Солнечное летнее утро было восхитительным! На ясном голубом небе неспешно проплывали редкие белоснежные облачка, а роса на травах искрилась, словно тысяча волшебных бриллиантов… И всюду – в лесу и на его полянах – кипела жизнь! Возле цветов кружились пчёлы и порхали мотыльки, в траве ползали жуки и муравьи, в воздухе носились осы и стрекозы… Ах! – какой прекрасный праздник жизни!..
Однако так казалось только со стороны – на самом деле все лесные обитатели трудились, а вовсе не бесцельно копошились в траве и на цветах. В основном они добывали пищу: одни собирали цветочный нектар, другие кушали зелёные листочки, третьи охотились. Стрекозы высматривали мушек и ос пожирнее, пауки ловили в свои сети разнообразных насекомых; муравьи вцеплялись мощными челюстями в гусениц и тех, кто не успел убежать с их пути… В общем, все занимались привычным делом.
Красивый полосатый шмель Бархатное брюшко – так его звали – как и многие другие крылатые насекомые собирал сладкий нектар. Почти все цветы были в него влюблены: он великолепно пел. Его чудный бархатистый баритон производил неизгладимое впечатление, и шмель был самым желанным гостем среди прочих сборщиков нектара. Он трудился неспешно и очень аккуратно – ни один цветок не смог бы пожаловаться, что шмель причинил ему боль, ибо Бархатное брюшко вёл себя как настоящий джентльмен. Белые ромашки сходили по нему с ума, колокольчики звенели от счастья, когда шмель забирался в их голубые чашечки; гвоздики ещё ярче разгорались весёлым румянцем; вербейник золотился от радости, а пахучий донник приходил в неописуемый восторг!.. Все цветы с нетерпением ждали прилёта нежного певца.
А что же сам певец?.. Конечно, ему очень нравились цветы – он не пропускал ни одного на своём пути и не покидал цветок до тех пор, пока не выбирал из него весь сладкий сок. Неторопливо перелетал он от василька к ромашке, потом к луговой герани – от неё к фиолетовым венчикам черноголовки, затем к изящной дрёме и жёлто-оранжевой льнянке… И так весь день – с утра до позднего вечера, даже в пасмурную и дождливую погоду, несмотря на ветер и холод. Ему было приятно, что цветы ждут его и любят, тем не менее сам шмель оставался равнодушен к их восторженным признаниям. Он просто работал.
Как-то раз, перелетая от лесной мальвы к только что зацветшему душистому чабрецу, Бархатное брюшко заметил возле канавы довольно высокое растение, всё покрытое неприветливыми колючками и круглыми тугими бутонами. И с одним распустившимся цветком красивого розовато-малинового цвета. Шмель подлетел к нему и решил опуститься… О, каким же мягким и нежным оказался этот цветок!.. Бархатное брюшко почувствовал себя так, словно вернулся в отчий дом и упал в родные объятия – блаженство, ни с чем не сравнимое, охватило его…
– Не хочешь ли отведать моего нектара? – послышался голос незнакомого растения.
– Ах, с удовольствием! – шмель вспомнил, зачем прилетел.
Нектар оказался удивительно вкусным – Бархатное брюшко буквально опьянел, напившись его вдоволь. И ему совершенно не хотелось лететь к другим цветам – собирать их соки и делать запасы мёда.
На следующий день шмель снова появился у растения с непривлекательным именем «чертополох» и устрашающими колючками и увидел, что на нём распустились новые цветки с приятным ароматом. И так повторялось изо дня в день – Бархатное брюшко был счастлив, он пел только чертополоху и пил лишь его нектар. Об остальных цветах он словно забыл…
Ромашки страдали. От расстройства они теряли лепестки, а вместе с ними и своё очарование. «Ах, – жаловались они, – он нас совсем не навещает!»
– И нас!.. – вторили им васильки.
– По-моему, шмель увлёкся не тем, кем следовало, – заметил одиноко возвышающийся на лесной поляне борщевик. Его белые цветки-зонтики росли так высоко над землёй, что Бархатное брюшко просто не замечал их и пролетал мимо, – а это сильно задевало самолюбие борщевика.
– Действительно, что он нашёл в этом заурядном чертополохе?.. – подхватил иван-чай.
– А может… это любовь? – робко предположила пунцовая гвоздичка.
– Какая ещё любовь?.. – удивился мышиный горошек.
– А почему бы и нет?! – хихикнул клевер. – Наш певец целыми днями кружится возле этого… хм, растения и до самой ночи поёт ему серенады.
– Что такое серенады? – не поняла душица.
– Ну, это вечерние песни во славу возлюбленной, – пояснил клевер.
– Ах, вечерние… Ко мне-то он вечером никогда и не прилетал…
– Нет, вы только послушайте! – хохотнул сидевший на стебле золотарника кузнечик. – Растения рассуждают о любви!.. Да что вы в ней понимаете?!
– Можно подумать, вы прямо такой эрудит и всё знаете, – обиженно отозвался колокольчик.
– Да уж побольше вашего небось, – огрызнулся кузнечик.
– Ах, не надо ссориться! – воскликнула гвоздичка. – Ведь есть ещё и дружба, а про неё-то все наверняка знают.
– Ага. У них дружба, – фыркнул кузнечик. – А ну вас всех! – он высоко подскочил и исчез из виду.
– М-да, хамоватый, однако, тип… – протянул клевер.
– Как жалко – мы не успели ему объяснить, что такое любовь, – произнесла одна из облысевших ромашек. – Вы видели, как люди собирают нас в букеты и дарят друг другу? И как девушки обрывают наши лепестки, приговаривая «любит-не любит»?.. Вот это и есть любовь!
– До чего же глупы эти ромашки, – ядовито усмехнулся борщевик и с презрением посмотрел на них с высоты своего роста. И уже во весь голос заявил: «Что бы у них там ни было – у шмеля и чертополоха – ясно одно: Бархатное брюшко впал в крайность. А добром это не кончится. Вот так».
Тишина повисла над поляной. Цветы загрустили и склонили свои головки – уж очень авторитетным слыл огромный борщевик. А Бархатное брюшко всё-таки все любили…
Лето закончилось, наступил сентябрь. Лесные цветы потихоньку заканчивали цветение, многие из них обзавелись зрелыми семенами и подумывали о скорой зиме. Это были многолетники. Однолетники же знать не знали, что такое трескучие морозы – их будущее заключалось в семенах и только в них.
Чертополох тоже доцветал. Почти все его цветки превратились в пушистые белые кисточки, и ветер разносил семена-пушинки в разные стороны. Бархатное брюшко по-прежнему навещал своего друга, хотя за нектаром ему приходилось снова летать к другим цветам, чему те были очень рады. Пел шмель теперь редко, но и эти осенние песни неизменно приводили в восторг лесных слушателей.
Однажды вечером Бархатное брюшко подлетел к последнему цветку чертополоха, опустился на его тончайшие мягкие лепестки и запел так печально, что чертополох очень удивился и спросил: «Ты случайно не заболел, мой друг?..»
– …Я чувствую… мы видимся в последний раз… – тихо промолвил шмель, зарываясь в бархатистый венчик.
Наутро все цветы узнали, что Бархатное брюшко никогда больше не прилетит к ним. «Наш певец навеки уснул, – переговаривались ромашки. – Ведь он не растение, и у него не бывает семян».
– Эй, чертополох! Что сказал тебе шмель напоследок? – громко крикнул борщевик. Но, не получив ответа, гордо расправил свои начинающие желтеть листья и недовольно пробормотал: «Не слишком ли много шума из-за какого-то насекомого? Следующей весной прилетят новые и, возможно, даже лучшие певцы…»
Фото автора.