор – никто из нас так не думает. Но как я написал предыдущий некролог «Солдат Неба Виктор Савинов», то же самое говорю о своём друге Владимире Минееве. Он тоже Солдат Неба. И пусть ему там завтра икается, когда будем его поминать в его день Рождения.
На фото – «Заслуженные военные лётчики и штурманы СССР» 33 ЦБП города Николаева.