Как красивая немка старшину Потапова в плен взяла. И допросила – четыре раза!
– В штаб полка не ходи, не поможет это, – предостерег Щеглов. – Прямиком в штаб армии идти надо. За подмогой!
Вырвался старшина Потапов из плена похотливой немки. Чудом вырвался, на четвёртый день. И разумеется сразу в полк побежал. Очень он боялся, что теперь в дезертирстве его обвинят или ещё в какой преступной провинности. И применят взыскания строгие и суровые, по законам военного времени.
Бредёт он по улице, в чём от немки вырвался. Иначе говоря – в одних портках и засосах. А навстречу ему Гришка Щеглов. Тот тоже, что самое интересное, в портках и в засосах.
– Ты что тут делаешь, в таком непотребном виде? – спросил старшина у Гришки.
– Ноги делаю, вот что! – Щеглов пугливо огляделся по сторонам и признался заговорщицким шёпотом: – В бегах я, от похотливой немки скрываюсь, сам что ли не видишь? Форма одежды у нас с тобой одинаковая, одного от другого не отличить, если к морде лица не присматриваться.
Старшина кивнул понимающе, дескать, братья по несчастью встретились. А Гришка глянул на старшину прищурившись и спросил:
– А ты куда намылился с утра пораньше?
– В штаб полка с повинной иду! – признался старшина с опущенной головой. – Похитила меня похотливая немка, трое суток в плену продержала. Совсем отпускать не хотела, но я тайком убёг, когда она педикюр делала.
– В штаб полка не ходи, не поможет это! – помотал головой Щеглов. – Прямиком в штаб армии идти надо. За подмогой! Немки местные весь наш полк в оборот взяли, всех солдат из казарм похитили. Саботаж и диверсия, одним словом.
И тут вдруг Гришка стрекача дал. Рванул, что называется, со всех ног, даже не попрощавшись со старшиной. Увидел на улице немку знакомую и драпанул, словно заяц пугливый от голодной лисы.
А старшина Потапов по своим делам поспешил, короткими перебежками от дома к дому – в направлении штаба полка. В чём был, так и потопал – стыд и срам, а никуда не денешься. Гришке на слово он не поверил, не могло такого безобразия быть, как тот бессовестно уверял. Решил старшина, что Гришка над ним подшутить вздумал, а может напутал чего с похмелья. Командиры и замполиты не чета рядовому солдату, искушением и развратом их так запросто не одолеть. Политически подкованные они и идеологически стойкие, моральному разложению не поддаются. Особенно старые коммунисты, проверенные временем и закалившиеся в борьбе.
Дошёл старшина до временного расположения штаба, внутрь помещения заглянул без стука и глазам не поверил. Немки молодые и длинноногие там расхаживают, словно у себя дома. Голые почти целиком. В одних трусах бесстыдных, которые стрингами называются, с фуражками немецкими на головах и в сапожках гламурных на босу ногу, начищенных до состояния глянца. С ремнями из латекса на голых талиях и с плётками в руках для неизвестных целей.
Старшина на немок гламурных глаза выпучил и потихоньку стороной обошёл, по добру по здорову. Зашёл к командиру полка в его кабинет, а там такое творится, что словами передать стыдно!
Комполка на кровати голый лежит, без порток и кителя с орденами, к изголовью кровати наручниками прикованный. А рядом две немки длинноногих с плётками. Красивые очень и эпатажные. С самим командиром полка якшаются, как никак, а значит должны быть как минимум фотомоделями! Это вам не какой-нибудь лейтенантик заштатный и тем более не сержант или прапорщик.
"Не устояли старые коммунисты, проверенные временем и закалившиеся в борьбе! – подумал разочарованно старшина. – Поддались моральному разложению под напором длинноногих немок с плётками".
– Беги! – закричал командир полка, как только старшину в дверях увидел. – Куда подальше беги и не оглядывайся. До штаба армии, до штаба фронта! Расскажешь там, что немки похотливые тут вытворяют. Пусть командующий фронтом нам на выручку батальон посылает. А лучше сразу дивизию. Самых стойких и закалённых бойцов, не падких на разврат и развратных дамочек!