– В одиночку подбил девятнадцать немецких танков? Привести героя ко мне! Будем награждать!
Я аккуратно навёл прицел и подбил первым же выстрелом вырвавшийся в авангард атаки немецкий танк. Башня танка вспыхнула и окуталась ярким пламенем. Наш водитель поздравил меня с точным выстрелом, а заряжающий отправил в казённик пушки новый снаряд.
Немецкая армия перешла в наступление под Воронежем – семнадцатого августа тысяча девятьсот сорок второго года.
В пять утра нас подняли по тревоге. Не продравшие как следует глаз советские солдаты бегали по расположению дивизии и готовились к бою. В их числе был и я – ефрейтор Бирюков.
Мы с капитаном Звягинцевым добежали до расположения оборонительных укреплений и спрыгнули в окоп. В этот момент по нашим позициям как раз ударила артиллерия противника, подготавливая немецкую атаку массированным артобстрелом.
Было несколько волн ударов: артиллерийский, затем авианалёт, а под конец ещё один артиллерийский. Значительная часть наших солдат оказалась выведена из строя ещё до начала боя. Были как убитые так и раненые.
Вслед за этим из густого тумана на окраине широкого поля появились немецкие танки. Они развернулись из походной колонны, которой следовали по шоссейной дороге, в широкий атакующий строй и, приближаясь к нашим позициям, открыли огонь.
Звягинцев схватил бинокль и начал считать.
– Вижу двадцать шесть танков... Еще шесть, еще три... еще восемь...
С каждой новой репликой голос Звягинцева становился всё более напряжённым. Он понимал, как трудно придётся нашему боевому соединению, состоящему из пехоты и нескольких танков, в отражении этой массированной атаки.
Наконец, Звягинцев устал считать, напрягая зрение. Он сорвался с места и понёсся по извилистой траншее бегом в укреплённый пункт связи. Я поспешил за ним.
Ворвавшись в блиндаж, капитан вырвал телефонную трубку у ошарашенного его поведением телефониста и начал передавать в штаб:
"Штаб армии! Вызывает капитан Звягинцев! Тридцать девятый пехотный полк! На наши оборонительные укрепления возле села Хреновое со стороны посёлка Бабяково надвигаются немецкие танки числом до сотни единиц. Боюсь, не сможем отразить атаку самостоятельно. Прошу нанести по наступающим силам противника артиллерийский и авиа-удары!"
Закончив кричать в телефон, капитан передал координаты и отдал трубку растерянному телефонисту. После этого Звягинцев повернулся ко мне и отдал приказ:
– Ефрейтор Бирюков! Бегом в лагерь на левом фланге обороны! В том направлении движется самое многочисленное скопление немецкой бронетехники. Передай лейтенанту Панфилову мой приказ: удерживать позиции любой ценой! Нам нужно продержаться всего два часа, потом прибудет подкрепление.
Я добрался до лагеря на левом фланге короткими перебежками и передал офицерам приказ Звягинцева. А затем поспешил к своему танку, готовясь к бою.
После короткого раздумья я принял решение занять позицию на небольшой возвышенности, заросшей кустарником и молодыми берёзами и вести огонь по врагу оттуда. Заметить наш танк в густой листве берёзовой рощи, среди белых стволов и лесной ряби будет очень не просто, так я рассудил. Я отдал приказ водителю направить машину туда, а заряжающему зарядить орудие бронебойным снарядом.
Наш водитель мастерски объезжал деревья и наконец остановил танк на опушке леса. Отсюда, с пригорка, открывался отличный вид на поле по которому перемещались танки противника. Они, эти танки, были для нас как на ладони. Наш танк, в свою очередь, очень удачно скрывался кустарником, тянувшимся вдоль опушки. Наружу из кустов торчало только танковое орудие, заметить которое издалека было вряд ли возможно без мощной оптики.
Я аккуратно навёл прицел и подбил первым же выстрелом вырвавшийся в авангард атаки немецкий танк. Башня танка вспыхнула и окуталась ярким пламенем. Наш водитель поздравил меня с точным выстрелом, а заряжающий отправил в казённик пушки новый снаряд.
Мне всегда говорили, что танковый бой – моё призвание. Я отличался природной выдержкой и хладнокровием, и даже в самом ожесточённом бою не терял головы.
Десятком следующих выстрелов мне удалось вывести из строя ещё восемь единиц немецкой бронетехники. Наводчики вражеских танков не замечали нашу "тридцатьчетвёрку" в ее укрытии, а если учесть, что располагались танки врага полубоком по отношению к нашей позиции, то станет понятно, почему наши попадания наносили им такой критический урон. Боковая броня немецких танков совсем не так крепка, как лобовая, а именно её сейчас с систематической скрупулёзностью пробивали наши снаряды.
Спустя ещё десяток выстрелов, немецкие танки начали разворачиваться и отступать. Они взрывались один за одним, а я всё палил и палил им вдогонку, подорвав напоследок ещё несколько. Бой закончился тем, что гитлеровцы отступили раньше, чем нам на подмогу пришло подкрепление.
По возвращении в лагерь я встретил там капитана Звягинцева, который всё понял без слов и обнял меня, как родного. Бойцам из моего экипажа он с уважением пожал руки.
– Герои! – воскликнул Звягинцев и повёл нас к себе в блиндаж, накатить наркомовские сто грамм в честь славной победы.
А через час к нам пришла подмога – танковый батальон генерала Салогубова. Прославленный генерал торжественно слез с брони, подошёл к Звягинцеву величественной походкой выдающегося полководца и похлопал поощрительно по плечу.
– Как вам удалось такое? – спросил он раскатистым генеральским басом.
– Это всё ефрейтор Бирюков! – признался капитан, зардевшись от смущения.
– В одиночку подбил девятнадцать немецких танков? Привести героя ко мне! Будем награждать! – воскликнул генерал Салогубов.
– Не надо никого приводить! Вот же он, в строю стоит! – указал на меня капитан.
– Выйти из строя, ефрейтор Бирюков! – приказал генерал торжественно.
Я вышел из строя, благоговея при виде прославленного генерала, удостоенный высокой чести быть представленным ему лично. Он посмотрел на меня из под густых генеральских бровей, взглядом гордого за орлов-солдат командира-наставника, и с большим уважением пожал мою руку.
А через месяц, в честь этого подвига, меня наградили медалью "За боевые заслуги". Бойцам из моего экипажа вручили почётные грамоты, с витиеватыми завитушками и гербовым портретом вождя. Капитана Звягинцева наградили "Орденом славы", а генерала Салогубова "Орденом золотой звезды" с присвоением звания Героя Советского Союза!