Обед закончился. Рота, распаренная в душной, как хорошая русская баня, столовой, потянулась к дверям. На входе солдат перехватил замполит роты - старший лейтенант Кодряков.
- Значит, так, бойцы, никуда не расползаться. Вымыть котелки, перекурить - и в казарму. Сна не будет.
- А что будет? - сбились вокруг Кодрякова подчинённые.
Солдаты мечтали сейчас только об упругой холодной струе воды в умывальнике, а после - хоть недолгой тяжёлой полудрёме в густом спёртом воздухе помещения, который даже вентиляторы были не в силах разогнать.
- Будем писать социалистические обязательства.
- Ну-у-у, - дружно возмутилась рота, - нам по распорядку отдых положен.
Замполит ощерился. Края губ поползли вверх.
- Что по распорядку положено, на то кое-что наложено. Бланки только-только из Кабула привезли, а обязательства уже сегодня сдать надо. Так что, - Кодряков развёл руками, - будем мазюкать. Думаете, мне заняться нечем? Да я лучше бы в модуле под кондёром тащился, чем с вами, уродами, бумагу марал.
Сражённая наповал такой железной логикой, рота стихла и уныло потянулась к умывальникам. В котелках лениво позвякивали алюминиевые ложки.
В казарме, в нешироком проходе между кроватями в два яруса - табуреты рядами. На них, как воробьи на телеграфных проводах, - парни в выгоревшей и застиранной форме.
Замполит Кодряков положил на стол раскрытую общую тетрадь.
- Итак, социалистические обязательства. Бланки эти, - старший лейтенант покосился на стопку листов ярких, попугайских расцветок, - из Союза волокли. Все по счёту. Предупреждаю, ни одного запоротого листа. Кто ошибётся...
- В наряд пойдёт, - выкрикнул солдат с плутоватыми глазами.
Все засмеялись.
Наряды были в подразделении ежедневно. Вернувшись с войны, рота не вылезала из караулов и рабочих команд по столовой. Этим кого-либо испугать было сложно.
- Ошибся, Соколов, - ничуть не обиделся на неуклюжую шутку замполит и на полном серьёзе пообещал: - На ближайших боевых будет на хребте АГС таскать. Рагимов, бедняга, усох, а ему скоро дембель. Так что жди, Сафар, ещё помощничков.
Горбоносый азербайджанец коротко усмехнулся. Мелькнули белоснежные, как шапки гор вокруг полка, зубы. АГС он, в принципе, и так давно уже не таскал, но дело это, по-прежнему числилось за ним.
- Пусть Рагимов таскает, пусть качается. Полезно перед домом, - не унимался Соколов.
- Качаться он на бабе будет, - разозлился Кодряков. - А ты, малец, ещё слово скажешь под руку - точно «тушку» будешь таскать, бессменно.
Соколов спрятался за товарищей, тихонечко охнув. От них - хорошим довеском к словам замполита - он получил несколько успокаивающих тычков.
Кодряков ухмыльнулся и спокойно продолжил:
- На черновиках запишете пункты обязательств, проставите себе оценки и спортивные разряды, после чего опусы свои покажете мне. Я подкорректирую и выдам бланк. На него аккуратненько всё переписываете и сдаёте мне. Дело, хлопцы, спешное. Поэтому давайте без глупых вопросов. Чем быстрее сделаете, тем быстрее вас отпущу.
Рота послушно склонилась над листками.
Кодряков начал читать медленно и торжественно.
- Вверху пишем: «Идя навстречу сороковой годовщине Великой Победы над фашистской Германией, претворяя решения Двадцать седьмого съезда КПСС, я… - только полностью указывайте своё имя, отчество - принимаю следующие социалистические обязательства. Первое!..»
Голос замполита начал вибрировать, достигнув наивысшей точки напряжения.
- «Стать отличником боевой и политической подготовки. Второе! Стать классным специалистом». В скобках отметьте - первый, второй или третий класс. Есть?
Несколько пар глаз согласно мигнули. Кодряков перевёл дыхание, кашлянул, прочищая горло, и продолжил:
- «Третье. Иметь по предметам обучения следующие оценки…» Дисциплины записывайте в столбик:
«Политическая подготовка.
Специальная подготовка.
Техническая подготовка.
Физическая подготовка.
Строевая подготовка».
И если раньше раздавались лишь отдельные сдавленные смешки, то на последнем пункте рота дружно загоготала.
Солдаты ехидно поглядывали на замполита, изумлённо гримасничали и громко хохотали.
Для этих ребят служба была не рядом учебных дисциплин, а настоящей беспрерывной и кровавой войной. Они раз за разом уходили в горы, где выслеживали не фанерного, а настоящего врага.
Подтверждением тому были вертолёты, парами приходящие на боевые по радиосигналу с места боёв. Пузатые тёмно-зелёные машины лишь на мгновение замирали на гранитных уступах и тут же взмывали вверх. Они брали курс на госпитали, унося в своих металлических утробах раненых, искалеченных солдат.
Кодряков служил в Афгане третий год. Подчинённых своих замполит прекрасно понимал. Он выдержал паузу, выставил раскрытую ладонь перед собой и многообещающе подмигнул.
- Погодите, то ли ещё будет.
Рота была заинтригована. Солдаты вытягивали шеи. Старший лейтенант не стал их томить и сразу продолжил:
- «Общевоинские уставы.
Огневая подготовка.
ЗОМП».
- Что, э? Зомп? - несказанно удивился Рагимов. - Это кто такой?
- Тоже дембель, только в соседней роте, - усмехнулся Кодряков. - Не кто, а что. Защита от оружия массового поражения, - расшифровал замполит и надолго вывел роту из строя, потому что его подчинённые и слыхом не слыхивали о каком-то там оружии массового поражения.
Солдаты валились от смеха друг на друга и колотили ногами по полу. На глаза наворачивались слёзы и вперемешку со струйками пота скатывались по щекам, тёмными пятнами кропя хлопчатобумажную ткань.
Стёкла в окнах звенели.
- Товарищ старший лейтенант, - не вытерпел Соколов, - откуда вы это взяли и зачем нам всё это?
- Хочешь сказать, это я сам выдумал?
- Нет, нет, - испугался Соколов, - просто понять хочу.
- Это, брат, социалистические обязательства, - начал спокойно объяснять Кодряков, зная, что вопрос этот мучает сейчас не одного Соколова. - Не думай, что только мы этим занимаемся. Вся страна пишет. На гражданке тоже. В школе писал?
Соколов наморщил лоб, вспоминая, и кивнул головой.
- То-то. Люди должны состязаться друг с другом, и этим они улучшают свои трудовые успехи, добиваются высоких показателей.
- Я на заводе вкалывал до армии, - сказал угрюмый сержант Потапов. - Мы тоже этой херомантией занимались. Только ничего хорошего не выходило. Как брак гнали, так и продолжали гнать, как тащили всё домой из цеха, так и продолжали тащить.
- Не переживай. Народ и армия едины, - ухмыльнулся Кодряков.
Замполит успел до Афгана вкусить службу в Союзе и при желании мог много интересного рассказать своим подчинённым о жизни армии там, в том числе и о социалистических обязательствах.
- Э-э-э, - скривился Рагимов, - уставы-муставы, строевая-боевая, зомпа-бомпа. Какая там строевая подготовка?
Лицо азербайджанца пошло красными пятнами, и он начал причудливо жестикулировать.
- За четыре последних месяца мы только три недели дома были. Всё время, как ишаки, по горам лазили. Я дембельскую форму не подготовил. Как домой поеду? Чмом, да? Вы говорите - занятия нужны, а я форму ещё не сделал, - переживал Рагимов.
Он, однако, забыл добавить, что за время всех этих боевых он так похудел, что ремень его складывался чуть ли не вдвое. Вездесущий Соколов даже пошутил: «Ну, Сафар, домой вернёшься - сразу беги устраиваться в медицинский институт, экспонатом. Там профессора-очкастики на тебя показывать будут и рассказики свои травить: вот жилы, вот кости, вот мышцы всякие».
- Видишь ли, Сафар, - Кодряков неспешно прохаживался возле стола, заложив руки за спину. - Не буду тебя обманывать: я с тобой полностью согласен. Всё это идиотизм, и писульки эти никому не нужны, тем более здесь. Если в Союзе ещё как-то следят за этим делом, оценки липовые на проверках выводят, то у нас даже на это времени нет. Если разобраться, то для меня главная оценка - это твоя жизнь, а в конечном итоге - твоё возвращение домой невредимым и в дембельской форме.
Все засмеялись.
- Но пока в Союзе пишут, и мы будем тем же заниматься. Кстати, на родине работёнки в этом отношении побольше - соцсоревнования принимают там два раза в год: на зимний период обучения и на летний. А бывает так, что и к праздникам пишут. Вся армия: от границ с ФРГ до Берингова пролива - границы с США. Видите, парни, вы не одиноки.
Кодряков остановился и обвёл всех взглядом.
- Но мы же не на Беринговом проливе, - попытался понять Соколов замполита, - мы в Афгане, в ОКСВА.
- Хлопцы, пока в газетах будут говорить о наших учебных боях здесь и о выкопанных для афганцев колодцах, до тех пор мы обыкновенная Советская армия, как в Союзе, хотя бы внешне. И требовать по бумагам от нас будут то же, что и везде: отличников боевой и политической подготовки, воинов-спортсменов и прочую херню. Радуйтесь, что раньше с нас этого не спрашивали. Теперь будем строчить как миленькие. Какой-то олух в политотделе армии встрепенулся - наверное, только-только по замене приехал, - теперь от бумаг продыху не будет. Так что, - Кодряков хлопнул ладонью по столу, как бы подводя итог своему долгому монологу, - не нами это придумано, не нам и отменять. А тебе, Сафар, и другим дембелям я дам время подготовиться. Быть может, на эти боевые не пойдёте.
Дембеля настороженно завозились на табуретках. Рагимов заголосил и вновь пошёл пятнами.
- Я чмо, что ли? Почему на боевые не берёте? Форма-морма не нада мне, если на войну не пойду! Земляки уважать не будут, «щеглы» уважать не будут, «духи» уважать не будут. Я не нужен уже, да? - обиделся Рагимов, и красные пятна становились всё больше.
- Нужен, Сафар, нужен, - успокоил его Кодряков, - все нужны. Конечно, пойдёте на боевые, а с формой придумаем что-нибудь.
И продолжил замполит решительно и громко, чувствуя, что ускользает внимание роты, и видя, что многие впадают в послеобеденную дрёму, роняя голову на грудь и опуская плечи вниз.
- «Четвёртое! Подтвердить спортивный разряд». Так как ни у кого из вас его нет, тогда – «получить спортивный разряд». Отметьте, какие есть: первый, второй или третий. «Пятое! Выполнить нормативы ВСК первой или второй ступени! Шестое!»… Здесь внимание, - Кодряков постучал костяшками пальцев по столу. - В этом пункте необходимо написать что-то от себя: какое-нибудь дело, но только реальное. Допустим, дерево около модуля посадить, обновить какой-нибудь стенд или территорию вокруг казармы окультурить. Дел хозяйственных, сами знаете, невпроворот. Только давайте сразу договоримся: писать то, что в самом деле сможете выполнить. Я понимаю, все эти обязательства лягут на полку и никто в них заглядывать не будет. У нас ведь как? Главное - взять обязательства, причём высочайшие, отрапортовать наверх и сразу забыть. Ну а выполнили или нет - это второстепенно и, в принципе, никого не волнует. Однако идею до конца опошлять не будем. Должно же хоть что-то светлое быть! Поэтому напишите пусть небольшое, но реальное дело, тогда всем от этого польза будет. Идёт?!
- Идёт! - согласилась рота.
- Ну и последнее. «Пункт седьмой! Вызываю на социалистическое соревнование...» Место оставьте: скажу, кто с кем будет в связке.
Кодряков оторвал взгляд от тетради и для устрашения нахмурился.
- Предупреждаю сразу: на бланках всё должно быть написано своей рукой. Дембеля и «дедушки», на молодых не рассчитывайте - сами царапайте. Я проверю. Всё. Приступайте к работе, по-быстрому. Не тяните кота за одно место, - закончил Кодряков, отошёл к окну и закурил.
Рота принялась за дело. Вместе со всеми трудился угрюмый сержант Потапов. С пятью пунктами он справился быстро. Сержант был парнем скромным: везде проставил четвёрки, да и спортивный разряд был стандартный - второй.
На шестом пункте Потапов споткнулся. Сержант нахмурился. Он думал о добром деле, которое было бы ему по силам. В голову сержанту ничего не шло.
Сунулся к Рагимову в листок - тот дерево перед дембелем обязуется посадить и заставить земляков за ним ухаживать. Глянул к Соколову - он стенд размалевать собрался. Но Соколов может: хоть и болтун, но рисует здорово, всем дембелям в роте альбомы делал.
Рота справлялась с шестым пунктом быстро. Некоторые, кто без особых талантов, решили территорию вокруг казармы, как замполит выразился, окультурить. Кто-то готов был хоть сейчас табуретки заново переколотить, да так, что сто лет простоят без ремонта.
Потапов везде опаздывал, а быть вторым или на подхвате у кого-то гордость, должность и срок службы не позволяли.
В рядах образовывались бреши - многие сдавали начисто переписанные листы и уходили курить на улицу. А Потапов сидел, тупо смотрел на листок с расползшимися строками и злился на самого себя.
И тут его осенило.
- Чёрт возьми, как я об этом сразу не подумал, - радостно пробормотал он, облегчённо вздыхая и разводя плечи. «Ведь пользы-то сколько будет от этого!» - серьёзно размышлял Потапов, попутно удивляясь недогадливости товарищей.
Сержант скользнул взглядом по частоколу кроватей, прикинул что-то в уме, а затем быстро и решительно написал: «Обязуюсь на ближайшей операции в ходе боевых действий против мятежников застрелить четырёх душманов - врагов Апрельской революции и строительства мирной жизни в Афганистане».
Поставив точку, Потапов задумался. Он вспомнил последние боевые и того духа, которого выцелил, но всё никак не мог уложить.
Душок попался вертлявый, проворный и долго мелькал за камнями.
Потапов чуть ли не целый магазин расстрелял и основательно запарился, пока душок не грохнулся всё-таки на иссохшую, в трещинах землю и забился на ней в предсмертных конвульсиях.
«Нет, - усомнился сержант, - тут пока одного завалишь - окосеешь. Четыре - это много».
И цифру «4» Потапов исправил на цифру «2».
«Если быть честным, так до конца», - подумал угрюмый сержант. Да и Кодрякова, которого он прямо-таки боготворил, подводить Потапову не хотелось.