ЗАВЕЩАНИЕ
Из-за забастовки в аэропорту Ноа прилетел в Техас с опозданием. Церемония состоялась, и он не успел даже проститься. Хотя всю дорогу он вспоминал деда таким, как помнил по детству – сдержанным на проявления чувств, немного суровым, требовательным к себе и другим. Ноа всегда старался заслужить одобрение деда. Наверное, поэтому в его присутствии никогда не капризничал, научился плавать раньше старшего брата, и даже на уроки верховой езды бежал быстрее, чем к компьютерной приставке с играми.
Последние несколько лет Ноа всё никак не мог выбраться на ранчо – учёба в колледже, работа в проектной компании, попытки наладить личную жизнь. Время летит незаметно, и его порой так мало, чтобы в суматохе дней уделить толику его близким. Ведь кажется, что они всегда где-то там, ждут и думают о тебе, и вот ещё немного – и ты выберешься в гости. Но время вновь незримо утекает, а проблемы дня сегодняшнего наваливаются новой лавиной…
Не хватило времени и повидаться с дедом, а ведь Ноа всегда так стремился на ранчо каждые каникулы, пока учился в школе. И вот теперь лишь свежая земля, да траурные венки немым укором…
"Я, Гарри Джеферсон, настоящим завещанием на случай моей смерти делаю следующее распоряжение", – начал читать нотариус.
Ноа сидел за широким полированным столом рядом со старшим братом Саймоном, матерью и отцом. Дед оставил сумму на счету в банке, равнозначно разделённую на всех, а ранчо "Серебряное копыто" – Ноа и Саймону. Отдельно отцу достались облигации, Саймону призовой жеребец Дикий Койот, а для Ноа – старинные часы на цепочке.
После оглашения завещания родители с братом уехали, а Ноа остался посмотреть, что с ранчо и домом, хотя его присутствие не сильно было необходимо – управляющий на ранчо знал своё дело, и там был порядок. Однако часы, оставленные дедом, находились в доме.
Когда Ноа зашёл в добротный старый дом на ранчо, ему показалось, что он чувствует запах табака, что любил курить дед. Стены впитали ароматы, что витали тут при хозяевах, напоминая о прошлом. Ноа неспешно обошёл нижний этаж, будто приветствуя знакомые вещи, дотрагиваясь до деревянных панелей на стенах, проведя пальцами по клавишам видавшего виды пианино. Он поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, и открыл двери кабинета. Здесь дед хранил книги, переписку, счета, а в шкафу находился небольшой сейф, шифр от которого передал нотариус.
Ноа отдёрнул тяжёлые портьеры, и открыл окно, чтобы впустить свежий воздух. В комнате сразу стало легче дышать. Сейф Ноа помнил ещё по детству, ведь тогда любопытство гложет сильнее запретов, и желание получше разглядеть кольт Уолкера 44-го калибра затуманило все "нельзя". В тот день "взломщика" застукали на горячем, и самым суровым наказанием стало отлучение от уроков верховой езды, а особенно недельная разлука со Звёздочкой, любимой пегой кобылой.
– Вот он, запретный плод, – пробормотал Ноа, открывая сейф.
Кольт всё ещё лежал там, и Ноа не удержался, чтобы сразу же его достать.
– Надо же, как новенький – смазан и отполирован, будто дед его всегда наготове держал! – отметил Ноа, примеривая по руке оружие.
Кольт лёг в руку как влитой, а потёртая рукоятка наводила на мысли, что им часто пользовались. Патроны были тут же, в сейфе, в прямоугольной упаковке. Сам не зная зачем, Ноа и их вытащил из сейфа, и положил в сумку, висевшую накрест через плечо на ремне. Для кольта в сейфе оказалась кобура. Ноа ещё раз повертел оружие, сунул в кобуру, и застегнул её на поясе.
– Часы! Что-то я отвлёкся на игрушки! – усмехнулся Ноа, и разглядел в сейфе небольшую деревянную шкатулку.
В шкатулке оказались старинные часы на цепочке. Корпус отливал серебром с позолотой, на нём была выгравирована "роза ветров", расходясь лучами в разных направлениях. Ноа осторожно открыл часы.
– Странный механизм! – пробормотал он. – И как его заводить?
Стрелки часов стояли, система шестерёнок, соединяющая пружину и спусковой механизм, была видна в самом центре циферблата. Ноа покрутил часы, пытаясь найти колёсико для завода, и нащупал его на правой стороне корпуса. Колёсико не поддалось, когда Ноа попытался покрутить его как положено, по часовой стрелке. Лишь поворот против часовой стрелки удался, да и то провернуть удалось лишь трижды, а потом будто что-то заклинило. Часы заработали, стрелки дрогнули, и пришли в движение. Минутная двинулась навстречу часовой, и после того, как стрелки соединились, они вместе повернули назад, оббежав циферблат трижды.
ДИКИЙ ЗАПАД
Ноа почувствовал лёгкую вибрацию под ногами, предметы вокруг начали расплываться, теряя форму. Парень закрыл глаза, почувствовав головокружение, а когда открыл, решил, что упал в обморок и ему снится сон. Шкаф вместе с кабинетом деда исчез, дом и ранчо тоже, а вокруг простиралась бескрайняя равнина, заросшая травой. Вдали виднелась цепочка холмов, а по правую руку вроде бы просматривалось поселение.
– Уйди с дороги, полоумный! – окрик сзади заставил вздрогнуть, а шум оглянуться.
Лошади! Целое стадо неслось на парня, и он едва успел отскочить в сторону, прижавшись к заградительной изгороди. Кони, гнедые, вороные, пегие неслись, подгоняемые криками ковбоя в широкополой шляпе.
– Шляпа, пара пистолетов, и лассо! Мустанги и ковбои! Дикий Запад! – сердце Ноа стучало, а в голове крутились мысли, как шестерёнки дедовых часов.
А часы всё ещё были в руке, и минутная стрелка чуть сдвинулась от первоначального положения в обратную сторону, против часовой. От догадки, что произошло, Ноа почувствовал, что его будто облили холодной водой. Конечно, фантастикой, и научной фантастикой в том числе он увлекался когда-то в юности, но рутина будней в последние годы отодвинула на задний план всё, о чем читал когда-то. И вот оно, случилось… Интуитивно молодой человек понял, что стрелка ведёт обратный отсчёт. Но что потом? Он вернётся домой? В ту же секунду и в то же место? И сколько до этого ждать? Три оборота заводного механизма – сколько это в часах, днях, неделях? Определиться бы ещё, куда его занесло! Придётся топать в поселение, и дальше по обстоятельствам.
Ноа спрятал часы в карман джинсов, прикрыл кобуру кольта курткой, и зашагал в сторону видневшихся построек. Хорошо, что на ногах были разношенные ботинки от Тимберленд, и толстые носки – похоже, ходить теперь придётся много.
На подходе к поселению парня нагнал всадник – седовласый бородатый ковбой с винчестером наперевес, висящим на спине.
– Где твой конь, юноша? Отобрали? И ограбили, небось? – обратился он к Ноа. – Неужели опять с гор спустились эти треклятые грабители, которых никак не отловят шериф с рейнджерами?
– Да нет, я… – начал было Ноа, но осёкся. Не рассказывать же правду, как он здесь оказался первому встречному!
– Нет, сегодня же скажу шерифу Вильямсу, что он выполняет свой долг из рук вон плохо! – старик, похоже, не нуждался в оправданиях Ноа. Видимо, он оказался из тех самых любителей поговорить, лишь бы напротив был слушатель.
– Как звать-то тебя, сынок? Нездешний, небось? – спросил старик, как следует высказав всё, что думает о шерифе, с применением жаргонных словечек. – Я Дуглас Дирк, управляющий на ранчо "Бешеный Бык".
– Ноа, Ноа Джефферсон, из Айовы, – назвался парень.
ИСПЫТАНИЕ
Слушая болтовню Дугласа, Ноа шагал рядом с крепким стариком, ведущим под уздцы своего гнедого коня. Так вдвоём они и вошли в городок. Дуглас направлялся к "Салуну Маверика", чтобы получить привычную дозу виски и пообщаться с приятелями. Но как только они приблизились к площади, послышались крики, испуганный женский визг, и стрельба.
Дуглас быстрым движением переместил винчестер со спину в руки, и на ходу зарядил. На площади банда молодчиков устроила переполох, пытаясь проникнуть в банк, расположенный рядом с салуном. Горожане разбегались, боясь попасть под шальную пулю, а двое рейнджеров отстреливались, защищая двери банка.
"Если есть деньги, строят банк, чтобы их хранить. А если есть банк, обязательно появляются бандиты, чтобы банк ограбить. Классика жанра!" – какие-то саркастические мысли успели промелькнуть у Ноа при виде сцены из чёрно-белого вестерна. Это было так нереально, и так ощутимо одновременно. Пыль от копыт лошадей, запах пороха, ржанье и крики не давали усомниться в том, что то, что происходит – совсем не сон, и уж тем более не обморок.
Дуглас и Ноа подошли сзади, и грабители не заметили их. Старик точным движением выстрелил по ногам, подняв столб пыли прямо у сапог бандитов. Но их это не остановило. С ожесточением принялись они стрелять по Дугласу и Ноа, пригнувшимся за фургоном, стоящим на обочине.
– Давай, сынок! – кивнул Дуглас.
Рука Ноа будто сама потянулась за кольтом, он перезарядил его патронами из сумки, и прицелился. Когда-то у него хорошо выходило стрелять по банкам из-под колы, но сейчас перед ним была живая мишень.
Перестрелка продолжалась несколько минут. Наконец-то удалось ранить бандитов, а пуля одного из рейнджеров пробила лёгкое главаря, став смертельной.
Как только перестрелка закончилась, в конце улицы появился шериф Вильямс с вооружёнными людьми.
– Как всегда, наш шериф тут как тут, когда дело сделано! – проворчал Дуглас. – Пойдём-ка, сынок, после такого не грех промочить горло!
Ноа присел у барной стойки рядом с Дугласом. Старик заказал себе виски, а Ноа выбрал пиво, за которое Дуглас заплатил, пресекая возражения. Руки чуть дрожали, а сердце всё ещё учащённо стучало – шутка ли, впервые стрелять по людям! Но старик, кажется, уже полностью переключился на болтовню с приятелями – видимо, разрядить оружие было в порядке вещей, и не только у него одного. В баре сидели мужчины, попивая виски и пиво, рассказывая байки, договариваясь о сделках по перегону скота и продаже лошадей. Входная двухстворчатая дверь всё время открывалась маятником в обе стороны, впуская и выпуская ковбоев.
СОГЛАШЕНИЕ
– Ну что, сынок, ты же, небось, работу ищешь? – Дуглас, наговорившись, вновь повернулся к Ноа. Могу взять на ранчо, нам молодые работники нужны, да и с кольтом ты хорошо управляешься!
Ноа согласно кивнул, и рукопожатие скрепило договор. А что делать – кто знает, сможет ли он вернуться, и если да, то сколько пройдёт времени? Ноа украдкой глянул на часы – минутная стрелка сдвинулась ненамного.
Ночевал он уже на ранчо "Бешеный Бык", в общей комнате с двумя ковбоями, нанявшимися два сезона назад. А новый день начался со звука хлыста, рассекающего со свистом воздух. Первым делом Ноа прочно укрепился в мысли, что стереотипы, навязанные кинематографом, бывают очень далеки от истины. Овеянное романтическим ореолом слово "ковбой" оказалось профессией, полной ежедневного рутинного тяжёлого труда. Перегоны скота, хищники и змеи, ночёвки на сырой земле – со всем этими "прелестями жизни" Ноа постепенно познакомился.
Большим плюсом было то, что не прошли даром уроки верховой езды на ранчо деда – это очень пригодилось Ноа, который теперь почти весь день проводил в седле. Хотя и чинить изгороди для коров тоже приходилось. Как-то он сильно поранил руку острым гвоздём.
– Погоди, сейчас виски промоем, и перевяжем! – Джон, темнокожий ковбой, быстро подоспел на помощь.
– Виски для дезинфекции! С ума сойти! – прошипел Ноа, стискивая зубы от боли.
Перевязочным материалом послужил шейный платок, хорошо, что чистый. Ноа понял, какая это ценная вещь, когда надо было закрывать лицо от пыли, а теперь и уверовал в его незаменимость при использовании вместо бинтов или фиксации сломанных рук.
Таким же предметом первой необходимости оказалась и шляпа. Ею можно было раздувать огонь, или даже использовать для воды. Кстати, был развенчан и образ белокожего мачо, лихо управляющегося с оружием, стреляющего по всем направлениям, от бедра и из других акробатических этюдов. На ранчо "Бешеный Бык" работали и темнокожие ковбои, и мексиканцы, и даже индейцы. А стреляли лишь тогда, когда нужно было сгонять стадо. Хотя и кнут в умелых руках издавал тот же громкий резкий звук.
"Ковбой – это же просто "мальчик" при коровах, ну при лошадях тоже! – Ноа понял это в самые первые дни на ранчо. – Пасти, перегонять, клеймить, лечить, охранять, и всё за пару десятков долларов в месяц! Хорошее я принял деловое предложение!"
Ноа так уставал, что даже забывал поглядывать на циферблат дедовых часов. Да он уже и не понимал, сдвигается стрелка, или ему это только кажется. Монотонность будней затмила прошлую жизнь, и он чувствовал, что каждый новый день затягивает его всё больше в эту реальность.
РОДЕО
Дни следовали один за другим, и Ноа начал привыкать к новым условиям жизни – без современных средств связи и городской суеты, без постоянных стрессов перед сдачей проектов, без жёсткой карьерной гонки и соперничества, без всего того, что было смыслом его существования. А был ли в этом смысл? Сейчас, выполняя тяжёлую работу наравне со всеми, он уже не чувствовал себя неопытным новичком. Элементарное выживание, возможность заработать, чтобы иметь необходимое, довольствуясь малым – это теперь было гораздо важнее всего того, что было у Ноа в будущем. В будущем, которое было – как это ни парадоксально звучит!
– Как ты, сынок, обжился у нас? – подошёл как-то с утра Дуглас, наблюдая, как Ноа седлает Маэстро – тёмно-гнедого жеребца.
– Да вроде так! – кивнул Ноа.
– Скоро родео, поучаствовать не хочешь? – Дуглас огладил жеребца. – Приз на скачках пятьдесят долларов и сапоги.
– Хорошо бы, но работы много, а мы с Маэстро ещё не так долго вместе, всё время на разных лошадях езжу! – ответил Ноа.
– Ты подумай, время есть! А Маэстро бери всё время, я в конюшне распоряжусь! Привыкайте друг к другу, он конь что надо! – Дуглас кивнул, и отправился по своим делам.
Выехав в поле со стадом, Ноа раздумывал над предложением Дугласа. Приз был бы очень кстати, но сможет ли он сделать всё так, как надо, чтобы его завоевать? Маэстро хоть жеребец и неспокойный, но сразу видно в нём стать и мощь. Сильные ноги, особенно задние, тёмно-гнедая масть с плавным переходом цвета к конечностям, ушам и гриве, мышечная масса – все предпосылки к лидерству в скачках!
– Ну что, Маэстро, сыграем без оркестра? – похлопал Ноа жеребца.
Маэстро получил свою кличку за пристрастие к музыке. Когда кто-то напевал, или играл на губной гармонике, жеребец подходил, поводил ушами, и пританцовывал, слушая мелодию. И, похоже, очень скоро ему придётся попробовать свои силы с новым наездником на родео.
Скотоводы окрестных территорий уже начали гнать стада на север, собираясь в южных городках. Здесь можно было пополнить запасы провизии, перепродать скот, чтобы самим не гнать его далеко, заключить выгодные сделки, и заодно развлечься.
Весть об открытии родео достигла ранчо "Бешеный Бык", и принесла оживление среди работников. На красочном представлении собирались побывать все, а многие и попробовать свои силы в скачках, умении обращаться с лассо, объезжать лошадей, езде на быках. За городом уже устраивали арену, готовили стойла для лошадей и для молодых бычков.
В день открытия шумный гомон был слышен за версту. Зрители занимали места вокруг арены, заключали пари на победителей, обменивались новостями. Где, как не на таком празднике, могли увидеться приятели, друзья по перегонам стад, которых развели пути-дороги, и даже соперники по прошлым родео. Продавцы всякой съедобной всячины сновали тут и там – как не использовать праздник для заработка пары лишних долларов!
Родео началось с того, что команде ковбоев надо было заарканить молодого бычка – быстро, аккуратно, без повреждений. Лучше всего это получилось у ковбоев с дальнего ранчо "Танцующий Шакал" у самой границы с индейскими племенами.
Молодые парни показывали удаль, объезжая быков. Здесь уж не обошлось без падений, ушибов, и даже сломанных рёбер. Зрители подначивали ковбоев, кричали и свистели. Победителем стал заезжий перегонщик скота с севера – он дольше всех удержался в седле.
Владельцы и управляющие ранчо приглядывались к участникам родео – ведь на таких соревнованиях набирались ловкие, умелые работники, смелые пастухи, знающие своё дело.
– А сейчас начинаем скачки! Приз – пятьдесят долларов, и хорошие новые сапоги! – раздался призыв у временных загонов для лошадей.
Ноа уже в стойле находился рядом с Маэстро. Жеребец переминался с ноги на ногу, он будто чувствовал, что вот-вот – и они с Ноа будут в центре внимания зрителей, среди соперников.
Сигналом к действию стал выстрел. Всадники вскочили на коней, и скачки начались! Жеребцы и кобылы разных мастей ринулись вперёд! Скорость была такая, что зрители едва различали, кто фаворит, а кто отстаёт. Ноа прижался к корпусу Маэстро, они будто составляли единое целое. Конь чувствовал всадника, а всадник еле ощутимыми движениями направлял жеребца. Они летели мимо людского моря, обгоняя вороных и пегих, в яблоках и белогривых коней. Кажется, ещё чуть-чуть, и Маэстро придёт к финишу раньше всех! Но чёрной стрелой пронёсся вороной жеребец с индейцем Тенскватоа с ранчо "Бешеный Бык", опередив на целый корпус у финиша!
Зрители взорвали воздух криками, свистом, пальбой в воздух. Победителю вручили вожделенный приз, а Ноа с улыбкой пожал руку сопернику. Он работал вместе с Тенскватоа каждый день, и уважал этого уравновешенного сильного ковбоя. Победа была заслуженной, да и о ранчо закрепилась слава хороших профессионалов.
Настроение было приподнятым и у зрителей, и у участников родео. До самой темноты в разных частях арены ковбои соревновались в умении объездить скакуна, накинуть лассо в движении, проводились скачки вокруг бочек. Кроме развлечений, было отведено место для продажи лошадей, и, конечно же, для танцев, еды и выпивки! Праздник получился ярким и зрелищным, и много сделок совершилось в этот день. А Ноа наконец-то освободился от гнетущего чувства неизвестности, и решил просто жить сегодняшним днём. Тем более, у него был замечательный, всё понимающий друг – Маэстро!
ПОРУЧЕНИЕ
– Сынок, хочу отправить тебя с поручением! – как-то подошёл к Ноа Дуглас. – Нужно дочери кое-что передать - не могу сейчас ранчо оставить. Поедете с Джерри, городок в паре дней пути.
– Джерри дорогу знает? – спросил Ноа.
– Конечно, обычно мы с ним вместе ездим Лису проведать и внуков! – кивнул Дуглас. – Муж Лисы кузеном Джерри приходится.
На рассвете нового дня пересмешник затеял свою многоголосую песню, оглашая округу. Ноа и Джерри, коренастый темноволосый ковбой, работавший уже много лет на ранчо, отправились в путь. Дуглас передал пару тюков с вещами для дочери, и подарки внукам. Их у него было трое, и все мальчишки.
Маэстро резво бежал рядом с Луной, пегой кобылкой Джерри. Тюки с подарками были привязаны к седлу третьего коня, Ветерка.Настроение у обоих всадников было приподнятым – поездка вместо ежедневной работы на ранчо была как отдых после тяжёлых будней.
– Лукавит старина Дуглас! – рассказывал в дороге Джерри. – Тяжело ему уже на коне долго, спина болит. Это мы по молодости и на сырой земле спать можем, и ночью мёрзнем во время перегонов скота. А к старости недуги одолевают. Храбрится Дуглас, не хочет дочери признаваться, вот и придумал, что работы на ранчо полно.
– Что за место, в которое мы едем? – поинтересовался Ноа. – Побольше нашего городка?
– Да, гораздо больше! – ответил словоохотливый Джерри. – Там не только церковь да салун, типография есть, магазины, банков аж пять! Большой город, хорошо там!
– Ты бы хотел там поселиться? – спросил Ноа.
– Поглазеть, побыть немного да, но жить там не смог бы, наверное, – задумчиво проговорил Джерри, будто примеряя на себя городскую жизнь. – Шумно там, людей много, дома, как соты в улье. А я коней люблю, и степь, и горы – мне простор нужен!
А простор и впрямь наполнял сердце чем-то таким, что впервые ощутил Ноа здесь, на ранчо. Здесь и дышалось легко, будто сам воздух был другим. Хотя каким он был там, в прошлой "будущей жизни" Ноа уже с трудом вспоминал после нескольких месяцев, проведённых рядом с ковбоями, лошадьми и коровами.
В детстве, у деда, вот так же дышалось легко, и жизнь казалась беззаботной – только простор степной да синь небесная! И кони, конечно – они всегда неслись вместе с воспоминаниями, легко касаясь копытами земли. Зато теперь рядом с Ноа Маэстро. Ноа привязался к своему гнедому так же сильно, как когда-то в детстве был привязан к Звёздочке. Конь легко нёс седока, пускаясь наперегонки с Луной, или шёл степенно, если Джерри снижал темп, равняясь на Ветерка. За день преодолели большое расстояние к северу, делая перерывы на небольшой отдых и перекус. В пути ковбоям встретились любопытные еноты и шустрые сурки, броненосец торопился куда-то по своим делам. Ноа уже приобрёл привычку осматриваться, спускаясь с коня – можно было ненароком наступить на скорпиона, или принять за сухую ветку змею.
Солнце начало садиться, и ночевать Джерри предложил у заброшенной шахты золотоискателей. В тамошних хижинах бывших рабочих можно было укрыться от ветра, ночных хищников и дождя, если он собирался пролиться с небес. Сумерки сгущались, и очертания приближающихся строений шахты возникли впереди размытыми срубами с выломанными досками. Вокруг шахты можно было найти ещё хорошо сохранившиеся хижины, брошенные после закрытия прииска. В одной из них Джерри с Дугласом всегда делали привал по дороге к Лисе.
– Вот здесь и заночуем! – сказал ковбой, рассёдлывая Луну.
Ноа последовал его примеру, освобождая коней от лишнего груза и рассёдлывая. Кони, как и люди, нуждались в отдыхе. В нескольких шагах от хижины протекал ручей, и можно было утолить жажду.
– Говорят, здесь есть призраки индейских богов, которые берегут сокровища, – начал рассказывать Джерри, разжигая костёр у хижины.
– И что, сберегли? – усмехнулся Ноа.
– А ты как думал? Конечно, сберегли! Почему, ты думаешь, шахту прикрыли? Всё они, боги, являлись по ночам, и несчастья приносили! То настил провалится, только сделанный, то из рабочих кто покалечится сильно, а то и обвалятся крепления, и насмерть кого-то задавит. А уж сколько здесь человек змеи покусали, и не счесть!
– Джерри начал перечислять все известные слухи, что ходили о шахтах.
– Так что же мы тут ночевать устраиваемся? – недоумённо посмотрел на Джерри Ноа. Нет, он не очень-то верил в сказки и мифы, просто если во всё это верил Джерри, как он отважился даже приблизиться к заброшенным шахтам?
– Так не за что нас пугать! Мы же в шахты не лезем, за золотом не охотимся! Стало быть, ничего у индейских богов отбирать не хотим! – Джерри убеждённо кивал. – Не тронут они нас, можешь спать спокойно!
После нехитрого ужина ковбои устроились в хижине, и сон пришёл к усталым путникам. Заснув, не видели они, как белый силуэт заглядывает в щели меж досками, и растворяется туманным облачком.
ЧУЖОЕ ЗОЛОТО
Ноа проснулся среди ночи от звуков отдалённых выстрелов. Растолкав недовольного Джерри, выскочил из хижины и прислушался. Но раздался ещё один одиночный выстрел, и всё стихло.
– Что стряслось? Приснилось что, так я тебе не нянька от кошмаров охранять! – буркнул Джерри, продирая со сна глаза.
– Погоди! Тише! – жестом остановил Джерри Ноа. – Слышишь?
– Кони! Табун скачет! – мигом проснулся Джерри. – Ну-ка давай собирай вещи, а то кто знает!
Ковбои быстро оседлали лошадей, закрепили снятые на ночь тюки. Но не успели они закончить сборы, как конский топот приблизился. Хижина, что приютила путников, стояла на откосе, и сверху они увидели лошадей. Они неслись по степи, не разбирая дороги, никем не направляемые, шальные от полученной свободы.
– Пронесло! Дальше поскакали! Наверное, дикие мустанги. Зря только вещи собрали! – махнул рукой Джерри.
– Они неслись так, будто кто-то их испугал! Не думаю, что это дикие – я же слышал выстрелы! – убеждённо уверил Ноа.
– Давай-ка ещё немного погодим, пусть светлее станет, тогда и путь продолжим! – решил Джерри.
Ноа пристально вглядывался в линию горизонта, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в той стороне, откуда скакали лошади. И не зря! Тёмное пятно показалось вдалеке, очертаниями напоминая фургон.
– Движется в нашу сторону! Наверное, знают про прииск. Подождём. – Джерри проверил оружие.
Спустя некоторое время уже можно было разглядеть приближающийся фургон. Его легко везла пара впряжённых лошадей. Создавалось впечатление, что фургон пуст, и никем не управляется. Однако направлялся он и впрямь к заброшенной шахте по той же протоптанной дороге, что и Ноа с Джерри до этого. Как только фургон стало лучше видно в лучах рассветного солнца, Ноа с Джерри удивлённо переглянулись. Фургон не был пустым, а правил лошадьми мальчишка лет девяти. Вскочив на Маэстро и Луну, а Ветерка оставив у хижины, ковбои поскакали навстречу фургону. Мальчишка, увидев их издали, бросил поводья, и нырнул внутрь, спрятавшись. Кони остановились, не чувствуя направления.
– Эй, выходи! Где ты там, малец! Не бойся, не тронем! – позвал Джерри, когда ковбои поравнялись с фургоном.
Над правым бортом из-под частично сорванного полотнища показалась русая голова. Мальчишка испуганно таращился на мужчин, крепко стискивая пальцами края фургона. Маэстро вдруг подошёл ближе, принюхался, и лизнул руку мальчугана.
– Ой! Не ешь меня! – вскричал он, и выскочил наружу.
– Не съест, это он подружиться хочет! - Ноа слез с гнедого, и похлопал того по шее. – Как ты здесь один оказался?
Мальчик опустил голову, и закусил губу, стараясь не расплакаться. Ноа усадил его на Маэстро, и они вернулись к хижине. Джерри занялся пустым фургоном и лошадьми.
Отогреваясь горячим чаем, вскипячённым на разведённом костре, и позавтракав лепёшкой с вяленым мясом, мальчик немного успокоился. А потом он рассказал о ночной стычке с бандой грабителей. Оказалось, Люк, так звали мальчишку, был вместе с перегонщиками лошадей. Они держали путь на север, и Люка взял с собой дядя. Но бандиты напали внезапно, убили или ранили погонщиков, и отобрали всё золото, а потом ускакали. Лошади убежали, а Люк вернулся к прииску, чтобы переждать здесь в хижине.
– Погоди-ка, какое золото? – удивлённо прислушался к беседе Джерри, который расседлал коней с фургона.
– Золото, настоящее! Мы же здесь и ночевали в прошлую ночь, только в других хижинах, на той стороне! – махнул рукой Люк. – Дядя и ещё двое парней в шахту полезли, и вынесли оттуда самородки. Говорят, просто так лежали, прямо под ногами. С нами индеец был, нанялся на сезон. Он как увидел это золото, уговаривать начал, чтобы не брали, и обратно отнесли. Сказал, что это золото их индейским богам принадлежит. Но его никто не слушал, конечно – кто же золото бросит! Тогда индеец на коня вскочил, и уехал, даже вещи свои не взял.
– Понятно, значит вот почему на вас напали! Золото, оно приманивает! – Джерри покачал головой.
– Но откуда грабители знали, что у вас золото? – Ноа пытался разобраться в произошедшем.
– А они не знали. Они табун увести хотели. А дядя и говорит: "Зачем вам табун, идите лучше на прииске золота насобирайте!" Они как про золото услышали, сразу пальбу открыли, и потом все вещи перерыли, даже в карманах у тех, кого застрелили, шарили. Забрали все самородки, и ускакали. А я под фургоном спрятался, меня не нашли.
Мальчик, рассказав всё, как-то обмяк, потеряв силы после нервного напряжения, и, привалившись к тюку с вещами, задремал. Ноа осторожно отнёс его в хижину, и укрыл пледом.
– Я же говорил, что напасти ждут того, кто на золото индейских богов покусится! Охраняют они его, никому не отдают. Вот и погонщики за жадность свою поплатились!
– Джерри махнул рукой от досады на бестолковых людей, не верящих в предания. – Надо бы земле придать убитых, пока хищники не поживились! Но и мальчонку одного тут оставлять нельзя, пусть поспит, да поедем.
Люк поспал недолго. Видно, кошмары пережитого не давали покоя и во сне. А спустя немного времени, маленький караван удалялся от заброшенной шахты к северу. Люк пересел на Ветерка, а тюки для Лисы перекочевали в фургон, править которым взялся Джерри. Луна бежала сбоку на привязи.
Следы ночного побоища обнаружились скоро. Погонщики были застрелены с близкого расстояния, и шансов не осталось даже у раненых – они не дождались помощи. Похоронив убитых, и собрав разворошённые вещи, что не забрали бандиты, Джерри, Ноа и Люк отправились в сторону города, к конечной цели своего путешествия. Но не прошло и трёх часов, как они отъехали, увидели ужасную картину. Бандиты с перекошенными лицами, сведёнными судорогой, лежали на земле. Ни один из них не дышал.
– Змеиный яд! – убеждённо произнёс Джерри, наклонившись и осмотрев одного из грабителей. – Они будто в змеиное логово попали, столько укусов!
– Месть индейских богов? – задумчиво произнёс Ноа.
– Так и есть! – кивнул Джерри.
– Глядите, блестит! Это самородки! – увидел Люк блестящие камни.
– Не трогай! – предостерёг Джерри.
– Мы не тронем, а если кто другой возьмёт? – поднял бровь Ноа. – Надо их вернуть туда, откуда их забрали!
– Это нам опять возвращаться? С мальцом, фургоном и добром всяким, что от погонщиков осталось? Да и вечер скоро. А ну как духи рассердились, и нам не поздоровится? – поёжился Джерри.
– Давайте я сам. Дорогу я знаю, отвезу золото, и вас в городе найду. А если не судьба… - не договорил Ноа, и повернулся к Люку. – Как звать-то тебя полностью, от кого золото богам передать?
– Люк Джефферсон. Только возвращайся! – Люк тревожно посмотрел в глаза Ноа.
– Джефферсон, значит… -– задумчиво произнёс Ноа, и внимательно посмотрел на мальчишку. – Ладно, нечего зря время терять! Самородки собирайте, да то, что пригодится в хозяйстве, тоже в фургон кидайте. А этих закапывать время нет, скажите шерифу, как в город приедете, пусть он позаботится.
Золотые камни были найдены и собраны все до последнего. Ноа простился с друзьями, напоследок ещё раз окинув задумчивым взглядом мальчика. Вскочив на Маэстро, он понёсся обратно – надо было до темноты попасть на шахту и вернуть золото.
ИНДЕЙСКИЕ БОГИ
Ноа казалось, что время движется стремительно, приближая закатный час. Как ни старался Маэстро во всю мощь четырёх сильных ног, поспеть за уходящими лучами солнца было тяжело. Когда впереди замаячила брошенная шахта, небосвод уже сменил цвета на все оттенки серого. Как бы скептически парень не относился к мифам и легендам, считая их лишь красивыми и порой страшными сказками, какой-то холодок предчувствия встречи с неведомым ощущался по мере приближения к прииску. Ноа остановил гнедого недалеко от входа в шахту, и спрыгнул. Когда ноги коснулись земли, это ощущение сковывающего внутри тревожным холодком чувства ещё больше усилилось. Ночь уже входила в свои владения. Ноа не стал стреноживать или привязывать Маэстро, и, вздохнув, с зажжённым факелом вошёл в шахту. Холщовый мешочек с золотыми самородками парень держал в вытянутой руке. Продвинувшись достаточно вперёд, он поднял золото вверх, и произнёс, сам себе удивляясь:
– Великие боги! Возвращаю ваше золото, добытое неправедным путём! Все, кто причастен к краже, наказаны! Возвращаю то, что принадлежит вам от имени Люка Джефферсона, и прошу снисхождения к судьбе мальчика!
Голос Ноа отдавался эхом, отражаясь от стен. Молодой человек осторожно положил мешочек с самородками на плоский камень, и начал пятиться назад, собираясь покинуть шахту. Но вдруг по полу заструился дым, покрывая каменные плиты. Не было запаха гари, глаза не слезились, как от настоящего дыма от костра. Просто серая пелена окутывала ноги, не давая сделать шаг назад. А перед Ноа опустилось белое облако, меняя очертания. Вот уже не облако, а силуэт можно разглядеть, и он становится всё чётче, обретая черты мужчины индейского племени. А спустя мгновение перед Ноа предстал шаман – единственный, кто мог контактировать с богами, проводник божественного вмешательства. Тот, кто умел общаться с духами, сам стал бесплотным духом и охранником сокровищ, не принадлежащих миру людей. Умудрённым жизнью старцем явился шаман во тьме шахты, ударил посохом с навершием в виде конской головы.
Будто расступились каменные стены, и Ноа увидел вокруг степной простор и яркие звёзды, что зажглись в ночном небе. И прямо среди степных трав в колышущемся от ночного ветерка воздухе возник силуэт индейского бога. Ноа не знал, как его имя, и почему он решил, что перед ним бог, но что-то подсказывало ему, что это так. Рядом с мерцающим силуэтом божества расположились звери и птицы, что населяли индейские земли. В неясных обликах можно было угадать благородного оленя, пушистую рысь, оскалившегося волка, медведя и лисицу. Ворон и енот, лесной кот и свернувшаяся в кольцо змея, и другие обитатели равнин и прерий будто войском сплотились у ног божества.
Шаман поднял с камня мешочек с золотыми самородками, и положил к ногам индейского бога. Тот чуть прикрыл веки, демонстрируя, что принял дар, и развеялся маревом в ночной степи. А шаман протянул руку, указывая на вход в скальном камне, и переместился туда. Ноа, осторожно ступая, двинулся вслед. За тёмным проходом яркий свет ослепил глаза. Факелы горели, освещая зал с золотыми сокровищами. Фигурки, украшения, предметы обихода, отлитые из священного металла бога Солнца, были повсюду. Золотые монеты лежали россыпью, золотом были отделаны стены, на полу красовался золотой орнамент, славящий богов. Золотом был украшен даже потолок. Искусно изготовленные золотые звёзды олицетворяли небесный свод, золотые бабочки и стрекозы замерли в полёте, птицами можно было любоваться, замерев от восхищения. Величие золотого зала поражало не только обилием драгоценного металла, тонкая ажурная работа мастеров было просто фантастической.
Ноа был поражен при виде всего этого великолепия, но рассматривал всё вокруг так, будто находился в самом удивительном музее. Искусство покоряло, но даже и мысли поднять что-то и положить в карман, не возникало. Шаман внимательно наблюдал за Ноа, мерцая невесомым силуэтом.
А потом время будто завертелось круговертью. Ноа видел дворцы императоров и пирамиды, сцены сражений и жертвоприношений. Сияние золота слилось с реками крови. А потом по прериям поскакали ковбои, а на золотых приисках появились золотоискатели. Время ускорило бег, и вот уже знакомые города подпирают небо высотными зданиями, монорельс пронзает расстояния скоростью, и ракета уходит в небо…
Ноа проснулся в той самой хижине, где они ночевали вместе с Джерри. Открыв глаза, он огляделся в поисках шамана и сокровищ. Но лишь рассветные лучи проникали в щели деревянного сруба. А снаружи призывно заржал Маэстро, будто чувствуя пробуждение хозяина.
ВРЕМЯ
Ноа не спеша развёл костёр, и, вдыхая аромат заваренных трав, сидел с кружкой в руках, обдумывая увиденное ночью. Всё было настолько овеяно мистической дымкой, что поверить до конца, что это было – явь или сон, было сложно. Но пора было двигаться дальше, друзьям не стоило давать повод для тревоги. Ноа загасил костёр, и Маэстро уже сам подошёл к нему, дожёвывая травинки.
Утренний воздух освежал, часть дороги была знакома, и Ноа вскочил на гнедого, направив его по тропе, ведущей прочь от прииска. Спешить не хотелось, всадник не торопил коня, продолжая грезить. То ли от увиденных картин будущего, то ли оттого, что он был здесь один, в этой прерии от горизонта до горизонта, нахлынули воспоминания… воспоминания о будущем. И ностальгия, щемящая за сердце тоска по родным, семье, с детства привычному миру… Как бы не пообвыкся он уже в прошлом, со всем его новым и уже вошедшим в привычку укладом жизни, Ноа почувствовал, что его тянет домой, как никогда раньше здесь, с момента перехода во времени.
Маэстро неспешным шагом вёз седока. Просторы прерии наполнились звуками шёпота трав и шелеста ветра. В небе парил серой тенью степной сокол. Полевой жаворонок уже успел отыскать жирную гусеницу, и устроился позавтракать.
Луговые собачки провожали удивлёнными взглядами гнедого, а заяц-прыгун прятался за камнем. Койот поджидал мелкую добычу, не решаясь напасть, пока рядом всадник.
По пути Ноа видел мчащийся табун диких мустангов, а где-то совсем далеко, где прерия сливается с небом, стадо бизонов степенно двигалось по своим владениям. Когда Ноа приблизился к месту кровавой бойни, ему показалось, что в дымке туманной дали истинные дети прерий – индейцы, восседают на своих выносливых грациозных лошадях, и внимательно наблюдают своими орлиными взорами за всадником.
Преодолев довольно большое расстояние, Ноа приблизился к каменному плато. Оттуда открывался вид на простор прерии, покрытой травяным ковром, на горы, у подножия которых вырос город – ещё молодой, но уже довольно широко раскинувшийся, прочно отвоевавший у прерии свою территорию добротными постройками домов. Ноа придержал Маэстро, окидывая взглядом этот невероятный ландшафт, где природа слилась с началом новой жизни, нового мира. Именно сейчас остро чувствовалась та грань, где уходят в прошлое табуны мустангов и стада бизонов, уступая место почтовым дилижансам, а ещё паровозам, что вот-вот наполнят воздух дымом, соединяя города и посёлки.
Время. Вот оно, время, что можно увидеть, ощутить. Ноа вспомнил о дедовых часах, что давно уже не вынимал из кармана. Он достал их, и держал в руке, не решаясь отрыть. Вдруг время там замерло навечно, и он уже никогда не вернётся домой? А если и впрямь нет? Ну что ж, тогда он будет жить здесь, ведь он уже привык к ковбойским будням, и у него довольно неплохо получается со всем справляться! Или всегда можно перебраться в город, молодой, только-только строящийся - там его умения архитектора волне могут пригодиться. И поселиться где-нибудь на окраине, чтобы всегда можно было промчаться на рассвете по просторам, вдохнуть воздух прерии.
Да, а как же Люк? Ноа сразу почувствовал какую-ту связь с мальчиком на подсознательном уровне, а когда тот назвал фамилию, и рассказал, что остался один из всей семьи, он понял, кто он на самом деле. Из домашнего архива Ноа знал, что его прапрадеда усыновили, но оставили фамилию в память о семье. Что будет, если в этом времени будут жить рядом… прапрадед и внук? Ноа усмехнулся, представив себе, как называет девятилетнего мальчугана прапрадедом!
Ноа спрыгнул с гнедого, и похлопал его по шее, собираясь с духом. Он решил всё-таки открыть часы, и принять свою судьбу, если стрелки всё так же не сдвинулись с места. Но как же тянет его домой, как на душе одиноко… Ноа вдохнул, и медленно открыл крышку с розой ветров. Как только солнечный свет упал на циферблат, стрелки дрогнули, механизм пришёл в движение, и… часы начали трескаться, и мелким песком осыпались из руки. Время будто замерло, остановилось, а затем дрогнуло, и вытолкнуло Ноа обратно, туда, где он и должен был находиться… по законам времени.
Тяжёлые плотные шторы были раздвинуты, в окно доносилось птичье щебетание, и окрики управляющего ранчо были слышны в кабинете деда, с пустым сейфом в шкафу.
– Дома! – улыбка засияла на лице Ноа.
Молодой человек в ковбойской одежде позапрошлого века вышел из дома, твёрдой походкой направляясь к загону для лошадей. Ему показалось, что где-то там, среди вороных и пегих его ждёт гнедой, необъезженный, нетерпеливый и быстрый как ветер. Он назовёт его Маэстро.