Анна Ригхан
В детстве я часто проводила лето в деревенском доме. За водой приходилось идти на общую колонку. В жаркую погоду тонкая струя наполняла флягу очень медленно. Нередко приходилось ждать не меньше часа. За это время выстраивалась огромная очередь. Но ранним утром я почти всегда набирала воду в одиночестве. И тогда я развлекалась тем, что наблюдала за соседскими животными. А также - за деревьями и травой. И - за многочисленными маленькими их обитателями, которых едва ли заметишь в повседневной суете. На этой небольшой улочке, где установили колонку, мне открылся целый мир, о котором можно написать сотню сказок и десяток повестей. Об одном таком «живом часе» я здесь расскажу.
Солнечным утром я, как обычно, приготовилась везти флягу. Прицепив её на тележку, открыла калитку.
- Му-у! - прозвучало над ухом. Корова Марта приветствовала меня задумчивым и грустным взглядом, наклонив большую рогатую голову. Она щипала травку у самой калитки, и мы столкнулись почти «лицом к лицу.
- Ну, Марта, вон как откормилась, весь проем загородила! - улыбнулась я, и, позвякивая пустой флягой, пошла к колонке. Вернее, побежала, удирая от уже поджидающего меня за калиткой знакомого гуся. Он всегда был готов защищать своих жён, и демонстрировал всем окружающим мощный красный клюв - свое единственное, но грозное оружие. Мне еще повезло - в клюв попал только подол платья.
Не без приключений добравшись до колонки, с помощью тележки я установила флягу на помост. Хотелось скорее отправиться на речку поплавать, в мои любимые утренние часы. Поэтому тонкая струйка, да еще и отклоняемая от фляги налетающим ветром, не могла меня не огорчить.
- Ну вот, до полудня на речку не успею! - приуныла я. - Снова целый час буду здесь сидеть!
Но, только я присела на траву, как на моих плечах оказалась роскошная и теплая, живая и мурлыкающая рыже-чёрная меховая накидка под названием Кошка Васька. От грусти не осталось и следа.
Когда-то хозяева приняли маленькую Ваську за кота, который получил имя Василий. И долго была она котом, пока не родились рыже-чёрные пушистые котята. Котят раздали новым заботливым хозяевам, а Василий стал Василисой.
- Что-то, Васька, разлеглась ты, ну совсем не по сезону. И так жарко, накидка не нужна! - я рассмеялась и переместила кошку на колени. Вместе с её нежным мурлыканьем журчание воды во фляге казалось мне какой-то особенной, успокаивающей природной музыкой…
- Бээ-э! - вдруг раздался низкий и чёткий мужской бас. Это маленький барашек подбежал к фляге и уже потянулся к воде. Несколько его подруг-овечек лежали неподалёку, под большим грузовиком, укрываясь от солнца. Пришлось согнать Ваську c колен и направить барашка к большой луже. Благодаря потоку из колонки, вода там была чистой и постоянно обновлялась. Лужей её называть не хотелось, для меня это был маленький пруд, над которым кружили стрекозы и разноцветные бабочки. Разводя пёстрыми крыльями, они приземлялись на «водопой» у самой кромки воды. Словно подружки, что собрались побеседовать за чашкой чая. Но всласть наговориться им никогда не удавалось. Местный воробей уже был тут как тут, подстерегая зазевавшихся красавиц.
Мне очень хотелось рассмотреть бабочек, и я попыталась отвлечь его, достав из кармана ягоды крыжовника, набранные накануне в саду. Как многие дети, я высасывала сладкий сок, а кислые шкурки не любила и кормила ими птиц. Птицы, конечно, были мудрее меня: ведь именно не в самых вкусных шкурках содержались самые полезные витамины!
Манёвр удался: воробей устремился за шкуркой, а я с удовольствием наблюдала за пёстрыми кокетками. Но полакомиться крыжовником у воробья так и не получилось: увидев «корм», у колонки собрались куры во главе с петухом. Они окружили меня кольцом и, надув гребешки, оживлённо кудахтали, требуя ещё.
- Ну уж нет, господа, вчера вон, сколько съели, а сегодня надо и с воробьями поделиться! - разогнав кур, я подошла к уже почти полной фляге и собралась домой.
Ко мне подбежал небольшой, рыжий соседский пёс Жюль, которого все звали Жулик. Эта кличка совсем не подходила ему, потому что я не знала более добродушной, честной и доверчивой собаки. Жюль был уже немолод. Его густая, рыжая шерсть местами поседела, а один глаз полностью ослеп. Знал он меня хорошо: я часто угощала его чем-нибудь вкусненьким, что удавалось стащить из дома.
риветствовав меня и вильнув маленьким, смешно закручивающимся хвостиком, Жюль убежал по своим делам.
Но тут появился самый, пожалуй, необычный и экстравагантный обитатель улицы у колонки - поросёнок Борька. Неторопливой, степенной походкой, словно важный господин, подошёл он к луже - только к другой, дальней, с мутной и стоячей водой и жидкой грязью. Остановившись у самого её края, Борька блаженно зажмурился, втягивая носом-пятачком свежий утренний воздух. Минут пять, словно памятник, стоял он у лужи абсолютно неподвижно…
- Плюх! - поросёнок вдруг резко, молниеносно упал на бок. Но лишь казалось, что упал. На самом же деле после долгой и тщательной подготовки была достигнута запланированная цель, всё рассчитано до мелочей: Борька оказался в самом центре лужи, где можно было обмазать грязью все бока и развалиться в любой позе. Всё было написано у него «на лице»: такого счастья и блаженства, наверное, ещё не видели прохожие и завсегдатаи маленькой улочки с водопроводной колонкой!
Прыснув, я погрузила полную флягу на тележку: оставаться и дальше у колонки и не умирать от смеха было невозможным.
Едва я опустила флягу на крыльцо и приоткрыла дверь, как в неосвещенную прихожую молнией проскочил маленький и чёрный пушистый комок с ярко-жёлтыми глазами. Я не испугалась: это был соседский котёнок Кузя, который часто заглядывал ко мне в гости. Затащив флягу на место, я поспешила спрятать маленького Кузю в небольшой, но светлой комнатке-чулане. Там я могла поиграть с ним, принести угощение и не бояться, что его обнаружат и заставят унести с гневным возгласом: «Опять притащила кошку!»
Я уже собралась было на речку и снова вышла за калитку, но оказалось, что меня там поджидают давние и верные друзья: козлята Белка и Яшка. Купание снова пришлось отложить, но я не жалела: ведь друзья важнее! Я добывала для Белки и Яшки самую вкусную траву и веточки, иногда залезала с ними на невысокие деревья. А они всюду следовали за мной, и, казалось, пошли бы даже на край света, устремив ко мне маленькие мордочки с доверчивыми глазами. Обняв Белку, я зарывалась в её густую и белую шерсть и часами рассказывала о своих радостях и горестях. И было совсем не важно, что едва ли получу от них какой-либо совет или ответ, кроме, как в виде радостного блеяния. Они всё понимали и всегда готовы были выслушать и поддержать - а разве этого не достаточно!..