Для непосвященных поясню: МОМА – это Московское Объединение Музыкальных Ансамблей при управлении культуры города Москвы. Эта организация, как её еще называли, контора деда Никанора, подгребла под себя практически все музыкальные коллективы, работающие по ресторанам, кафе, гостиницам и прочим увеселительным заведениям. Это и был очаг Советского неприхотливого шоу бизнеса!
Создателем этой уникальной конторы был простой молдавский баянист Иван Гераус, с ним, в тесной связке, работали «дирижеры-музыканты». Главными сподвижниками были организаторы, один из них по кличке Акула и второй по клички Ёнаума! Остальные сборщики налогов и по совместительству «дирижёры» работали под ними. Система проста, как день, – отбирать и делить!
Руководители ансамблей должны были чётко знать, кому, сколько отстегнуть, никакие забывчивости или отсрочки не принимались. Опоздал – вылетаешь с хорошей точки. Сразу поясню, что у нас, музыкантов, называлось хорошей точкой. Это тот ресторан, где зарабатывались хорошие чаевые или, как выражаются музыканты, парнос. К таким точкам относились рестораны «Прага», «Берлин», «ЦМТ», «Хрустальный», «Арбат» и многие другие. Если попал в немилость, то отправляешься в ссылку в конец Москвы, где гуляет одна шпана и блатата, и тут уж не до денег, а как бы живым остаться и домой вернуться!
Еще одно предназначение МОМА – это было кормушка для всякого рода хороших и убогих композиторов, которые тащили свои виртуозные произведения в библиотеку конторы для исполнения музыкальными ансамблями во время выступлений. Надо сказать, что практически никто этим не пользовался, но рапортички были обязаны все заполнять. Если приходила проверка из управления культуры и хотели кого-то турнуть с точки или вообще разогнать, тут же проверялась рапортичка, а если и она в порядке – начиналась ловля блох!
Проверяющий из управления, в сущности, был не таким уж и плохим человеком и бывшим оркестровым музыкантом, но выполняя свои «фашистские» обязанности, надевал на себя такую злющую маску, что все мы его боялись, как огня! Весь тот блатной репертуар, который в настоящее время прёт изо всех дыр, изо всех теле и радиоканалов в те времена, о которых я вам повествую, считался запрещенным и «карался по всей строгости закона!»
Ну, теперь о нас – музыкантах!
МОМАКак я уже сказал выше, работать в МОМА и жить дома было предпочтительней, чем ездить за гастритом по необъятной родине, и поэтому огромная армия Советских музыкантов и вокалистов прошла школу МОМА.
Кого сразу вспоминаю – назову! Это: Крутой, Серов, Аллегрова, Носков, Гулько, Укупник, Ведищева, Улетова, Могилевский, Вайкуле и многие другие. Все знаменитые джазмены играли в различных кафешках Калининского проспекта.
Я поступил на работу в МОМА в 1976 году, сразу после цирка, и моя трудовая деятельность вплоть до отъезда в 1991 году на ПМЖ в Израиль прошла в МОМА. Сначала я был рядовым музыкантом и работал в разных коллективах, а в году 1982 дослужился до руководителя ансамБля!
Работу в ресторане я периодически совмещал с записями и халтурами в оркестрах Радио и Телевидения, и, как было сказано выше, сотрудничал с Максимом Дунаевским и Дмитрием Атовмяном и принимал участие в записях музыки для «Трех мушкетёров» и других проектах композитора Дунаевского. Огромное впечатление осталось у меня от сессионной работы музыкантом в оркестре «Мелодия» под управлением Георгия Гараняна.
Здесь же в МОМА я повстречал человека, который стал для меня женой, любовницей, другом и соратником во всей моей дальнейшей жизни! Это моя несравненная Ляля Рублёва, а пока расскажу предысторию знакомства.Трио
Надо сказать, что музыканты работать с певицами страшно не хотели! Это всегда проблемы – то заболела, то опоздала, то репертуара нужного не поёт и, бывало, мы работали без певиц. Женские песни приходилось петь мне. Помню в Ресторане «Берлин» директор Борис Силыч Лёгеньких, большой тучный мужчина, приходил в зал, садился лицом к зеркалу и спиной к оркестру, ему наливали в кофейник вместо кофе коньячок, и он слегка картавя мне говорил: «Борис, давай мою!», и я знал, что это опять «Один раз в год сады цветут».
В конце концов, мне это ужасно надоело, и я сказал: «Борис Силыч, я слова потерял!». «Плохо, Борис, нужно брать певицу!» И началась эпопея с певицами!
К слову, о ресторане «Берлин». Это уникальное место в Москве! Шикарный зал с фонтаном в центре, потолок и стены, ну просто – дворец, глаз не оторвать! Когда мы пришли туда работать, шла реставрация фонтана. Женщина в течении всего дня ползала на коленках и выкладывала мозаику. Это тяжёлая ручная работа. Потом она накрывала покрытие пергаментной бумагой и уходила домой. Начиналась вечерняя гульба – танцы-шманцы и обязательно какая-нибудь барышня в туфлях на шпильках прыгала в фонтан и начинала отплясывать!
Вскоре фонтан дореставрировали, налили воду, и народ, прилично нагрузившись спиртным и яствами ресторана, пачками стал падать в фонтан! Это было что-то!
Ресторан пользовался огромной популярностью у состоятельных горожан, ну и, конечно, у богемы. Евгений Весник был постоянным посетителем. Он чудесно пародировал всех смешных клиентов, а особенно ему удавался Сергей Сергеевич – метрдотель ресторана, о котором можно было сказать – это человек старой ресторанной школы. Худощавый, гладко прилизанные и набриолиненные волосы и постоянно подшофе! Проходя мимо сцены, он всегда почему-то говорил «Джонсоны, заканчивайте своё существование». Я ему отвечал: «Сергей Сергеевич, мы только начали!» Он махал рукой и шествовал дальше, за ним по пятам шёл Евгений Весник!
Глава 8 «Женщины, которые поют» — продолжение следует.