Просто убей их всех

               
     Цугом гражданскай Дантон уплывает чрез строй варикозных осколков минувших затей, ковырявших глаза красногрудых певуний, по лесам обсиравших косматые бошки медведей, что встали январскою стужей из сальных берлог, заполненных горькой цибулей из Бабьего Яру, мечты и любви навсегда. О Яр, я пою тебе славу !
     Уложены плотно, как гниды, паскуды, засыпаны точным движеньем лопат, Юровский рисует картины на стенах, штыки пробивают подполье метро. Гудят поезда, влезая в туннели, они словно хер, проникающий в анус, открытый назло нанайским вождям, засохшим сопливой струей средь болот, а там, там, бля, Навальный. Он бродит опасно и ловит ежей, корзинкой плетеной из луковых перьев суропит Навальный рога для Самсона, сшибившего битой большого из фильмы про царя Леонида. Короче, он перс. Огромен и стремен, каких - то уродов гаремы жужжат, горбаты, поганы и жутко смешны. На них ополчились спартанцы, про то мы отдельно. Они пидарасы, всегды ими были, конкретные твари и сучьи внучата, е...сь конями, метали пращой, в историю впрыгнув великой ботвой, рекламистой хренью, говном философий, такою хернёй, что я умолкаю.
      Я уже давно замечал за собой такую хрень : стоит мне простудиться, даже немного, там, горло болит, насморк, вроде, мелочь, но иммунитета почти нет и побочка неприятна, а я, мудень, начинаю, то ли умышленно, то ли шуткуя даже с самим собой путать причины и следствия, бешусь и психую, раздражаюсь, хамлю любимым, короче, говнюсь по - полной, а позже, при улучшении физического состояния, начинаю гнать за улучшение качества информационной пищи, хотя, она осталась прежней, просто мой иммунный статус подрос и мне стало лучше. Эти сраные качели, как я называю мутное состояние психики во время столь частых простуд, бесят несказанно, тем более, что я осознаю свою подлость и невыносимость, страдаю и нервничаю, грызя изнутри совесть неприятными воспоминаниями о собственной низости, суечусь и не представляю, как загладить вину, но потом прорубает меня, что мои девочки знают о моем состоянии здоровья получше меня, ведь со стороны виднее и нет самообмана и искусственного бодренья, нет этих слов " ничо, мы еще побарахтаемся ", а в зенках темно, в ушах стрекочут сверчки и башка идет кругом, падаешь и вытираешь холодный пот со лба. Сука, вот почему сразу пот выступает ? Ледяной и какой - то липкий, противный. А еще как - то зависает сердце и накатывает жуть, не страх, нет, дикая какая - то жуть, всепроникающий ужас и тогда бежишь к зеркалу и ругаешься матом, включаешь тиви без звука и кроешь трехэтажным невнятных выродков, в общем, выдавливаешь из себя этот ужас, забиваешь время любой хренотенью, порно, музлом, комиксами, любой чушью, не дающей тебе и минуты, чтобы задуматься над печальным будущим, коего нет.
    И потом ползешь, как пес, к ногам любимых и пресмыкаешься, пытаешься развеселить, но тебя снова прорубает : они все понимают, и опять задираешь нос, снова гордишься своим странным талантом или даром гнать истории, придумывать сказочки, и через несколько часов или дней все повторяется заново. Интересно, когда я умру, они будут жалеть, что вот, блябуду, исчез тот самый, опустел карниз, бляха - муха, и стало меньше веселья и никакой жидяра Шифрин не заменит, Гришковец настоебендил, чурка с бородой опротивел и остается только всем скопом взяться за руки и провести ритуал вуду, оживляя мертвеца. И восстанет мертвый с хером необычайным, и подойдет к сестричке Потупчик, и обнимет за титьку, и крикнет, мол, тыр - пыр, е...ся в сраку, сестрица, пойдем спать, любовь моя !
     Ты прости меня за хамство и несдержанность, но я ревную, если честно, и злюсь. Я тебя, сучку глупую, на руках ношу, вон, даже Диту не пожалел, смешал с говном, а она была раньше всех, вы все терсились хрен знает где, а икона уже была и любила меня, прощая все бзики и капризы, зная по женскому уму, что моя принадлежность ей не обсуждается, от того, кстати, и Менсон сбежал от нее. От ревности. Не могу, грит, конкурировать с таким гениальным человеком, пойду, грит, мозг Бритни Спирс еть. Так и пропал. С концами. Кто - то видел его на отрогах Памира, подманивающего кошек запахом Валерьяна Брюсова, выжатым колдуном Брюсом в брусничную воду Пушкина, а кто - то шептал о пустых планетах, об неисчислимых армиях, и о нем. О лорд - маршале, конечно, утаивая самое важное : первая часть - позывной, а вторая - погремуха стремного посмешанца, седастого мудака, заспивающего гимны УНА - УНСО на подпольных сейшенах Висбадена. Я уже говорил про Бродского и Нобелевку, но не поленюсь уточнить. На подпольном сейшене не было карликов, не было лилипутов, не было толстых обоссанных старух, даже Бонни и той не было. Были инвалиды с ампутированными конечностями, кишащие, как раки, в корзинах, подвешенных ржавыми цепями к потолку. Были всполохи цветомузыки и наглый Дерипаска, расхаживающий среди этого разврата с видом не столь щетинистого Абрамовича, и был Бродский, забурившийся в полночь в самый центр.
     - Ой, а я тебя знаю, - сказал Дерипаска, шаркая полусапожком перед прославленным поэтом, гордо вкатившимся в шалман со скальпом Витухновской на рыжей башке Чубайса, водруженной на заостренный кол большевиков, несомый сзади Бродского сухим старичком в шинели. - Ты тунеядец.
     - Точно, - подтвердил Бродский, разглядывая трико Дерипаски, пошитое из Прохорова и евонной сестры ловкими портняжками Цизальпийской Галлии. - Тунеядец и пидарас.
     - Как самокритично, - зашептались инвалиды, высовывая свои одухотворенные мордочки сквозь прутья корзин. - Прям как Потупчик с сумкой. Еще бы спортсменке признать свою ничтожность и было бы вумат.
     - Как же, признает она, - вылез козлобородый старичок, но получив по е...лу, свернулся бубликом и написал три книжки, находясь в бессознательном состоянии. Его, кстати, в бункер и спустили именно в этом состоянии, правда, положение называлось иначе. Догги - стайл, вроде. Не суть.
     - Чо за х...ня ?! - Закричал налим, хватаясь за виски. Он потряс своей вытянутой головой и прислушался к странным и опасным мыслям, только что описанным мною. Налим чувствовал, как Дерипаска присутствует между жабр, Бродский ходит под чешуей волнами, Потупчик лезет под хвост, а ведьма кочегарит очаг, по кошачьей своей привычке облизываясь и предвкушая рыбку богову салакушку, которая на самом деле : налим.