Тетради из прошлого-2
Колдобенков Виктор
Тетради из прошлого-2
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ДЕТЕКТИВНАЯ ИСТОРИЯ
Я, ваш старый знакомый Александр Климов. Вновь мысленно общаюсь с вами, мой читатель, с того самого момента, когда опять взялся за « перо». Хотя это всего лишь шариковая ручка, но слово «перо» звучит приятнее, так как в нём есть что-то от романтики прежних лет, когда моё поколение ходило в школу и писало перьевыми ручками, и, как тогда говорили – скрипели пёрышком, которое, как плуг пахаря, поднимавшего целину, царапало бумагу, издавая характерный звук.
Книга об истории, надеюсь, уже прочитанной вами, в которой я ранее принимал участие, вышла
в свет месяц тому назад, но неожиданно для меня под моей фамилией, а не другого автора, собиравшегося об этом написать.
А получилось так.
Я старательно записал всё на листках бумаги, увлёкся, попробовал изложить всё литературным языком и подумал, что у меня удачно « сложилось». Отнёс знакомому редактору, а тот к моему
удивлению, взял, да издал книжку, небольшого формата, сантиметров полтора толщиной, приятно удивив меня, да ещё выплатив гонорарец. А перед тем, как отнести в издательство, мне предстояло, как и всем творческим людям, переболеть мучительным поиском родственных душ, способных оценить моё сочинительство. И не ошибся, я нашёл с десяток слушателей, которые все за исключением одного, а точнее сказать – одной, увидели положительное в моём изложении. А та – единственная, на понимание и чуткое сочувствие которой я больше всего надеялся даже при отрицательном восприятии всего, что я сотворил, не оправдала моих надежд. Прочитав за два раза менее десяти страниц, отложила листы, сославшись на причину, по которой она не может читать Чехова и ещё несколько известных писателей. Сами понимаете, я сразу оценил ситуацию, что нам с Чеховым на неё обижаться не стоит.
С такими приятными мыслями я сидел на террасе родительского дома, наслаждаясь увядающей красотой уходящего лета.
Был конец августа, полдень.
За широкими окнами жёлтые сливы янтарными крупными бусами отягощали ветки, склонившимися почти до самой земли. Дикая большая яблоня, выросшая из побегов от старого корневища взамен давно сгнившего дерева, красовалась крупными на удивление яблоками, своеобразными на вкус.
Всё затихло.
Я, и старый дом со своей душой, и мои воспоминания.
Неожиданно тишину нарушила пара залетевших в дверь пчёл, напомнив, что когда-то при жизни
2
отца перед домом стояло с десяток ульев и пчёлы иногда случайно залетали на террасу и бились глупые о стёкла, пытаясь пробить эту невидимую для них преграду, а я их отлавливал и отпускал через эту же дверь на улицу, довольный, наверное, вместе с ними их инстинктивному ощущению свободы.
На столе передо мной стоял старый родительский самовар. Согреть воду в нём на углях было можно, но неизвестно было точно, когда приедет мой старинный знакомый, которого я с нетерпением ожидал, поэтому электрочайник был заранее залит водой, чтобы включить его сразу по приезду гостя. На столе в вазочках лежали сахар, конфеты и сушки, накрытые газетой. В холодильнике хранилась нарезка из колбасных изделий. А самое главное, на видном месте лежали мои труды – детективная история с дарственной надписью для него.
Мы случайно встретились с ним два года назад в электричке, шедшей из Дмитрова в Москву, и сразу узнали друг друга, так как не раз встречались с ним в литературном объединении лет двадцать пять тому назад.
Это был Ефим Шловский – писатель. Я причислял его к тому редкому типу людей, в общении с которыми всё сразу же становилось просто и понятно. Его всегда отличали доброта, общительность, а главное, умение вести беседу.
Желая сделать пребывание гостя приятным с самого начала, я решил встретить его на автобусной остановке недалеко от моего дома.
На дороге показался автобус и плавно сбавляя скорость, подкатил к остановке, обдав ожидающих небольшим облачком дорожной пыли. Из медленно раскрывшихся дверей вышел Шловский со своим вечным портфелем и сразу узнал меня.
- Здравствуйте, - максимально почтительно произнёс я, подходя к нему.
- Здравствуй, - вторил он непринуждённо.
Мы медленно зашагали к моему дому. Я шёл рядом, старательно рассказывая о селе по ходу нашего шествия.
Шловский внимательно слушал меня, поворачивая каждый раз голову в ту сторону, на что я обращал его внимание.
Подойдя к нашему саду, он, сразу обратил внимание на творческие задумки во время его закладки, несмотря на значительную запущенность. Оценив по достоинству его увядающую красоту, сразу подметил, что всё проходящее по-своему прекрасно. Что мне было приятно услышать, так как я опять убедился, что передо мной был человек, родственный мне по духу, и, знающий как не поставить собеседника в неловкое положение.
Состояние дома тоже было под стать саду. И в этом он также нашёл гармонию строения с окружающей природой, благодаря которой оно не выглядело инородным телом и способствовало определённому состоянию души, необходимому творческому человеку. Ох уж этот Шловский, мастер увидеть прекрасное во всём.
Я деловито провёл гостя по всему родительскому дому, а точнее сказать, по лабиринтам своей души, невольно поддаваясь воспоминаниям, которыми по сути дела продолжал жить, но вовремя спохватившись, решил сменить тему, пригласив гостя зайти на террасу, где были самовар и угощения.
Включив электрочайник, я предложил моему другу отметить встречу не только чаем, но он опередил меня, вытащив тут же из портфеля красиво оформленную бутыль, и осторожно поставив её на стол, со значением в голосе произнёс:
- Из Австрии, - уловив мой вопросительный взгляд, ещё более сделался довольным, добавив многозначительно, - тебе.
-Ну, такую дорогую бутылку, - произнёс я, проявляя смущение.
- Не от меня, - с ещё более довольным видом произнёс гость.
- ?-?-?
- От наследников графа «О», - выдавил из себя Шловский, уловив на моём лице немой вопрос.
- От кого? – спросил я, широко раскрыв от удивления глаза.
- От наследников.
- И где же ты их нашёл?
3
- В Австрии. По туристической путёвке ездил. Прочитал в вестибюле отеля объявление на русском языке с предложением посетить аукцион по продаже ювелирных изделий и антиквариата, принадлежащих в прошлом семье графа «О». Ну, само собой разумеется, меня ноги сами туда понесли после того, как я прочитал твою книгу. Пришёл, сел, наблюдаю. Торг идёт боевой. Цены высокие, но всё время перебивают два молодых человека, по внешнему виду –родственники. Так они всё и скупили. Любопытство меня разобрало, что им все лоты достались. Подхожу осторожно, представляюсь, извиняюсь очень на всякий случай. Они вначале насторожённо ко мне отнеслись, но когда я сказал, что из России, да ещё им про книгу твою рассказал, тут уж их любопытство ко мне стало проявляться.
- Да ты же иностранных языков не знаешь, - только и успел сказать я.
- Да я и сам успел об этом вспомнить после нескольких минут беседы, - быстро ответил Шловский, как бы опасаясь, что я помешаю ему рассказывать дальше, - так они хорошо по-русски шпарили. Подумал, что наши соотечественники из бывших, так как в их манерах было что-то присущее иностранцам. Так я угадал и не угадал одновременно. Правда, торопились они, оставили свои визитные карточки и удалились, сожалея, что у меня нет с собой твоей книги. На что я им посоветовал найти содержание этой книги в интернете. А через два дня они позвонили мне в отель сами и пригласили в гости, прислав за мной машину. Я поехал, конечно, испытывая при этом большое чувство неуверенности, от незнания, зачем же я им понадобился. А приехав, узнал, что предки молодых были в прошлом соотечественниками нашими по царской России – граф «О» со своим семейством, а вот молодые люди – внуки этого семейства, родились уже за границей. Так вот книгу твою они в интернете прочитали, сказав, что узнали много интересного, а прочитав, пришли к выводу, что продаваемые ценности из найденного клада, так как у них сохранилась опись оставленного в России. Они сами были поражены, узнав об аукционе и перечне лотов. Хотели даже обратиться в полицию, но посоветовавшись со своим адвокатом, и поняв, как трудно подтвердить свои права по прошествии почти девятидесяти лет, сочли единственно разумным приобретать эти вещи на аукционе и не рисковать таким образом их дальнейшему появлению, если ещё не всё выставлено на продажу.
- «Откуда всё это взялось, - подумал я про себя, не решаясь прервать рассказ собеседника, - разве мы не предотвратили хищение ценностей полностью?»
Но Шловский и сам закончил разговор и, как бы извиняясь, глядел на меня.
Мы молча смотрели друг на друга.
- Это что же получается, - решил я первым нарушить молчание, - что часть ценностей всё же каким-то образом вывезли.
Шловский молча пожал плечами.
- Да, интересная история, - как бы подытожил я услышанное.
- Да это из другого клада и из другого места, - с уверенным видом произнёс Шловский, как бы давая понять мне, что бы не забивал себе голову всякими мыслями.
Я вместо ответа предпочёл промолчать, давая понять, что и сам догадался об этом подумать.
После этого мы как сговорились: не заводили разговор на эту тему.
Мы вместе побродили по запущенному саду. Как ни странно было, но Шловскому в нём понравилось: «Живёшь как на хуторе», - произнёс он с нескрываемой завистью.
«Вот и пойми этих горожан, - подумалось мне, - стоит только вырваться за пределы Москвы, переполненной людьми, как любые заросли начинают казаться им райским садом».
Гость морально размяк и не захотел никуда идти, предложив перенести осмотр села на завтра. Он явно наслаждался вечерней прохладой.
В высоком голубом небе стремительно проносились стрижи, рассекая воздух острыми крыльями. Яблоки отягощали ветви деревьев, наполняя воздух густым ароматом. В зарослях сливовых деревьев на площади равной двум соткам стрекотали обеспокоенные сороки, устроившие в ветвях гнездо. Они резко реагировали на постороннего, на меня же они давно не обращали внимание, я был для них своим. Кусты красной смородины были обильно усыпаны гроздьями
4
ягод, так как давно уже не были никому нужны, а яблоки пока что ещё как-то собирались. Боже ж ты мой, было же время, когда был ухоженный сад с крепким забором, и не было уныло висящих ягод, напоминающих о безвозвратно ушедшем времени, в котором остались заботливые родители и мои детские воспоминания, не отпускающие меня. И я возвращаюсь постоянно за ними, так как они давно стали частью моей жизни.
Гость же совершенно обалдел от красоты его окружавшей и был доволен своим приездом.
Утро следующего дня было тёплым, приятным, бархатным.
Шловский спал сном праведника, которого ничто не мучает, и потому сон его безмятежен. Умеют же люди поддерживать состояние своей души таким образом, при котором их нервная система находится в равновесии, когда кругом штормит. Это доступно только по-житейски мудрым людям.
Ну и пусть его спит. Я же тем временем «поколдую» над завтраком. Жаль, что на завтрак нельзя попробовать виски, так как с утра пьют только алкоголики (им всё можно).
После завтрака мы обошли всё село. Мой друг постоянно пытался угадать и сравнить увиденное на местности с описанием в моей книге, в чём я ему активно помогал своими разговорами и, кажется, его немного утомил, но он всё равно остался доволен, а я ещё больше, потому что в данном случае это было моё писательское самоутверждение в глазах талантливого писателя, каким он был.
После обхода местных достопримечательностей Шловский засобирался в обратный путь, не пожелав даже отобедать, но не мог отказать мне в предложении попробовать виски и закусить хорошими конфетами. Виски действительно оказалось превосходным, это стало ясно после того, когда бутыль как-то незаметно опустела. Ну и, соответственно, не отобедать было уже глупо. Чай он пил с удовольствием, но с выражением сожаления на лице в связи с предстоящим отъездом, а залётные бабочки на террасе бились о стёкла окон, создавая идиллическую картину: что как же хорошо в деревне летом, я же погрузился в противоречивые размышления от расказанного гостем. Но всё хорошее когда-то заканчивается: друг с сожалением встал из-за стола и решительно засобирался, пообещав приехать ещё раз. Я проводил его до остановки, и тот же самый автобус, обдав меня выхлопными газами, повёз его в город.
А на следующий день на моё имя пришло письмо от наследников графа «О» с предложением посетить Австрию. Встреча была назначена в кафе недалеко от аэропорта. Ох уж эти прагматичные иностранцы, пригласить-то не могут по-русски домой, а в кафе с указанием номера столика, заказанному на моё имя к определённому времени.
Билет уже был забронирован на моё имя с таким расчётом, что мне времени хватало только чтобы добраться до места встречи.
Встреча обещала быть интересной, и я отправился на следующий день, благодаря судьбу за представившуюся возможность.
Быстро и без проблем я добрался до конечного пункта назначения: столика в кафе, за которым уже сидел мужчина почему-то спиной к входу.
Подойдя к столику, я сел на стул, глядя с интересом на незнакомца, который оказался мне очень хорошо знакомым, если смотреть не со спины. Это был Питер.
Немая пауза с моей стороны привела его в восторг. Он меня ждал.
Налюбовавшись на моё замешательство, он произнёс: « Не ждали? А я вас уже час жду. Я сентиментален и люблю встречи со знакомыми людьми. Вы что будете пить?» - и, не дождавшись ответа, взял инициативу в свои руки и заказал два виски с закуской.
Я же боролся со смешанным чувством: то ли передо мной человек, нарушивший закон, то ли участник интересно беседы. Я выбрал второе, тем более, что в силу своей привычной работы
5
получение информации от интересующего меня человека никогда не противоречили стилю работы следователя.
Быстро оценив мою внутреннюю борьбу, собеседник с довольным видом заговорщика произнёс: «Не заморачивайтесь, сидите спокойно, вы же не у себя дома, здесь я банкую и играем по моим правилам. Я же вам говорил, что сентиментален, а ради этого могу пойти даже на некоторый риск. Вы наверняка расстроились, что не весь клад нашли. Да полноте, на вашем месте вряд ли кто- то другой нашёл бы что-либо вообще. Второй клад мы нашли в другом лабиринте, через который и вышли, вы же не могли знать всё. Мы вам показали только один из предосторожности, если вы нас сдадите в полицию, что вы с успехом и сделали. Второй, более ценный, мы вынесли через другой выход и с успехом вывезли из России. Ну, мне пора, - неожиданно произнёс Питер, встав из-за стола, - а это вам подарок на память», - и он, положив передо мной очень дорогой перстень, вышел из кафе к поджидавшей его машине. Как только он в неё сел, она тут же уехала, быстро набирая скорость. Через стёкла авто мне показались знакомые лица пассажиров: Жанны и Николя.
Оставшись один, я невольно неожиданно для себя подумал, что впервые в моей практике наследство стало принадлежать тому, кому и должно принадлежать по праву, пусть и через торги на аукционе, хотя и было нарушение закона, чего конечно не оправдывал, списав свои размышления на влияние перестроечного времени.
Положив перстень - «взятку» в карман решительно направился к телефону и набрал номер, полеченный от Шловского. Трубку на другом конце сняли через секунду. Я представился. Меня внимательно выслушали и без лишних вопросов сразу пригласили в гости. Дорога пешком до указанного адреса заняла минут десять. Только успел подойти к двери особняка, как она распахнулась и человек с видом администратора вежливо пригласил меня на сносном русском языке пройти в дом. Зайдя следом за мной, сразу предложил пройти в кабинет на третьем этаже. Поднимаясь по ступеням следом за администратором, залюбовался внутренним оформлением, я как будто попал в дореволюционную Россию. Уклад жизни чувствовался во всём великолепии убранства: картины, вазы, скульптуры – этакий уголок земли русской. Человек, доведя меня до двери, распахнул её передо мной, пропустив вперёд, и закрыл, оставшись в коридоре. Я оказался в кабинете метров пятьдесят площадью, который одновременно являлся и библиотекой, так как стены были заставлены шкафами с книгами до потолка высотой около четырёх метров.
Из-за стола вышел старый седой мужчина и, улыбаясь, пошёл ко мне навстречу. Протянув руку, он пожал мою, вглядываясь при этом в моё лицо своими голубыми, выцветшими и очень внимательными глазами. Как оказалось, это был наследник графа «О».
Я вновь представился и сразу перешёл к делу, кратко изложив содержание встречи в кафе. Потом я вытащил из кармана перстень и положил на стол, сказав, что не имею права оставить себе эту вещь, так как она по праву должна принадлежать владельцам, и испытываю при этом удовлетворение впервые в жизни, хотя он и вывезен из России в нарушение закона. На что наследник улыбнулся, сказав, что не сомневались в моей порядочности, и поэтому, эта вещь из числа тех, что граф с семьёй вывезли за границу с собой:
- Так вы были в курсе встречи в кафе, - не удержался я.
- Конечно. А это вам от нас подарок.
- За что?
- За то, что благодаря вашей книги, мы встретили своих родственников, какими бы они не были в жизни. Они были, как бы сказали в далёком прошлом, незаконнорожденными, а ныне, это троюродные братья Питер и Николь. Судьба их сложилась тяжело и мы должны быть к ним внимательны. Они же понимают всё ими совершённое и не хотят нас компрометировать, поэтому избегают общения с нами. Кто они – мы узнали только после аукциона и попросили их передать перстень, так как мы хотели, чтобы вы увидели в них просто обычных людей.
После краткой беседы я засобирался в обратный путь, так как билет на обратный рейс на самолёт был уже в кармане.
6
На прощание хозяин кабинета вручил мне официально оформленные документы на право вывоза перстня из страны, а также документы, подтверждающие их право собственности на этот перстень, датированные 1917 годом государством, в которое они въезжали по выезде из России .
Я не смог ему отказать, потому что он был настолько богат, что расставался с этой вещью так легко, что и мне было удобно принять.
Мы расстались друзьями, договорившись встретиться со временем.