Би-жутерия свободы 184

      
  Нью-Йорк сентябрь 2006 – апрель 2014
  (Марко-бесие плутовского абсурда 1900 стр.)

 Часть 184
 
Оказавшись в Нью-Порке, я почувствовал себя облупленным носом корабля, затонувшим в добродетели, и это при том, что мне пообещали показать, где раки зимуют. Учитывая мой привередливый организм, который с молочного детства не переваривал рыбные блюда, благодатная страна, страдавшая военно-промышленным комплексом, приняла меня с распростёртыми объятиями ног капиталистического спрута от Тихого океана до пляжей Атлантики. Против такого начинания я не возражал, хотя кто-то очень умный предупреждал меня, что две «гризетки» на стене (одна на 110, другая на 220 вольт) не уживутся без трансформатора.
В какой-то момент это  вызывало у меня ностальгию по привычному неустроенному быту, и я понял, что в мире так мало интересных людей, с кем бы хотелось поболтать. Тогда я непредусмотрительно позвонил в место где по достоверным данным собирался весь пустоцвет знакомого мне общества – к себе домой, но в ответ услышал частые гудки. Никогда не забуду, как по совету приятеля и для его душевного успокоения, я спустил денежки в унитаз тотализатора на ипподроме, поставив на лохматую кривоногую скакунью Лохань от жеребца Лохнесское животное и кобылы Анисовой с отчислениями в пользу лохов. После удара гонга, подействовавший на меня как солнечный, я пообещал себе не слушать, подстрекательских советов дружелюбно настроенных коленчатых суставов кузнечиков и трепетных стрекоз. Конечно, не мешало бы провести время с кем-нибудь вместе – одного за обман времени судить не будут. Если не посадят, то останется млеющая надежда, что хотя бы одним выстрелом вдвоём уложат как зайцев.
Так объясните мне, пожалуйста, на каком основании вы забираете меня в полицейский участок и сажаете в камеру предварительного облучения, обзывая страусом Эму – птицей высокого полёта, а ведь страус едва отрывается от земли. Ведь до сих пор никто толком не может разобраться на чьей стороне мой отец непредусмотрительно участвовал в Великой Отечественной в сборе раненых. Но возможно именно это спасло его от жестоких репрессий со стороны его второй жены Лукреции Парфёновны Салазки, выводившей Белые пятна своей неподкупной совести на прогулку в городской парк с наступлением сумерек.
За то ли я наказуем, что приценивался как повыгодней приковать к себе всеобщее Данковское внимание цепями из мармелада, облитого напористым им-портным шоколадом на отпоротой Подкладке Политкорректности напротив банка «Вашингтон Бессаме Мучуал»? Или я был наказан денежным вознаграждением за злостные нарушения при доставании рыбы из рваного садка? А может за мнимую аморалку, плюс какой-то недоказанно-ворованный военный бинокль, в который якобы в гуще событий на расстоянии двадцати пяти километров рассматривал из Брюквина трусики, выглядывающие из-под юбочек фигуристок на катке в Рокфеллер центре? Воистину моя история болезни обречённого на хронические неудачи схожа с судьбой отколовшейся от Гренландии льдины, дрейфовавшей в Гольфстриме, в тот момент, когда официант вместо заказа принёс мне свои извинения в городской столовой. И за это вы готовы сожрать меня  с потрохами, да ещё при таких вздрюченных ценах на женщин и бензин? Да как вам не стыдно! Меня жена и так ругает на чём свет стоит, когда я доказываю, что в результате семейной мудации с генами у меня непорядок, и лунный свет своими жёсткими лучами пронзает меня по ночам.

(см. продолжение "Би-жутерия свободы" #185)