...Солнечные блики теплыми мягкими лапами гуляли по лицу, просвечивая сквозь неплотно прикрытые веки. Легкий теплый ветерок покачивал ветки рябины над моей головой. Рубиновые налитые грозди тяжело раскачивались на тонких ветвях, распространяя вокруг чуть горьковатый пряный запах. Хо-ро-шо. Утро выдалось замечательным, теплым и солнечным. Бабье лето в самом разгаре, ошалелые мошки носятся вокруг, спеша урвать последние дни жизни. Откуда-то из травы поднялась бабочка, невесть каким чудом дотянувшая до конца сентября. В этом году природа будто сошла с ума и передвинула все на пару недель вперед. Такими темпами на новый год без снега останемся....
Откуда-то из-за спины доносился детский смех, живо напоминая мне одну маленькую и очень серьезную девочку. Маша. Как заливисто она смеялась, бегая босиком по желтым дубовым листьям, уворачиваясь от ласковых маминых рук... Это было, а как будто бы не было. И Рада. Юная девочка-весна в легком платье посреди промозглого сентябрьского утра. Она так и не сказала мне, как я грущу. А сам я не знал. Да и разбираться теперь не было никакого желания - я учился не уметь грустить. И сейчас мне было просто хорошо. От этого солнечного утра, от дурманящего запаха рябины и желтой листвы, от тонкого запаха дыма - где-то неподалеку дворники сгребали листья в большие кучи и поджигали их, стремясь облегчить себе работу....
С того чудного утра прошла пара недель. Я помирился с друзьями, уволился с опостылевшей работы и на неделю сбежал в Осташково. Там у одного моего хорошего друга есть просторный бревенчатый дом, добрая баня и прямой выход на Селигер. Я приехал к нему без предупреждения. Просто сел в машину и поехал. Обычно мы договаривались о таких визитах, друг часто летал по всей стране, и застать его на месте бывало сложно. Но в этот раз он оказался на месте. Увидев меня, не удивился даже - просто обнял, похлопал по плечам и повел в дом...
Обедали мы на небольшой веранде с видом на озеро. Первозданная тишина вокруг. Палыч (так его зовут) поставил на стол парящую кашу в чугунке - в его доме была настоящая русская печь. и пользовался он ей мастерски. Быстро разложил кашу по тарелкам, напластал ароматного хлеба, выставил миску с плавающими в мутном рассоле хрусткими огурчиками...
-Как это ты ко мне так собрался? - спросил, глядя на меня с хитрецой.
-Да вот, - ответил я и неопределенно покрутил в воздухе ложкой, - развеяться надо. Сижу, как сыч, в городе...
Палыч кивнул согласно, и принялся за еду. Каша была чудо как хороша. Прожевав, он продолжил начатый разговор:
-Вот если бы ты меня предупредил заранее, я бы баню к твоему приезду истопил, рыбы наловил и ухи наварил бы. А так довольствуйся тем, что есть, - он хмыкнул.
-Ну баню истопить дело нехитрое, да и рыбы завтра вместе наловим. Ведь наловим, а? Я так на рыбалку хочу....
Он глянул на меня, сказал одобрительно:
-А ты как-то посветлел что ли... Был смурной вечно, на рыбалку не выманишь. А тут смотри-ка, сам приехал. Неужто влюбился? - продолжил он совершенно нелогично.
Я чуть не подавился от такого его предположения:
-Да ну тебя. Просто устал. От города. От суеты этой вечной. От хмурых лиц. От....да от себя самого устал.
Палыч хитро глянул исподлобья:
-Нееет, друг, темнишь. Чувствую в твоей душе какое-то томленье.
Палыч часто выражался таким вот слогом, классическим и более присущим веку позапрошлому, серебряному, чем немало меня радовал. Всегда очень радостно послушать правильный красивый родной язык.
Я не стал ничего отвечать. Сделал вид, что целиком и полностью поглощен потрясающе вкусной едой...
Вечером мы сидели в бане, и я как на духу рассказал Палычу о своей неожиданной и такой непонятной встрече с Радой. Палыч, залпом выпив большую кружку ядреного кваса, выдохнул:
-Ну мил человек, это ты хватил конечно... Такая Рада в жизни раз всего встречается. А ты отпустил. Эх ты, тетееееря.....
...Прав был Палыч, тетеря и есть. Сижу вот сейчас, солнышку радуюсь да смеху детскому. На той самой скамейке сижу. Каждое утро. Уже неделю как. И в каждой девчонке ищу Раду.
Подумалось вдруг - а я ее ищу чтобы...что? Вот сейчас подойдет она ко мне, присядет рядом на скамейку и....
Сквозь детский смех я расслышал, как кто-то подошел к скамейке, легкими такими шагами. Встрепенулся, открыл глаза и.... Передо мной стоял благообразный дед. Маленький, сухонький, в темном твидовом пиджачке и беретке. Такой, знаете, какие художники любят?
Он стоял, опираясь на богатую трость, и улыбался, глядя на меня поверх маленьких очков в тонкой изящной оправе. Трость выбивалась из всего его образа, так ладно скроенного.
-Вы позволите? - дед указал взглядом на скамейку. Голос у него был неожиданно глубокий. Какой-то несочетаемый сам с собой дед.
-Да, конечно, присаживайтесь, - я культурно сдвинулся, хотя места на скамейке было хоть отбавляй - я ведь один сидел.
Дед вынул из кармана неожиданно большой платок, расправил его на скамейке, сел. Видимо, заметив промелькнувшее в моем взгляде удивление, сказал:
-Хозяюшка моя, знаете ли, ворчит. Вечно, говорит, ходишь по паркам и скамейки штанами обтираешь, - он очень похоже изобразил какую-то женщину, и я невольно улыбнулся.
Забавный дед. И скамейка какая-то необычная. Толкает людей на немотивированное общение.
А дед тем временем снял очки и повернулся ко мне, чуть подслеповато щурясь:
-А вы верно ждете кого, молодой человек?
Ну вот, и этот с разговорами. Точно, непростая скамейка. Я кивнул - жду.
Говорить не хотелось. Слишком хороший день для разговоров с незнакомцами. Но деда не смутила моя неразговорчивость.
-Вы ведь не впервые здесь ждете? Я вас уже видел здесь...
-А я вас не видел, - немного грубо перебил я словоохотливого и любопытного дедушку. Но тут же устыдился, сказал примирительно:
-Впрочем, я невежлив, извините.
Дед кивнул понимающе, улыбнулся:
-Да ничего, ничего...
И замолчал надолго. Я искоса наблюдал за ним. А он сидел, уставясь куда-то своими блеклыми глазами, скрестив руки на трости и положив на них подбородок. Беретка смешно съехала набок, но он этого как будто не замечал. Мимо прошла компания молодых девчат, и я заметил, как дед вглядывался в их лица, словно искал кого-то. Потом разочарованно уставился перед собой, думая о чем-то.
Вот он улыбнулся вдруг, повернулся ко мне и спросил потеплевшим голосом:
-А она красивая, правда?
Я опешил:
-Кто "она"?
Дед не ответил ничего, замолчал вновь. Легкий ветерок гонял по растрескавшемуся асфальту желтые дубовые и березовые листья. Оставшиеся на ветвях шумели под его невесомыми прикосновениями, гоняя по нашим лицам солнечные блики. Дед мечтательно улыбался, следя за игрой листьев и вслушиваясь в счастливый детский смех. Ребятня валялась в лиственных кучах, нагребая пахнущие осенью кусочки прошедшего лета на себя и с криком выпрыгивая вверх...
-Ты ведь ее ждешь? - дед повернулся и смотрел на меня испытующе, как-то резко перейдя на "ты".
Я смутился под этим пристальным взглядом, спросил:
-О ком вы?...
-О Раде, - он вновь мечтательно улыбнулся, - о девочке, похожей на весну. Ты ведь видел ее, правда?
Я потрясенно кивнул:
-А откуда вы?...
Он перебил меня. Точнее, он наверное не услышал меня:
-Когда-то, когда я был таким как ты, я встретился с ней. Здесь, на этой самой скамейке. Был 45-й, я пришел с войны. Я был молодым и.... старым. Война сожгла во мне все. Так я тогда думал. Я глушил боль водкой и орал по ночам, я не мог смотреть на женщин. Мне все время казалось, что вот сейчас снова начнется стрельба и.... В общем, я разучился улыбаться, - дед увлекся и говорил, говорил, словно спеша высказать накопившееся, выплеснуть...
-Вокруг царила радость - ну как же, такая победа, великая победа. А я не мог радоваться. Перегорело. И тогда появилась она. Подошла и спросила:"Почему ты такой грустный?".
Я молча слушал его рассказ, не веря в то, что это происходит на самом деле. Этого просто не могло быть. Это МОЯ Рада... Но дед говорил и говорил. О том, как они гуляли в парке, о дубе, которому скоро будет триста лет, о ее улыбке. А потом прервался вдруг на полуслове и снова посмотрел мне в глаза:
-Ты видел ее. Какая она? - он придвинулся чуть, жадно вслушиваясь в то, что я скажу. А я судорожно вспоминал, какая же она была?
-Улыбчивая. Теплые такие глаза и ямочки на щеках. Она была в легком платьице, но не мерзла, - я путался в словах, пытаясь описать ту, кого описать просто не получается.
Дед слушал сначала жадно, а потом сокрушенно кивнул:
-Да. Все так. Я тоже не смог вспомнить. Помню улыбку и ямочки, глаза помню и голос. Переливчатый такой, как колокольчики...
Он улыбнулся чуть грустно:
-Она научила меня улыбаться. Снова улыбаться, понимаешь?
-Понимаю. Она и меня научила...
Помолчали. Потом я набрался решимости и задал мучивший меня вопрос:
-А вы...вы ее только один раз видели?
Дед кивнул:
-Один. Но запомнил на всю жизнь....
-И вы...вы ее ждали всю жизнь?
Он отрицательно покачала головой:
-Не ждал. Искал. Но не нашел. Разминулся с ней. Я ведь был здесь в тот день, когда ты с ней встретился. Я уверен, что это был тот день...
Молчу, пытаясь осмыслить его слова. Он видел ее всего раз и искал всю жизнь.
-Но зачем?....
Он понял невысказанный вопрос:
-За тем же, за чем и ты. Мне очень нужно ее еще раз увидеть. Я хочу знать, что все это правда, понимаешь? Что не зря все...
-Все правда.
Мы оба потрясенно замолчали и одновременно повернулись на такой знакомый голос колокольчиками. Рада. Она стояла перед нами, в том же легком платье, с теми же ямочками на щеках, и внимательно смотрела на обоих. В глазах ее плясали теплые искорки.
-Рада! - я вскочил со скамейки, замер, не решаясь подойти ближе, спугнуть. Я боялся, что она вот сейчас растает, как мираж. Дед смотрел на нее не отрываясь. Челюсть его прыгала, но он нашел в себе силы, улыбнулся широко и радостно:
-Я улыбаюсь, видишь? Ты ведь хотела видеть меня радостным. Я рад тебе...
Она взяла его за руку, потянула:
-Нам пора. Пойдем.
Он встал и послушно шагнул. Я шагнул следом:
-Рада! А я? Я так ждал тебя, я хотел встречи с тобой...я...
Она посмотрела на меня долгим взглядом, спросила с легкой улыбкой:
-Ты рад мне?
-Конечно! Конечно я рад. Я очень ждал тебя...
-Зачем?
-Ну...чтобы...ты мне нравишься очень! - выпалил и уставился в ее глаза, пытаясь прочесть в них хоть что-то.
Рада покачала головой:
-И ты мне нравишься. Но нам рано еще встречаться. Рано. Когда-нибудь мы обязательно встретимся. А пока - радуйся. Я хочу видеть тебя радостным....
И они пошли. Дед шагал, опираясь на тросточку и о чем-то оживленно говоря, Рада держала его под руку и временами заливисто смеялась. Я смотрел им вслед и думал, что когда-нибудь мы встретимся. Обязательно. А пока...пока я буду жить и радоваться каждому дню....