Стайная и одиночная саранча различаются не только поведением в естественной среде, но и внешним видом. Если вы видите ярко-зелёную особь, то будьте уверены, что перед вами представитель одиночной саранчи. Наоборот если вы наблюдает крапчато-жёлтую саранчу, то рядом будут наблюдаться многочисленные сородичи. Нет необходимости перечислять все условия, определяющие в каждом отдельном случае тип саранчи, но стайная саранча появляется в период решения вопросов о сохранности вида. Удивительно ещё и то, что это зависит даже от того, содержались личинки поодиночке или группами. Когда личинок стадной саранчи помещали после первой линьки в клеточки по одной, то они вырастали одиночными и зелёными. Молодые же личинки одиночной саранчи, если их собирали по нескольку штук, становились типично стадными и коричневыми. Здесь имеет значение, иногда решающее, и то, как долго содержалась личинка в одиночестве, в каком возрасте попала в группу, могли ли личинки в группе соприкасаться, в темноте они содержались или на свету.
Если кто-то не понял, то объясняю на пальцах: стадная и одиночная особи имеют различные поведенческие модели. Общественная организационная модель является определяющей для выживания вида. Нечто невероятное происходит в ульях, муравейниках и других обиталищах общественных насекомых. Главная способность насекомых сплачиваться «в трудную минуту» имеет подтверждение и в животном мире, если обратить внимание на собирание в стаи зимой бродячих собак. Короче, при угрозе видовому исчезновению всегда происходит потребность к объединению (коллективизации), это связано с увеличением способности противодействовать внешним угрозам. В настоящее многие люди озадачены невозможности сопротивления факторам исходящих «сверху» ухудшающих условия выживаемости социума и при этом не замечают своей «зелёной окраски» вымирающего «индивида». Ребятушки, обратите внимание на «братьев меньших» у них там всё природой отрепетировано за многие тысячи лет. Лучше придумать невозможно. Воспевать индивидуальность можно, но только в тех случаях, когда ничто не угрожает виду, а в случае экстрима приходиться менять даже цвет кожи и сбиваться в стаю.
Один муравей – в поле не воин, а вымирающее чмо. Французские энтомологи академик Пьер Грассе и профессор Реми Шовен в прошлом веке ещё раз доказали это на экспериментах с муравьями. 105 рабочих муравьев Лептоторакс были по одному, по два, по три, по пять и по десять размещены в 25 устроенных в плитке белого гипса и прикрытых сверху стеклом клетках емкостью по 500 кубических миллиметров каждая. Не составляло особого труда поддерживать в этих маленьких гнездах необходимую влажность и наблюдать за муравьями, которых щедро кормили древесной пудрой с сахаром и мукой из сухих кузнечиков.
Кормили всех муравьёв щедро, вкусно и обильно, но уже к 12 дню все Лептотораксы, содержавшиеся поодиночке, погибли, к восемнадцатому дню погибли почти все рабочие из 15 клеток, где содержалось по два, по три и по пять муравьев; и только там, где их было по десятку, подавляющее большинство оставалось живо даже на двадцатый день.
Примерно так же кончились испытания и для 120 лесных муравьев Формика руфа. К десятому дню почти все муравьи в 20 пробирках с одним, двумя, тремя и пятью рабочими погибли; там же, где их содержали десятками, большинство сохранилось в живых.
Сходные опыты с пчелами показали, как напечатано в отчете, что «защитное действие группы сказывается, если содержать пчел уже хотя бы по две вместе; при содержании десятками оно проявляется еще отчетливее, чем в пятерках». Примерно то же получилось и в аналогичных опытах с термитами, которых содержали в группах разной численности.
Общественные насекомые живут в группах значительно дольше, чем изолированные, - таков окончательный вывод после серии классических опытов с муравьями.
Если звучит не убедительно, то как найти объяснения следующим опытам китайского профессора-мирмеколога Чи За-чена.
Для опыта Чи За-чен отобрал 36 здоровых, полных сил муравьёв Кампонотусов.
Каждому насекомому был присвоен номер, для каждого отведена отдельная стеклянная бутыль с песком для постоянного проживания. В таком стандартном гнезде муравей проводил 18 часов в сутки, а на остальные 6 часов его вселяли в другую бутыль. Сначала - три дня подряд - всех просто перемещали в другие 36 бутылей, где муравей оставался по-прежнему в одиночестве. Следующие три дня в качестве временных обиталищ использовали только 18 бутылей, в них помещали по два Кампонотуса. На третью трехдневку временно вселяли уже по три муравья в бутыль. Наконец последние три дня - с девятого по двенадцатый - повторялись условия первого варианта: в 36 бутылей расселяли на 6 часов по одному муравью, а остальную часть суток - 18 часов - они по-прежнему проводили в своих персональных бутылях. Наблюдатели регистрировали по выверенным хронометрам время, проходящее с момента переселения в бутыли до начала рытья. Учитывалось также количество песка, выброшенного за эти 6 часов на поверхность.
В протоколах опытов описаны удивительные вещи: муравью было явно «не по себе», пока он один. Избавившись от одиночества, очутившись «в обществе», тот же муравей становился совсем иным.
Муравьи, посаженные в бутыли по одному, начинали рыть песок через 160 - 192 минуты, а собранные по два или по три, принимались за дело уже через 28 - 33 минуты. Одиночка муравей за 6 часов выбрасывал на поверхность самое большее несколько песчинок, а вдвоем или втроем они невообразимо увеличивали производительность: в некоторых случаях даже в 3 500 раз!
Вся увертюра из энтомологии исполнена только ради того, чтобы осознать, чем чревата политика разобщения любой популяции в биологии. Неспособная к коллективным действиям разобщённая популяция обречена на вымирание. Только коллективный труд даёт шанс на выживание. Если Вам раздали мобилки, планшетки, ноутбуки, платят зарплату непонятно за что и при этом говорят: плюнь на всех одиночным пикетом – то это не от великого ума, а корысти ради от лукавого. «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39) это совсем не то, когда предлагают вместо ближнего полюбить дальнего. На то есть другая заповедь: Не сотвори себе кумира и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика на земли низу, и елика в водах под землею: да не поклонишися им, ни послужиши им. В итоге имеем то, что воздаётся ими нам за «дела» наши.