Не в далекой стране, а в отечественном городе. Не в давние времена, а в наши дни жила-была одна барынька, умница, красавица, материально обеспечена, все при ней. Кавалер симпатичный – барин Тоша, не сильно богатый, но и не бедствующий. Живи – не тужи, да не хватает чего-то. Захотелось ей украшений с каменьями самоцветными. В лавку златарную пошла, высмотрела сверкающие подвески на ушки, приценилась, и давай другу сердечному намекать:
- Миленький, ты видел, у Оксаны, подруги моей любезной, сережки, мужем подаренные. Краше и не встретишь.
- Хм, - отвечает любимый, а сам в экран волшебный поглядывает, работа срочная, не оторваться.
- А вот у соседки из хором двадцать пятых вкуса совсем нет. Нацепила, не пойми что, - и вздыхает глубоко, чтобы прочувствовал. – У меня бы спросила, я бы совет дала. Вчера о веяниях модных с приказчиком в лавке битый час проговорили.
-Ты - умница! – поднял глаза кавалер и, ласково чмокнув барыньку, снова ушел в работу.
И так, и эдак крутила, не пробила бреши в крепости. Взяла ее досада, пошла и сама себе сережки блескучие прикупила, моде в угоду. Поглядел Тоша, сказал, что выглядит хорошо, этим и ограничился.
Другой раз барыньке замуж захотелось, непременно, чтобы с колечком помолвочным, опять к другу сердечному потянулась. Мол, чего это я незамужняя хожу.
- Подожди немного, премию получу, будет тебе колечко.
Вот еще! Зачем ждать? Пошла и приобрела себе драгоценность нужную, любуется. Подругам похвасталась, барину своему кажет, он вздохнул только:
- Давай, я хоть предложение тебе сделаю по-хорошему.
А ей и не надо уже, отнекивается:
- Зачем спешить? Колечко у меня уже есть, а свадьба подождет.
А барину-то и хорошо. Решение приняла, ну и ладно. Пожал плечами и опять в свой экран уткнулся. Не один и не два раза барынька так поступала, в раж вошла, сама все решить стремиться. Смотрит как-то Тоша на любезную свою, и померещилось ему, будто вместо нее мужик какой-то деятельность кипучую разводит. Головой помотал, взгляд на зеркало упал случайно, и почудилось ему, оттуда женщина смотрит, подмигивает. Совсем Тоша испугался, заметался, за дверь выскочил. Куда идти не знает. Вдруг видит, соседка поднимается, та самая, из хором двадцать пятых, у которой, по словам его барыньки, вкуса нет. Зыркнула глазами, нехорошо барину сделалось, словно все мысли наперед прочитала.
- Вижу, молодец, ты напуган сильно. В чем причина скажу, и как беду изжить, посоветую.
- Помогите, Лукерья Семеновна, взмолился парень. Коли подскажете, как избавиться от напасти, век не забуду.
- Вот и чудненько, - проворковала соседка. – Помоги мне, с ношей моей, сложно стало тяжести поднимать, а там за чаем и поговорим.
С радостью парень за сумки взялся. Что угодно делать готов, лишь бы видение не повторялось.
Подошли они к соседкиным хоромам, Лукерья чаек заварила, пуэр китайский, очень жаловала его, молодца угощает. А тому не терпится секрет разузнать. Пожалела она парня, тянуть не стала:
- Теряешь ты, мил сокол, мужественность свою. По капле, по крупице убегает, недалече то время, как быть тебе бабой, коли не переменишься. И у любезной твоей с женственностью та же беда. Обменялись вы личинами.
- Это я и сам увидел. Что делать-то?
- Да погоди, - поморщилась Лукерья. – Лучше бы спросил, почему вышло-то так.
- И почему? – обреченно вздохнул Тоша, понял, не получится наскоком вопрос решить.
- По-мужски поступать разучился, - развела руки в стороны соседка. – Чтоб избавиться, надобно в отношениях решения да ответственность за них на себя принимать, на других не перекладывать, даже если последствия нехороши. А голубе твоей рвение не проявлять. Ее дело вдохновлять молодца на подвиги, а не шашкой махать.
- И все? – подозрительно прищурился барин.
- А ты думаешь, это просто? Легче же, когда кто-то решает, и отвечать ни за что не нужно.
- А ей-то, ей-то, получается ни за что отвечать не надо! – кипятится Тоша.
- Да как не надо, миленький? Всем надо! Только у нее, как у женщины, своя зона ответственности, а у тебя своя. Если будете границы переступать, да на чужую территорию заглядывать, непременно сущность свою утратите. У многих так, али не замечал?
Барину замечать-то некогда было, но на всякий случай кивнул.
- Ты вместо того, чтобы от нее инициативу ждать, сам чегой-нибудь предложи. Ну, если совсем не хочешь обабиться.
Крепко задумался Тоша. Поблагодарил соседку да домой отправился. Решил: «Попробую! Чем черт не шутит». Поутру рьяно за дело взялся, и так ему понравилось, мужчиной себя вновь почувствовал!
А что барынька? Так известно, сначала опешила от проявлений таких, присмирела, а потом скандал закатила и ушла в чисто поле, в смысле, к маме переехала временно, а в зиму очередную другим поклонником обзавелась, женоподобным, чтоб опять иметь возможность самой решения принимать, а подружкам рассказывать, какие мужики несостоятельные пошли.
Скажете, плохой совет Лукерья дала? Так это, кто чего ищет. Кому-то и мужиком в юбке быть сподручнее.
А Тоша тоже недолго один оставался, девицу-красавицу повстречал. А науку прежнюю крепко в памяти храня, не позволял себе в ее зону ответственности вторгаться, и свою территорию тщательно оберегал: «Это мои проблемы, дорогая, я их решу!» Да она и не лезла. Хоть и не такая упакованная, как барынька, а мудрости женской в разы больше оказалось. Свадьбу сыграли веселую и колечко барин сам любимой выбрал.
Живут счастливо, уже полмира объездили и другую бы захватили да повременить придется, наследник вот-вот появиться должен, или наследница. В аппаратах хитроумных пол ребеночка не угадывали, только беспокоиться не о чем. Теперь и барин сможет сына уму-разуму научить, и жена не подкачает, если дочка появится.
Все у них ладно, Лукерья Семеновна их в прошлом месяце видала, когда на шабаш летела, врать не будет.