В "Магний-два Си О-4"
Океан хранится в мире,
Этот камень рингвудит
Цверг уверен, защитит!
Он опять, конечно, прав,
Осьминога поняв нрав,
Подарил ему подругу,
Сделав Фила лучшим другом.
Борис Готман.
Странное состояние, когда ничего не чувствуешь вовсе, пробуешь вздохнуть и не выходит. Так, не стоит пугать товарищей, хотя процесс гниения вряд ли начнётся сразу. Я заставил землю облить меня грязью, твердь застыла, превратив в двигающегося каменного истукана. Марциус открыл рот, чтобы поблагодарить или просто подышать, но вдруг на груди и животе его появились три большие раны, из которых брызнула кровь. Несчастный захрипел и завалился на песок. Мои соратники и осьминожиха бросились к несчастному, пытались хоть что-то сделать, но это оказалось невозможно. Я выругался тихо. Воистину, гордецов постоянно унижают, тыкая носом в грязь. Неужели, пожертвовал собой для того лишь, чтобы таким чёрным способом «отблагодарить» благодетеля?!
- Простите, - всё, что смог прохрипеть.
- Ты не виноват, - Рур сел на песок, уронил руки на колени, - кто мог знать, что демон окажется, НАСТОЛЬКО хитёр и мстителен? Чары снять позволил, а раны не исцелились. В общем-то, бедолага уже много десятилетий был мёртв, просто тёмная магия удерживала в мире живых, наделяла псевдожизнью.
Щупальцерукая обхватила мёртвое тело, прижала к груди, из глаз её обильно потекли слёзы. Раскачивалась она из стороны в сторону и не могла успокоиться.
- Если пожелаешь отомстить, прикончить меня, приму это, - обратился я к чудовищу, но та будто и не слышала, впрочем, как порешить мертвеца?
- Я бы посмеялся над тобой, - Валенштайн горько усмехнулся, - но дело слишком серьёзное. По-хорошему, дело судом попахивает. Воспользовался запретными чарами, убил волшебника.
- Марциус, до того, как был проклят, являлся опасным преступником, немногим лучше Митхаседа, - возразил старый герой, - более того, одним из моих главных врагов. Фактически, на этом острове, отбывал пожизненное заключение. К тому же, убил его не Карка, а обобранный, некогда, демон. Просто, покарал дополнительно, обманул. Ни один судья не возьмётся осудить героя. Не удивлюсь, если монстротворец прекрасно знал, что произойдёт. Просто устал от призрачного несуществования и обрёл покой. Не мог, не ведать, ведь так долго изучал магический процесс.
- Снова защищаешь своего любимчика? – Курт скрипнул зубами, - чтобы он не сделал, всё хорошо. Небось, если и мою голову с плеч снимет, простишь, придумаешь оправдание.
- Суд можно будет устроить, - кивнул я, - сам настою на подобном, но прежде, покончим со злым колдуном. Если леди осьминожиха согласится помочь, конечно.
Монстр опустила на землю труп, поднялась, вытерла глаза, кивнула, пощёлкала клювом. Не знаю, что творилось в её голове, но понимала, была создана для определённой цели и, отказавшись исполнить долг, предаст память создателя. Одно «радовало», искать врага не придётся. Защитный кокон недолго продержится, ведь тот, кто его наколдовал, помер. Единственно, наше тайное «оружие» спрятали в фургоне. Просто оставим, нужного эффекта не получится. Якирати приблизилась, обняла меня.
- Ты хотел, как лучше, пожертвовал собой, не усомнившись ни на миг, - тихо произнесла она, - но, не всё получается так, как мнилось. Не мучь себя бесполезными сожалениями. Возможно, если бы Марциус успел, отблагодарил за содеянное. Взять на себя чужое проклятье, очень смело и благородно.
- «Хотел цверг отогнать муху от головы товарища, да выбил ему два зуба», - я скрипнул каменными сочленениями, - уж, чем так, лучше бы ничего не делал. Благодарен тебе искренне за добро и готовность простить, но некоторые грехи и за сто веков не искупить, сколько добра не делай. А пока приготовься, ждёт нас опасная схватка, победим ли, сгинем, не ведаю.
И вот создал я два каменных купола. Под одним, дальним, небольшого размера, союзников спрятал, и защитный артефакт выдал, под вторым фургон с сидящей внутри осьминожихой. Сам великаном каменным заделался. И вот барьер покойного волшебника исчез, испарился. Долго ждать не пришлось, не успел досчитать до десяти, как в океане поднялась волна гигантская до самого неба, преобразилась, превратившись в Оссо, с рёвом понеслась к берегу, обрушилась на меня. Только я выбрал особый камень рингвудит, что воду впитывает лучше других, (скопировал его с крошечного метеорита, прилетевшего с небес и упавшего неподалёку от цвергского королевства, встряхнуло так, что чуть все тоннели не обрушились), вторым слоем доломит поместил, попробуй, расколи его. Разбилась волна об меня, как о скалу, отступила. Попробовал Фил иной вариант. Начал поднимать уровень океана, затапливая остров, надеялся погубить моих соратников. Пустое занятие, я от купола под которым союзники прятались, вверх, почти до облаков, возвёл каменные трубочки, нетолстые, но вместе соединены. А поверх их ещё крохотную крышу сделал, как у домика. Воздух проникает, а воде никак. И сломать у противника не получалось. Самому мне больше дышать не надо, а осьминожиху родной стихией не испугаешь. Разъярился повелитель водной стихии, нахрапом взять не удалось, утопить так же, решил упорством сломить. Принялся раз за разом, методично, лупить по стенам. Мне-то что, хоть до скончания времён бей, но план воплощать в жизнь необходимо. Позволил по своим латам трещинам побежать, вроде как поддаётся твердь. Малый купол так же поддался, но лишь внешний тонкий гранитный слой. Под ним доломит, которому ничего не делается. Третьим барьер из энергии идёт. Осьминог поднажал, и вот моя статуя раскололась надвое, волна подхватила моё тельце, закружила, попробовала разорвать, разбить, но это-то вовсе невозможно было. Пора переходить к главной части плана, приятной для всех сторон, кроме разве Митхаседа. После падения колосса, хуже всего большему барьеру пришлось. Небольшой кусок с краю раскрошился, образовалась дыра, в которую наше тайное оружие и выплыло. Поднялось на поверхность. Недруг смертоносный повернулся в её сторону и замер, до того, на мне всё своё внимание сосредоточил, а ныне разглядел, растерялся. Да любой бы опешил, представьте себе, что некто уверен, будто является единственным представителем своего вида и вдруг такой сюрприз, да ещё и очаровательный! Принялся щупальцерукий уменьшаться, вернул себе прежний размер, подплыл к розовоклювой красотке. До снятия чар пока дело не дошло, но осьминог явно впечатлился, сделал круг почёта, забулькал восхищённо. А «девица» потупилась, челюстями щёлкает нежно, язычком дразнится, щупальца между собой переплетаются и расплетаются, эдак соблазнительно. Ещё и атаку афородозиаковую провела. Тут уж монстр совсем не выдержал, разум последний потерял. Я благополучно на дно пошёл, избавился от малого комплекта лат, да пешком, по дну, к берегу. Там опять «переоделся», и выбрался, что называется, «красавцем». Смотрю, зверюшки наши уже играют, резвятся, друг за другом бегают, Оссо вновь из плоти состоит. Знать пора команду выпускать, избавились от очередной опасности. Выбрались друзья, залюбовались. Якирати аж прослезилась от умиления. А я, ничего не чувствую, ни радости за сладкую парочку и от победы, ни облегчения. К счастью, мертвецы не расстраиваются совершенно, бесчувственность она потому так и называется. Бо-о-ольшое преимущество, ничто не мешает рассуждать здраво.
- И снова Карка сделал всё сам, а остальных превратил в зрителей, любующихся великолепным спектаклем, - Курт вздохнул, - всерьёз задумываюсь, не спрятать ли свой меч в сундук, да не начать выращивать капусту? Уж в этом деле цверг мне конкуренцию не составит точно, не затмит и дураком не выставит.
- Очень верное замечание, - я поскрипел каменными сочленениями, - мои сородичи огородничеством не занимаются принципиально, проще всё необходимое закупить. А насчёт «дурака», так я и не причём, сам блестяще справляешься с этим делом. И вообще, странный способ сказать «спасибо» за спасение твоего монстра.
- В том-то и дело, что вызволять его я должен был, не какой-то там дохлый карлик! - воскликнул рыцарь, - возможно, борьба с Митхаседом могла стать вершиной моей карьеры, подвигом, прославившим на века. А, вместо этого, хожу за тобой, как привязанный ослик, и буквально умираю от зависти!
- Вот как, – я скрестил руки на груди, - может, в схватке со следующим противником, сам попробуешь управиться, а мы с Якирати, так и быть, в сторонке постоим, полюбуемся на великого и необоримого героя. Как раз остался ваш звёздочка - волшебник, самый опасный из зачарованных. Слава победы над ним заставит позабыть о мелких достижениях некоего «дохлого» цверга.
- Курт, как ты вообще ухитряешься отравлять общую атмосферу радости в такой момент, когда товарищ твой освободился и ещё счастье обрёл?! – миротворица спряталась за моей спиной, - не могу даже рядом с тобой находиться, уровень моего позитива падает с удвоенной силой. Молю, окажи любезность несчастной даме, закрой свой рот и злись, молча, не позорь своего прославленного деда гнусными и глупыми речами!
Рур опустил глаза, побледнел, как полотно, не знал, куда деться от стыда. Влезешь в разговор, окончательно отношения испортишь, Валенштайн на всех разобидится и неизвестно что сотворит, смолчишь, соратники неправильно поймут. Зуммахи оказался самым сообразительным, налетел на рыцаря, принялся его клювом по голове долбить. Воитель зарычал, попытался отбиться, куда там! Провидец-то все его намерения и судорожные движения заранее знает, успевает уворачиваться, да ещё и удары наносить.
- Уберите свою чёртову птицу, – взвыл Курт, - пока я её перья не повыщипал!
Ясновидящий чирикнул насмешливо, взмыл в воздух, прицелился и залепил глаз злюке дурно пахнущим зарядом. Хорошо, у Валенштайна арбалета под рукой не случилось, точно лишились ценного союзника. Не знаю, долго ли ещё длилась перепалка, да осьминоги на берег выползли, к нам направились, поклонились низко, забулькали что-то. Желая сохранить в глазах подчинённых хоть часть репутации, рыцарь закрыл рот, выпрямился, надул щёки важно, принимал благодарность так, будто заслужил её. А я скромненько так за спинами товарищей встал, будто и не причём. Лучший способ заставить скандалиста остаться воином света, позволить ему забрать себе заслуги по спасению «звёзд», когда расстанемся, сможет похваляться этими подвигами, успокоится, после и вправду поверит, что действительно что-то делал полезное. А мне хватит и тех добрых дел, что с Якирати вместе сделаем. Милая сердцу миротворческая деятельность, приносящая мало славы, зато много морального удовлетворения и полновесного золота от благодетеля.
Куда сложнее, оказалось, отправить пару чудовищ к остальным их товарищам. Рвались в бой, просили, чуть ли не требовали использовать их в схватке с общим недругом, жаждали вернуть двоих пленников. А я, после трагической и нежданной смерти Марциуса, не имел достаточного авторитета, чтобы отказать им. К счастью, имелся ещё и мастер Рур. Прикрикнул на щупальцерукий, повелел отправляться готовиться к самой главной финальной схватке. Нечего, мол, силы на пустяки тратить и напрасно своими жизнями рисковать. Только – только встретились, подружились, полюбили и сразу драться? Не дело это. И другим спасённым из лап Митхасед с очаровательной осьминожихой познакомиться захочется, грех лишать их такой радости. Тем более, план по спасению составлен, и посторонние в избранную тактику никак не вписываются.
Расстроился Оссо, огорчилась его невеста, но учителю перечить не посмели, да и правильно сделали. Я бы и Валенштайна с ними отправил, но уговор проклятый не даёт.