Путешествие из Москвы в Петушки

Карлайл Алекс
«Шуня, смотри, что нам привезли!», - донеслось откуда-то из реальности, и я приоткрыла один глаз. Второе «Шуня» заставило меня встать с кровати и пойти на голос. Бурча о сквозняках и путаясь в подоле ночнушки, я недовольно прошуршала в коридор и тут же забыла о сне, едва увидев два весла и огромную, увесистую коробищу, которую втаскивал в нашу крохотную прихожую мой до невозможности довольный супруг.
«Господи, да это же байда… байдарка!», - взвизгнула я, запрыгав вокруг мужа и еще больше путаясь в своем ночном одеянии, - «Да ведь полночь уже, что так поздно доставили-то?»
М. смотрел на меня сияющими зелеными с рыжими крапушками глазами: «Да какая разница? Главное – привезли, давай открывать».
Неделю спустя мы уже толкались на Курском вокзале и ждали электричку до Усада, откуда и наметили наше путешествие по воде. Мои плечи нежно обнимал рюкзак на 85 литров, а на спине М. обосновалась наша новенькая Варзуга-2.
Ровно в 7:30 электричка начала движение, и, спустя пару часов, мы уже были в Усаде.
Спустив судно на воду, мы легко оттолкнулись от берега и заскользили по отражающимся в Клязьме облакам. Наша насыщенного василькового цвета байдарка и сама выглядела, как кусочек ясного неба. Удивительное ощущение, когда земля остается позади, и ты, неспешно покачиваясь на волнах, предстаешь перед раскинувшейся рекой, гостеприимно приглашающей посмотреть ее владения. Дыхание перехватывает, откуда-то вдруг всплывает робость и смущение, но быстрая вода весело подхватывает байдарку и несет вперед, остается только чуть подгребать веслами и рулить, чтобы куда не занесло игривым завихряющимся течением. Тут и там из-под воды выглядывают коряги, на некоторых из них видна уже пожелтевшая от долгого пребывания в воде трава, похожая на спутанные волосы, а в солнечных бликах, играющих в волнах, несложно углядеть блеск хитрых глаз, и вот откуда-то сбоку уже доносится переливчатый и журчащий русалочий смех.
Где-то вдалеке отсчитывает такт метроном-кукушка, раскатисто трещит какая-то лесная птица, а редкий лиственный лес, напоминающий земли эльфов, сменяется густым хвойником. В утренней свежести можно уловить полупрозрачные нотки соснового аромата, ревниво и уверенно перебиваемые мокрым и сильным запахом реки. Варзуга легко скользит по воде, уносимая течением, и Клязьма, будто подгоняя гостью, плещет волнами по гладким бортам.
«Смотри, я здесь! Да не там, вот же я!», - солнце играет с нами в прятки, то и дело выглядывая из-за разлапистых ветвей, исчезая в непроходимой чаще, а затем вдруг выныривая из самого глубокого омута и разлетаясь радужными брызгами по яркой и упругой байдарочной шкуре. Тем временем декорации снова меняются, и по обоим берегам мы видим крепкие фигуры дубов, из-за которых кокетливо выглядывают стройные березы. Их белый хоровод витиевато кружит вдоль берега, выбегает на небольшую полянку, где уже ждут такие же красавицы, и передает им танцевальную эстафету. Но эти плясуньи оказываются застенчивее и утанцовывают прочь от берега в самую чащу, лишь изредка мелькая за густыми зарослями своими белыми боками.
Склонившись к самой воде, ведьма-ива шепчет какой-то заговор на непонятном языке, изредка встряхивая длинными волосами и окуная их в реку. А прямо за ней спрятался дикий пляж, где мы и сделали первую остановку, чтобы перевести дыхание, осмотреться и перекусить. В меню – кофе и батончики из сухофруктов, а вокруг – горячий от солнца песок, цветущие дикие травы, снующие туда-сюда огромные блестящие жуки, греющиеся на мелководье стайки мальков и ощущение, что во всем мире мы стались совсем одни. Стоило только подумать об этом, как откуда-то донеслись веселые голоса, и из-за ивы показались две лодки, в каждой из которых сидело по три человека.
«Здравствуйте!», - громко приветствовали нас улыбчивые туристы, размахивая руками, и мы, слегка смутившись, ответили тем же. Водники, как и вообще все любители походов – народ веселый и дружный, всегда готовый прийти на помощь. Вот и эта компания поинтересовалась, все ли у нас в порядке и, получив утвердительный ответ, пожелала удачи и отправилась дальше.
Посидев еще немного на горячем песке, мы погрузились в байдарку и двинулись в путь. Острый нос легко разрезал воду, а за кормой от нас оставался пенный след. Наслаждаясь тишиной и совсем расслабившись, я едва не выскочила за борт, когда перед самым моим носом неожиданно проскочило что-то невероятно быстрое и черное. А потом еще одно, и еще. Здесь река делала поворот, и слева на нас медленно надвигался сплошь продырявленный высокий песчаный берег. Ласточки! Полюбовавшись воздушными акробатами и сделав несколько снимков на память, мы поспешили в путь.
 Путешествие на байдарке – это то, что нужно почувствовать. Река, кажется, оживает и ведет себя, как играющий ребенок – то мягко толкает лодку, то начинает ее крутить вьюнами, то и вовсе гонит в прибрежные кусты и плещет волнами, в которых можно расслышать заливистый смех. А когда выкарабкиваешься из этих кустов, она, словно извиняясь, затихает, замирает и покорно несет тебя вперед. Но затишье обычно бывает недолгим, и ты снова оказываешься вовлечен в занятную водную игру. Вот так, гоняясь за течениями, мы добрались до Старых Омутищ, где настигли уже знакомых туристов. Ребята сушились и собирались идти на станцию, а мы, перекусив мороженым из местного райпо, отправились искать стоянку для ночлега.
Река петляла, и мы высматривали удобное место, чтобы вытащить байдарку, но двух-трехметровые берега казались неприступными, словно стены крепости. Стремительно темнело, похолодало и начала сказываться усталость. М. приметил удобную поляну, на которой даже был мангал и несколько бревен, но мысль, что туда надо поднять лодку, казалась безумной.
«Придется испачкаться», - М. подал мне руку, а я, ухватившись за нее, вышагнула в сумерки и по щиколотку провалилась в ил и глину. С трудом вытянув ноги, я покарабкалась наверх, а М. ухватил веревку, привязанную к Варзуге, и в несколько рывков поднял на берег байдарку вместе со всеми вещами. Не успели мы перевести дух, как из травы на нас выскочили полчища комаров. Палатку ставили, лихо отплясывая и отбиваясь от атакующих кровопийц, а между тем совсем стемнело.
Мы уже лежали в теплых спальниках и задремывали, когда раздались звуки выстрелов, и над рекой разнесся жуткий вопль. Голос был надрывный, со звенящими нотками, как у одержимых из фильмов ужасов. Я перепугалась и посильнее прижалась к М., но он только улыбнулся: «Тут же деревня рядом, фейерверки запускают и гуляют. Мало ли пьяных людей орать может?» Мы вышли из палатки и огляделись. Никого, конечно, не было, только рыба шумно плескалась в воде. Вопли скоро стихли, и залаяли собаки, а я еще некоторое время лежала без сна, прислушиваясь к ночным звукам. М. мирно сопел рядом, а где-то вдалеке ухала какая-то птица, пели лягушки, ворчали забившиеся под тент палатки комары, река что-то шептала, и изредка раздавался тихий плеск – то ли рыба играла, то ли волны налетали на торчащие из воды коряги.
В ярком утреннем свете мы смогли рассмотреть свою стоянку. Оказалось, что остановились мы под могучими дубами, а весь берег усыпан ландышами; здесь же цвели и шиповник, и лютики, и какие-то красивые неизвестные мне желтые цветы, а еще росли молодые пушистые сосенки. Страх от ночных событий прошел и теперь казался каким-то глупым. В самом деле, почему бы деревенским не гулять в выходной?
До Петушков гребли без остановок. Я, сидя впереди, радостно выкрикивала «Коряга!», если на горизонте появлялось какое-то препятствие, и мы, синхронно взмахивая веслами, обходили преграду. То и дело встречались рыбаки и любители пляжного отдыха, которые махали руками и кричали приветствия. Встретился даже один маленький французский бульдожка, который сначала нас облаял, а потом попытался поплыть следом, но был подхвачен заботливыми руками своей хозяйки. А когда впереди замаячили деревянные домики, стало немного грустно – наше путешествие закончилось.
Уже сидя в электричке, стучащей колесами в сторону Москвы, мы обсуждали прошедшие два дня и решали, куда поедем в следующий раз.