– Чего сидим? Чего грустим? – Николай шумно зашёл в дом.
Михаил сидел напротив компьютера, откинувшись на спинку кресла, курил и о чём-то думал. На приветствие резко повернулся: – Привет!.. Думал Маша вернулась, хотел уже сигарету глотать… Встретил её?
– Встретил. Посмотрела на мой пакет и сказала, что жареная курица на плите в кухне и если к её приходу на столе будет стоять, хоть одна рюмка – убьёт, – продолжал шумно радоваться Николай.
– У неё есть основания?
– Так она, что… пакет у меня в руках не заметила?
– А у тебя был с чем-то в руках пакет?
– Во… – Николай поднял большой пакет.
– С чем?
– Никогда не угадаешь!
Друзья смеялись, радуясь встрече.
– Пойдём на кухню. А ты чем тут занят? – Николай кивнул на компьютер.
Михаил встал: – Пойдём! Да вот сидел опять расшифровывал сайт один. Я давно уже нашёл его. «Прогноз 2010-2070». Занимательный сайтик. Полгода поработал и затих. Что-то в этой истории не то… Не то! Народец ходит и то же помалкивает. То ли не дочитывает, то ли не читает. А ведь прошло уже восемь лет, как он не откликается. Я писал туда – молчок.
– Что за сайтик-то? – Николай начал выставлять на стол принесённое. – Внука уломал добросить до тебя, а вечером забрать. Маша согласие дала. Звонил я ей.
– Вона чего! А я думаю: чтой-то она сегодня на весь день собралась из дома. «Всё на столе и в холодильнике…» – говорит. «Молоко холодное не пей! Подогрей в микроволновке!»
– А я на молоко и не рассчитывал! – Николай открыл коробку и, смеясь, достал из неё бутылку. – А ты думал: я чё договоривался, чтоб внук за мной заехал?
Друзья сели за стол. Выставив из холодильника и из пакетов нехитрую закуску, выпили. Помолчали.
– А-а-а… Давай сигарету, – нарушил тишину Николай. – Сосудики уже расширились.
– Надо ли?
– Давай, давай! Что-то грустно стало. Что-то так много всего вспомнилось, что и сразу и… а вспомнишь – и что.
Михаил положил пачку на стол: – Сам бери! Не возьму греха на душу, чтоб из моих рук!..
– Грех нас не спрашивает. Приходит и стоит. Глазами лупает! Ждёт. Когда мы ему поддадимся, – Николай закурил и откинулся на спинку стула.
– Так значит: ты с Машей всё согласовал?
– Конечно! Иначе бы выгнала меня. А глядишь и тебя.
- Э-э-э... Меня уже не выгнать. Меня выносить придётся.
Друзья опять замолчали, каждый думая о своём.
– Не-е-е… Нам никак не дожить до 2070-го. Никак! – сказал Николай, туша сигарету.
– Никак! – согласился Михаил. – Слаба медицина. …Да и мы… не приучены жизнь положить на её сохранение.
Помнишь, был анекдот – «Партия потребует: брось курить. Бросишь?» «Брошу!» «А потребует: бросить пить? «Брошу!» «А потребует жизнь за неё отдать?» «Отдам! На хрена мне такая жизнь!»
Друзья, улыбаясь, налили ещё по рюмке, каждый думая о своём.
– В целом-то как?
– Так с чем сравнивать-то? Наверное, нормально!
– Так о чём там в 2070-то? – встрепенулся Николай.
– Да там всё надо… очень внимательно всё читать. Всё как-то не так написано. Хотя начинаешь сопоставлять сказанное восемь лет назад с сегодняшним – всё совпадает. Всё!
…И про Украину совпадает. И про Европу. И про Америку!
– Так, о чём там?
– Ну, если коротко то: Украина разделится на три. Европа разделится на две: Германия соединится с северными соседями и всё остальное. Китай, Индия и Россия объединятся. Эпоха Рыб, – грустно сказал Михаил.
– А эти… как их там… Прибалтика… юг Европы?
– Прибалтика? Так и будет при Балтике – побережье моря, которое станет теплее. А кто там, на юге-то Европы?! Если их Штаты перестанут кормить – кто они? Румыны за фашистов воевали с нами... Прибьются к кому-нито! – Михаил выразительно посмотрел на «тару».
– Значит, вся Европа попадёт в ножницы Германии и Турции.
– Так получается!
– А нам-то будет уже всё… равно, – грустно сказал Николай. – 2070! Эх… как быстро всё прошло… Я в 1970 уже работал после армии и института. Помнишь армию-то?
– Как забудешь?! Мы с тобой, как те два старичка: «Помнишь: как за девками бегали?» «Помню! Только вот почему… зачем бегали… не помню!»
Оба, улыбнувшись, загрустили.
– Нет! Я не хочу, чтоб после меня был потоп! Пусть живут. Тут хотел картошку спечь на костре. Младшие внуки с таким удивление смотрели… попробовал, что-то не то. Посмотрел на них – тоже нос воротят. Может, картошка уже не та? Может быть, уже всё не то? Помнишь, на картошке в колхозе, сколько её съедали. А сейчас?! Наверное, сейчас от картошки с молоком и умереть можно? – Николай хмыкнул.
– Мы теперь с тобой умереть от чего угодно можем! …Но не от коньяка!
– Нам теперь надо брать… пятидесятилетней выдержки. Чтоб наверняка не наведённый.
– А! Сейчас ненаведёнки-то и нет. Только… О! Ударили эти четырёхногие-то – конь и як по голове копытами.
– Скольких мы с тобой правителей Руси пережили?
Николай стал, молча, загибать пальцы, глядя куда-то выше окна.
– Сейчас девятый! – сказал он.
– Маленкова-то считал?
– Георгия Максимиллиановича? Считал. Единственный кто одновременно не руководил страной и партией. «Берия, Берия, потерял доверие. А товарищ Маленков надавал ему пинков…» Дураки все мы… да и они, были.
– А кто руководил партией?
– Полгода никто, а потом Хрущёв.
…– А! «Каким ты был таким остался…» Такими же и остались.
…Вон чё болельщики забугорные говорят: никогда не думали, что так в России будет нам уютно, – сказал Михаил.
– Да, ничего они не думали! Живут, как правая пятка захочет. Кто думает – тот всё знает. Что у нас про них. Что они про нас.
…Старички сидели, перебирая в памяти вспомнившиеся эпизоды, события, людей.
Вспоминали Гагарина, Яшина, Брумеля… Близких, родных, друзей старались не вспоминать. Это была другая жизнь.
Она лежала где-то очень глубоко внутри, оба знали о её существовании, оба знали, что прошлое тревожить – это плохо. Оба знали, что о прошедшем они помнят и никогда не забудут. С удивлением для себя отмечали, что иногда прошлое вспоминается более ярко, чем события нескольких лет назад.
– Девок наших жалко, – сказал Николай.
– Жалко! – согласился Михаил.
Зазвонил телефон.
– Зайди! Поздоровайся с дедом Мишей, да меня по лестнице проводишь, – сказал в трубку Николай.
Оглядел стол, початую бутылку коньяка: – Да! Да-а-а… как мой батя говорил, помнишь: «Не успеете оглянуться, как из питухов и петухов превратитесь в стариков».
Как сказал – так и получилось. Мы – дураки, не верили, смеялись.
Ну, давай, стоя, на дорожку... помянем кого помним и кто был с нами, да мы забыли - не помним. Внук зайдёт да... пойду я.
– Забери бутылку-то! – Николай стал ставить её в коробку.
– Оставь! Пусть в доме будет. В доме всегда должно быть... чем кого-нибудь помянуть можно…
Старички встали, молча, не чокаясь, выпили по рюмке.
Проводив гостей, Михаил сел за стол. Налил ещё в рюмку. Вспомнил, как говорили дед и отец: «Дай Бог не последняя! «Дай, Бог, чтоб последняя... такая», – подумал, выпил и стал убирать следы посиделок со стола.