Отдых в Дагестане
Самое большое по расстоянию путешествие на своей машине ВАЗ-2101 "Жигули" мы, семья из пяти человек и собака, совершили летом 1980 года, когда в Москве стартовала летняя Олимпиада. В пятиместный, скромный по размерам, автомобиль кроме меня, водителя, и жены, уместились: сын Александр тринадцати лет, дочь Оксана одиннадцати лет, сын Тимофей четырёх лет и наш любимец, небольшой, но крепкий, кобелёк по имени Кузя. Поскольку на ночёвки в гостиницах и кемпингах рассчитывать не приходилось, то с собой пришлось взять, кроме двух канистр с бензином, набора запасных автомобильных частей, спальных принадлежностей и продуктов, ещё и палатку, бензиновый примус, раскладной стол, со стульями, и даже круглый таз для стирки белья. Таз был размещён на дополнительном багажнике над крышей автомобиля, делая его похожим на броневик времён Гражданской войны.
Для начала мы отправились на север, в город Ярославль, а после его осмотра, через города Кострома, Иваново, Нижний Новгород, Алатырь, Ульяновск, Сызрань, Волгоград, Элиста, Ставрополь, Пятигорск, Нальчик, Беслан, Грозный, Хасавьюрт, Махачкала, добрались до Дагестанского города Дербент, недалеко от которого находилась цель нашего путешествия - спортивно-оздоровительный лагерь Московского Института Электронной Техники. О существовании этого лагеря мне было известно от одного из своих московских знакомых, который заверил, что на его территории мы всегда найдем приют, если только передадим от него личный привет начальнику лагеря, из числа местных жителей.
В этом лагере, расположенном на берегу Каспийского моря, мы с женой решили подольше отдохнуть, половить рыбку и подлечить на горячем сухом песке мой, уже начавший меня мучить, радикулит. Ехали мы довольно долго, так как, несмотря на перегоны по восемьсот-девятьсот километров в день, останавливались для экскурсий по ознакомлению со всеми встречающимися нам по пути крупными городами и заинтересовавшими местами. Об этом нашем путешествии можно было бы, наверное, написать целую отдельную книгу, и поэтому я ограничусь только немногими из наиболее ярких эпизодов нашего путешествия!
Пожалуй, всё необычное началось с калмыцких степей. Когда мы, по пути в город Элисту, добрались до границы Волгоградской области и Калмыкии, то дорога, вдруг, просто пропала. Не то чтобы она стала плохой или непроезжей, как это происходило, обычно, на границах других областей, а она вдруг неожиданно исчезла, превратившись во множество автомобильных следов, веером разбегавшихся по степи и уходящих без всякой системы за линию горизонта. Над некоторыми из них висел шлейф пыли, что свидетельствовало о том, что кто-то по ним двигался. Мы тоже поехали по одному из таких следов. Спустя минут двадцать я был вынужден включить фары и около тридцати минут ехать в сплошной завесе мелкой пыли. Слава богу, что все следы сходились в одно место, от которого снова началась асфальтированная дорога.
Вокруг нас расстилалась ровная поверхность, покрытая редкой травой и изрытая норками сурков. Раскаленный ветер дул ровно и без порывов, как в гигантской аэродинамической трубе. Он гнал через дорогу бесконечное количество шаров высохшего растения "перекати-поле" и был такой силы, что превращал в мелкие брызги струю бензина, льющуюся из канистры в воронку, вставленную в горловину бензобака, мешая заправить автомобиль!
В одном месте, недалеко от дороги мы увидели озеро и кинулись к его манящей водной глади, пробиваясь через густую изумрудную траву, окружавшую его. Однако нам быстро пришлось отказаться от своей затеи, так как трава и даже вода кишели полчищами змей, которые громким шипением выражали нам свое неудовольствие. Хорошо хоть не успели никого из нас ужалить!
А в какие багровые, фантастические тона окрашивалось небо во время восхода и заката солнца! Сразу же в голове возникали ассоциации с восточными пейзажами Святослава Николаевича Рериха. Кроме Калмыкии, мы такого буйства багровых красок больше не видели нигде.
Дороги Кавказа! Это, конечно, живописные старики, восседающие в сапогах и папахах под тенью огромных деревьев в горных аулах; лохматые низкорослые коровы, упрямо не реагирующие на сигнал автомобиля; клочья не то туч, не то тумана, висящие на вершинах скал; мрачные кручи гор в районе Эльхотских ворот, по краю которых паутинкой вилась дорога с частоколом памятников погибшим здесь шоферам; каменные башни и сакли, с воротами-дверьми, в которые мог въехать всадник, не слезая с коня; предупреждающие надписи на русском языке, установленные на обочине шоссе: “Не останавливаться!”
Инструктаж на одном из стационарных постов ГАИ, в котором мне не рекомендовали ночевать в пути, а также не выяснять отношений с местными жителями, если вдруг в каком-нибудь ауле разобьют стекло автомобиля камнем. В горах Чечено-Ингушетии и тогда было не всё спокойно. Такое было впечатление, что мы попали совсем в другую страну!
Однако проехать за один световой день Чечню нам не удалось, и мы были вынуждены остановиться ночевать возле реки Аргун, за городом Грозный. Свернув с основной дороги, мы проехали вверх по течению реки и, спрятав среди кустов машину и палатку, развели небольшой костер на берегу и сели ужинать. В сумерки к нашей стоянке подъехало несколько автомобилей "Волга" с чеченцами, причем некоторые из них были одеты в свои национальные костюмы. Одна группа приехавших людей занялась разведением костра и приготовлением пищи, а несколько чеченцев подошли к нам, вежливо поздоровались и присели поговорить со мной.
После полученных в ГАИ инструкций мне было, конечно, не по себе, но я старался не подавать вида и довольно спокойно рассказал о себе, о детях, о цели своей поездки и ответил на их вопросы. Они, в свою очередь, сообщили, что приехали отметить какой-то свой праздник, ночевать не будут, поэтому мы можем спокойно ложиться спать, и ушли. Потом чеченцы выпили приличное количество водки, пошумели на своем языке, сидя на расстеленных по земле скатертях, а после этого встали вокруг костра цепью и начали танцевать, хлопая в ладоши, наклоняясь в разные стороны и совершая круговые движения. Ночь, шум бурлящей реки, освещенные неровным пламенем костра люди, выполняющие боевой танец, сопровождая его гортанными криками, эхом отдающимися в горах. Зрелище, конечно, завораживающее, но таящее в себе какую-то внутреннюю угрозу! Однако всё обошлось, и где-то часа в два ночи они сели в свои машины и уехали.
А утром женщины, одетые с ног до головы в черное, по-видимому, из ближайшего аула, делая вид, что не замечают нас, тихо собрали водочные бутылки и исчезли. Мы сели в машину и мирно двинулись дальше, держа курс на Махачкалу. Однако в саму Махачкалу мы заезжать не стали и проследовали до города Избербаш, после которого дорога шла вдоль берега Каспийского моря. К вечеру, не добравшись до Дербента километров пятнадцать, мы свернули с основного шассе на второстепенную дорогу, ведущую к посёлку имени Мичурина, миновав который остановились у ворот, перекрытых шлагбаумом. Над воротами красовалась надпись - "Спортивно оздоровительный лагерь Золотые пески". На обочине у ворот стояла вереница легковых автомобилей, а за воротами виднелось несколько каменных строений, колодец, палаточный городок, синело море, и… никакого народа. Оставив жену с детьми в машине, я отправился искать людей, чтобы узнать у них, где же находится так нужный мне начальник лагеря?
Двери в строениях оказались заперты, палатки располагались немного в стороне от дорожки и выглядели безлюдными, и я отправился к берегу моря, надеясь, что все обитатели просто ушли купаться на пляж. Прежде чем попасть на пляж, мне пришлось пересечь невысокую песчаную гряду, поросшую довольно густым и высоким кустарником и тянувшуюся вдоль моря. За ней раскинулся огромный, покрытый мелким золотистым песком, участок берега, который слева ровной полосой тянулся почти до горизонта, а справа ограничивался поросшим высокой травой небольшим заливом, образованным устьем небольшой речки. Рядом с тропой в нескольких метрах от кромки прибоя стояли грубо сколоченные столы, уставленные различными закусками, зеленью и бутылками. Возле столов стояла небольшая группа мужчин, и только вдалеке можно было различить несколько тел отдыхающих, лежавших на песке. Море было пустынным, и прибой лениво накатывался на плоский берег, издавая чуть слышные шипящие звуки.
Мужчины, явно местные дагестанцы, тихо о чём-то беседовали, расположившись нестройным рядком с одной стороны стола, лицом к морю. Было видно, что моё неожиданное появление нисколько их не удивило, и они продолжали свой разговор, периодически прикладываясь к спиртному и закусывая. Воспользовавшись этим, я спокойно, не обращая внимания на их присутствие, подошёл к морю, присел и опустил в его теплые, ласковые, но немного мутные волны свои руки, раздумывая, что же мне делать дальше. "Здравствуйте", - раздался за моей спиной голос с кавказским акцентом. Я встал, обернулся, обнаружил рядом с собой довольно молодого человека с небольшой, аккуратно постриженной бородкой и спокойно поздоровался. "Вы не могли бы сделать шесть шагов назад?", - вежливо попросил он. Я был слегка озадачен его просьбой, понимая, что меня таким необычным способом приглашают подойти к столам, которые находились прямо за моей спиной.
Оказавшись у стола, я вежливо поздоровался. "Кто вы и как оказались в лагере?", - спросил один из них, явно самый уважаемый человек в этой компании, поскольку он имел солидный вид и остальные сразу же прекратили свои разговоры, как только он начал говорить. Я рассказал о себе, своей семье, дороге, сообщил, что приехал в Дагестан отдохнуть, подлечить спину, и что у меня возникла проблема с местом, где остановиться, так как не могу найти начальника лагеря, к которому у меня есть рекомендательное письмо от его друга. "Магомет уехал на три дня в гости к родственникам в Махачкалу, - сообщил дагестанец, - но пусть тебя это не волнует. Ты приехал в Дагестан, а значит наш гость, и мы должны позаботиться, что бы тебе было хорошо. А пока выпей с нами и покушай тем, что на столе тебе понравится". Я поблагодарил за гостеприимство, однако выпить отказался. "Я за рулём, в машине семья, и они меня ждут", - объяснил я. "А что, ты разве не видел машины у ворот? Мы тут все за рулём! Ты же дальше уже не поедешь, правильно? А с местом в лагере мы тебе всё устроим. Так что, выпей немного за наше здоровье и располагайся. Кудрат всё организует", - заявил мой гостеприимный собеседник и налил в свой стакан водки. "У меня в машине трое детей, и садиться за руль выпившим не в моих правилах, поэтому за угощение и приём большое спасибо, а водку я, всё-таки, пить не буду. Да и вам, мусульманам, по Корану вроде бы пить запрещено?" - при этих словах я отломил небольшой кусок лепёшки, положил на него ломтик помидора и отправил всё это в рот. "Так Коран не разрешает пить вино, а про водку там ничего не сказано, и если ты не хочешь водки - твоё дело", - улыбнулся мой оппонент. Я ещё раз поблагодарил компанию за тёплый приём, пожелал всем здоровья и удачи, и в сопровождении Кудрата (им оказался полный, небольшого роста человек, средних лет с бородой, усами и чёрными весёлыми глазами) отправился к своей машине.
Спустя минут двадцать шлагбаум открылся и мы въехали на территорию лагеря. Вместе с Кудратом мы подобрали удобное место для нашей стоянки на небольшой полянке среди прибрежного кустарника. Она располагалась недалеко от дорожки на пляж, позволяла разместить машину, разбить палатку, поставить около неё складной походный стол и несколько разборных металлических стульев. А ещё спустя пару часов, после купания в море и ужина, мы легли спать, наслаждаясь тишиной и чистым воздухом!
Утром, как только мы проснулись, я с детьми сразу же отправился на море, а жена занялась приготовлением завтрака. Море! Его безбрежная смыкающаяся на горизонте с небом, сверкающая бликами солнца, синеватая вдали и с зеленоватым оттенком ближе к берегу равнина предстала перед нашими глазами, как только мы пересекли заросли кустарника и вышли на песчаный пляж. Несмотря на утро песок был уже тёплым и было приятно ступать по нему босыми ногами. Волны мягко накатывались на пологий берег, словно приглашая нас окунуться в прозрачную морскую стихию, пока она ласкова и спокойна! Что мы, конечно, с большим удовольствием и сделали.
Днём обычно начинал дуть ветер, поднимая короткие, небольшие, но довольно крутые волны, море становилось мутноватым, особенно если сравнивать с прозрачной черноморской водой. Мелкий золотистый ракушечный песок сверкал под лучами солнца, как гигантское зеркало и раскалялся до температуры, при которой стоять или идти по нему было тяжело - очень уж припекало ступни ног. А вот прогревать свой радикулит лёжа на песке было просто замечательно, а главное полезно. Я не упускал любой возможности хоть минут двадцать полежать на нём днём, в самую жару, и не зря: после трёхнедельных песчаных "процедур" радикулитные боли не тревожили меня несколько лет.
Заходить в теплую морскую воду было приятно и спокойно, так как дно было ровное песчаное и плавно уходило в глубину, позволяя без опаски плавать и барахтаться детям в прибрежных волнах, что не могло не радовать нас, взрослых. Интересно отметить, что на расстоянии от восьмидесяти до ста метров, за глубинами больше трёх метров, параллельно линии прибоя тянулась отмель в виде песчаного вала, на некоторых участках которого мне можно было даже стоять на дне (мой рост 182 сантиметра), погрузившись по плечи в воду. По тихим безветренным вечерам на этой отмели плескались крупные рыбы (как нам сказали местные жители, осетры), рассекая верхними плавниками спокойную воду и оставляя на ней круги от мощных ударов хвостом. Конечно быть на
Каспийском море и не попытаться рыбачить было бы непозволительной глупостью и поэтому с собой в поездку мы взяли несколько удочек. И надо сказать, нисколько об этом не пожалели! Рыбу ловила вся наша семья. Нужно только было вечерком пройти около ста метров до устья местной речушки, закинуть удочки в залив и успевать снимать рыбу с крючка. Ловились синцы, окуни, чехонь, вобла, сазан, тарань, плотва и даже селёдка! Было, что пожарить, из чего сварить уху и, конечно, немного насушить. Для этого возле палатки, на солнцепёке, была специально натянута верёвка, к которой подвешивали завёрнутые в марлю очищенные от внутренностей и присоленные тушки воблы и тарани. Спустя несколько дней мы могли уже лакомиться деликатесом собственного производства! Мы не ставили цели заготовить рыбу впрок, а просто хотели получить от рыбалки удовольствие. И мы его получили в полном объёме!
Прошло три дня и в лагере появился его начальник - Магомед. Выждав ещё день, вечером я, прихватив на всякий случай бутылку водки "Столичная", купленную ещё в Москве, отправился к нему в гости. Его добротный выложенный камнем дом, с обширным двором и хозяйственными постройками, стоял недалеко от главных ворот лагеря за его пределами. Дверь открыл среднего роста и довольно плотного телосложения человек, с гладко выбритым широким лицом, смуглой кожей, тёмными волосами, длинным носом и слегка выступающим подбородком. Значок в виде ромба на пиджаке свидетельствовал о наличии у него высшего образования. Я передал привет от нашего общего знакомого из Зеленограда, и Магомед пригласил меня в гости. Он что-то произнёс на своём родном языке вглубь дома и провёл меня в комнату, три окна которой выходили на улицу. Мы сели за стол, и я вручил Магомеду бутылку водки, а он в ответ поставил на стол бутылку сухого красного вина. Спустя несколько минут в комнате появилась стройная женщина, одетая во всё чёрное, с полузакрытым лицом, и принялась накрывать на стол. "Жена", - коротко представил её Магомед, продолжая нашу беседу. Я поздоровался первым, женщина остановилась, произнесла по-русски: "Здравствуйте", и продолжила в молчании ставить на стол тарелки с различными закусками.
После того, как стол был полностью заставлен зеленью, овощами, кусками мяса и продуктами, для меня незнакомыми, она исчезла. Магомед налил себе водки, произнёс тост за здравие меня и моего знакомого, и мы принялись закусывать. Прежде чем произнести ответный тост, я поинтересовался у гостеприимного хозяина: "А почему жена не сидит за столом с нами?" - "Не положено", - ответил он спокойно. Женщина несколько раз молча подходила к столу, убирая освободившуюся посуду и принося новые закуски, и уходила. "Ничего себе патриархат, - подумал я, - бедные женщины, а ведь у мужа высшее образование и учёба в Москве. Удивительно!". Мы нашли общую тему для разговора и с удовольствием вели беседу. Неожиданно в комнату вошла жена Магомеда и что-то сказала на их языке. Магомед и ухом не повёл. Спустя несколько минут всё повторилось. "Надо же, как он пренебрежительно относится к своей жене, - решил я. - Неужели женщины в Дагестане так бесправны?". Жена вошла в комнату в третий раз и громко, с раздражением в голосе снова произнесла всё ту же знакомую мне фразу и быстро вышла. Магомеда, как ветром сдуло. Он вскочил и бегом куда-то убежал. Спустя минут пятнадцать запыхавшийся Магомед вернулся к столу и, заметив мой вопросительный взгляд, кратко сообщил: "Я плохо закрыл задние ворота и овцы убежали. Овцы это моё дело. Вот и пришлось их снова загнать". "Да, всё-таки не так всё просто в семейных отношениях у дагестанцев", - обобщил я свои наблюдения. Мы ещё полчасика посидели и разошлись.
Мы с ним встречались несколько раз, и однажды Магомед попросил отвезти его по делам на машине в посёлок Дагестанские Огни, до которого было несколько километров. Утром следующего дня я заехал за ним, и спустя минут двадцать мой автомобиль был уже в центре посёлка. - "Остановись и подожди меня здесь" - попросил Магомед. - "А тут же знак: остановка запрещена?". - "Тебя этот знак не касается, встань и жди". - "Здесь что, ГАИ нет?". - "Как нет! Вон напротив здание инспекции, ну и что? ". - "Как это что? У меня права не лишние". - "Слушай, у тебя московские номера - раз стоишь под знаком, то значит, тебе это положено. Ни один гаишник к тебе не подойдёт, так что жди меня и не волнуйся". "Да, своеобразная логика", - подумал я, останавливаясь. Магомед вышел из машины и отправился по своим делам.
Моей выдержки хватило на пять минут. Убедившись, что напротив действительно находится здание с вывеской "Государственная автоинспекция", я задом сдал автомобиль за пределы действия знака и остановился, дожидаясь Магомеда. Он появился минут через тридцать, выразил недоумение по поводу моего поступки и, как мне показалось, даже этим был слегка расстроен. Мы немного проехались по посёлку и вернулись в лагерь.
К концу срока моего отпуска Магомед предложил съездить на Дербентский коньячный завод, на котором работал один из его родственников, чтобы купить лучшую продукцию завода в качестве подарка для меня и нашего общего знакомого по Москве. Конечно я согласился! Однако в тот день, когда мы должны были поехать, с раннего утра разразился страшный ливень и грунтовая дорога из лагеря мгновенно стала непроезжей для легковых автомобилей. Надо же, такое приятное мероприятие и сорвалось, так как на следующий день Магомед с семьёй должен был уехать на неделю к родственнику, сын которого женился, и на свадьбу были приглашены все родственники.
Туча за ночь, излив всю воду, ушла и солнце снова засияло на небе. Поскольку автомашина к дому Магомеда подъехать не могла, то до шоссе вся его семья должна была добираться пешком. Поэтому я с утра отправился к дому Магомеда, чтобы помочь ему, если понадобится, донести вещи до дороги с асфальтовым покрытием. Грязь перед домом заставила меня присесть на груду камней, лежавших у дороги, метрах в двадцати от него, и ждать. Прошло минут десять, и семья Магомеда появилась на раскисшей грязной дороге.
Впереди гордо выступал Магомед, одетый в красивый европейский костюм, на его голове была обширная, с большим козырьком фуражка, начищенные до блеска сапоги уверенно месили грязь. Он ничего не нёс. За ним шёл сын, на шее которого висел фотоаппарат. Следующей в этой цепочке людей была жена, на которой было одето длинное платье, а на голове она несла огромный тюк. Две девочки двенадцати и десяти лет, с большими сумками в руках, замыкали это шествие.
"Надо же, вроде бы Магомед культурный образованный человек, а ведёт себя по отношению к жене и дочерям совсем не по нашим правилам приличия", - удивился я, быстро уходя в сторону от дороги, чтобы не ставить себя и Магомеда в неудобное положение. Неожиданно в моей голове всплыли слова одного из дагестанцев, с которым я познакомился в лагере: "Вы, русские, странные для меня люди?! Приходите на наш рынок и никогда не торгуетесь - узнали цену и либо сразу купите товар, либо быстро уходите; поторгуйся они со мной, и я мог бы цену сбросить в два раза, особенно, если покупатель понравился. Заходите ко мне в гости в любое время, даже ночью - я накрою стол, поставлю вино и буду рад вас угостить. А к русским придёшь незваным гостем, так ещё и с лестницы спустить могут. Понравилась тебе моя вещь - я тебе её подарю, так как желание или просьба гостя для нас закон, а от вас, русских, этого не дождёшься. Всё-таки разные мы с вами люди". "Действительно разные, - согласился я тогда, - но всё равно мы все люди, хотя и воспитаны по-разному. Главное, чтобы мы все хотели понимать друг друга, относились с уважением к обычаям и старались найти общий язык. Тогда всё будет нормально!" В общем-то, правильно сказал.
В связи с этим я расскажу случай, который подтверждает высказанную выше мысль.
В своё путешествие мы взяли с собой и нашу собаку Кузю. Кузя был небольшим, сантиметров тридцать-тридцать пять в холке, кобельком, с чуть кривоватыми передними лапами, стоячими аккуратными ушами, гладкой короткой шерстью с тёмным окрасом, с довольно мощными, с крепкими зубами, челюстями, Он отличался необыкновенной храбростью. Характер его был спокойный, не агрессивный, но постоять за себя и хозяев он умел. К какой породе он относился, мы не знали, скорее всего, к метисам, но все мы его очень любили за ум, чистоплотность, преданность и отвагу. В первый же день, как появились в лагере, мы все вместе пошли осматривать территорию. Кузя, обнаружив стаю местных дворняг, расположившихся в кустарнике недалеко от моря, разогнал псов, которые были крупней его, и больше не позволял им появляться на территории лагеря, считая её своей. Неожиданно даже для меня его храбрость и бойцовые качества оказались такими, что он быстро навёл порядок среди местных собак, которые стали его бояться и уважать. Это, по-видимому, произвело сильное впечатление на многих дагестанцев, которые жили в посёлке и были владельцами местных собак.
Как-то вечером на нашу стоянку явилась делегация старейших жителей посёлка из трёх человек. Они вежливо поздоровались со всеми, после чего выразили желание переговорить со мной отдельно, как хозяином Кузи. Я усадил их на наши табуретки, предложил чаю, от которого они вежливо отказались, и мы перешли к делу. "Мы видели, как ваша храбрая овчарка разогнала всех наших собак, хотя они и больше неё. Она у тебя джигит, не ровня нашим псам. Мы решили, что нужно улучшить породу наших собак, поэтому мы пришли с просьбой от наших жителей продать нам вашу собаку. Он же у вас кобель хороших кровей", - произнёс с акцентом самый старший дагестанец. Я ожидал чего угодно, но только не этой просьбы, и поэтому даже растерялся. "Наша собака не овчарка и не продаётся", - ответил я после некоторого молчания. - "У неё уши стоят, она храбрец – значит, овчарка. Мы за неё тебе хорошо заплатим, только назови цену". - "Но я её не продам ни за какие деньги!". - "Тогда у тебя её просто украдут, вот и всё".
Я видел, что старики готовы встать и уйти. "Ничего себе проблема на ровном месте, - мелькнуло у меня в голове. - Надо срочно найти для них нужные и понятные слова, чтобы их не обидеть отказом".
- "Послушайте, - обратился я к старейшинам. - у вас есть понятие друг?" - "Да, дружбу и друзей у нас в Дагестане очень ценят!" - "Разве может кто-нибудь из Вас продать друга за деньги?".
Аксакалы переглянулись, и старший ответил: "Конечно, нет". - "А вы мне предлагаете продать моего четвероногого друга? Он ведь для меня не только собака, но и настоящий друг, а у нас, у русских, как и у вас, дагестанцев, друзей не продают и не предают. Поэтому Кузя должен остаться со мной", - твёрдым голосом заявил я.
Было видно, что седобородые переговорщики не ожидали такого объяснения моего отказа в их просьбе. Минуты на две воцарилась тишина, и был слышен только мягкий шелест прибоя, лизавшего пологий песчаный берег.
- "Хорошо, живите спокойно, твою собаку здесь никто не тронет", - объявил глава делегации, вставая.
Мы вежливо попрощались, и старики неторопливой походкой пустились в обратный путь. В общем, правильно найденные слова позволили без обид и осложнений решить возникшую проблему, сохранить для нас Кузю и не обидеть отказом дагестанцев.
Быть недалеко от Дербента, возраст которого сравним с тысячелетним Римом, и не посетить города было бы непростительным упущением. Когда я рассказал Магомеду о своём желании увидеть самый древний (на тот момент) в нашей стране город, то он, выслушав с явным удовольствием мои эпитеты по поводу Дербента, предложил: "Мой родственник хорошо знает историю города и будет рад быть твоим гидом. Я скажу тебе, где он будет ждать твой автомобиль, и вы с ним встретитесь".
- "А сколько будет стоить экскурсия?". - "Не обижай меня! Ты же гость всего Дагестана, а значит и Дербента, а с гостей деньги не берут. Мы уважаем гостей".
Конечно, я тоже не собирался обижать гостеприимных хозяев этой земли и согласился с его предложением.
Спустя несколько дней мы всей нашей большой семьёй отравились на экскурсию в город Дербент. Возле рынка, называемого местными жителями "Верхним базаром", нас ждал родственник Магомеда. Это был молодой человек, среднего роста, с коротко постриженными волосами, гладко выбритым интеллигентным лицом, одетый в тёмный костюм с галстуком, в белой рубашке и чёрных лакированных туфлях. "Гамид, - вежливо представился он, пожимая двумя руками мою руку, - я буду вашим гидом по Дербенту". Улыбнувшись друг другу, мы сели в машину. Жена, трое детей и Кузя расположились на заднем сидении, а Гамид занял пассажирское кресло рядом со мной. Для начала мы немного проехались по центральным улицам города, но те явно не произвели на нас впечатления из-за своего заштатного вида, зато позволили нашему гиду дать нам небольшую историческую справку о Дербенте.
Место, на котором он возник с древних времён, являлось природным проходом, удобным для проникновения воинственных кочевников-скотоводов из степной зоны в земледельческие районы Персии и Ближнего Востока. Здесь полоска ровной суши шириной в несколько километров проходит вдоль Каспийского моря с одной стороны и высокими отрогами гор Кавказа с другой. Это место с глубокой древности называли Каспийскими или Албанскими воротами и через них проходили торговые караваны, везущие товары восточных стран, в частности, китайский шёлк и индийские самоцветы, в Европу, а пушнину, воск, льняные ткани - в Азию. Естественно, что этот участок суши был самым удобным путём для конницы, которая была главной военной силой у кочевых народов.
Неудивительно поэтому, что в пятом веке Дербент был превращён в первоклассную персидскую крепость, преграждавшую путь ордам кочевников вглубь Ирана и охранявшую "шёлковый путь". На самом близком к морю горном отроге гор была возведена цитадель, от которой две почти параллельные стены, длиной более трёх километров каждая, шли к морю, и даже заходили на мелководье, защищая городскую гавань. Третья стена уходила от угла цитадели вглубь Кавказского хребта на сорок километров, перекрывая горные проходы. Толщина городских стен была около четырёх метров, высота более десяти метров, и через каждые 50-60 метров стояли прямоугольные или полукруглые башни.
Расстояние между стенами было около 400 метров, и городские строения располагались между ними. Сначала город занимал пространство у подножия цитадели, а затем начал расти в сторону морского берега.
Наш гид пояснил, что в настоящее время большинство стен и башен разрушены и исчезли, особенно с южной стороны, но, тем не менее, даже остатки стен свидетельствуют о грандиозности сооружения и таланте древних инженеров, построивших эту крепость. В полуразрушенном состоянии находится также и цитадель Нарын-кала, хотя её сохранность , конечно, больше, и там есть на что поглядеть. Мы немного проехали вдоль северной стены по улице Мамедбекова, потом остановились, чтобы её осмотреть. Гамид обратил внимание на камни, из которых та сложена: "Вы видите перед собой Сасанидский вариант кладки, состоящей из однотипных, хорошо подогнанных, однако, иногда разных по размеру, прямоугольных тяжёлых каменных блоков, уложенных всухую, без всякого раствора. Такая кладка использовалась в древней Персии при строительстве крепостей и других важных сооружений. Для прочности стен персы чередовали вырубленные из камня блоки, укладывая их попеременно то большим размером вдоль стены, то поперёк. Как правило, каменные блоки имели 60-70 сантиметров в ширину, 30-35 в толщину и 100-120 в длину. Высота крепостных стен Дербента местами достигала восемнадцати, а толщина - четырёх метров. Пространство между блочной кладкой забутовывали необработанными камнями и заливали известковым раствором. Эти стены стоят почти две тысячи лет, и ничего. Умели люди строить!".
Мы, конечно, согласились, что нашим современным строителям и архитекторам есть чему поучиться у древних цивилизаций Востока и Запада. Проехав ещё немного, я свернул в узкие улочки древнего Дербента, по которым проходила дорога к цитадели.
Надо отметить, что с соблюдением правил дорожного движения на улицах города было очень плохо, а точнее, их просто никто из жителей не соблюдал. Редкие светофоры работали сами по себе, а машины ехали, как им хотелось, не обращая внимания на световые сигналы. Люди переходили улицы там, где кто хотел, не обращая внимания на движущийся транспорт. Перекрёстки улиц автомобили пересекали с громко включённым клаксоном по принципу: у кого нервы крепче, или кто подъехал раньше, тот и проезжает первым. Одним словом, джигиты за рулём! Хорошо хоть, что в то время автомобилей всё-таки было немного, а то бы весь город стоял в пробках.
Автомобилей на нашем пути не было, но зато из боковой улочки неожиданно появился восседавший на маленьком ослике старик, который неторопливо выехал на середину улицы и спокойно двинулся впереди моей машины, не обращая на неё никакого внимания. Я посигналил, думая, что он прижмётся к обочине и пропустит автомобиль. Старик и ухом не повёл, и копыта его ослика всё также ровно цокали по дороге. "Не волнуйте, пожалуйста, старика - попросил Гамид, - пусть он себе едет, - и продолжил. - Сейчас мы находимся на улице, где раньше жили ткачи знаменитых Дербентских ковров ручной работы, а для того, чтобы придать им благородный серебристый оттенок, их стелили на дорогу прямо под ноги прохожим. Вся улица тогда была устлана коврами, и только спустя довольно долгое время их убирали, после чего отправляли на продажу. Представляете, как красиво выглядела эта улица!".
Наконец, старик свернул в один из переулков, освобождая нам дорогу. Дорога всё время шла в гору, строения старого города остались позади, и начался серпантин к главным воротам цитадели.
Справа от дороги мы увидели большое мусульманское кладбище с каменными памятниками-столбами, стоявшими в самых разных положениях относительно земли. Поскольку такую же картину можно было видеть и на других дагестанских кладбищах, то я поинтересовался у нашего гида: "Послушай, Гамид, почему никто не поправляет памятники на ваших могилах, и выглядят они поэтому как-то неухожено?". - "Коран запрещает наступать ногами на могилы и не рекомендует ухаживать за ними. Поэтому могилы после захоронения не трогают и не поправляют. Памятники у нас изготавливаются из гранита и мрамора, указывая на камне только имя умершего, вот и они стоят, пока не упадут. Дербентское кладбище очень древнее, так что… сам понимаешь" - "А что означает копьё, на некоторых могилах, а иногда ещё и с зелёным флагом?" - "Копьё означает, что погребённый погиб насильственной смертью, а если на нём зелёный флаг, то его родственники поклялись за него отомстить. Отомстят - копьё с флагом уберут, останется только памятник ".
Тем временем наш автомобиль поднялся по серпантину к главным воротам цитадели, и я, выбрав ровную, но крутую, дорогу к площадке возле стены, стал по ней подниматься. К сожалению, я, видимо, не учёл массы находившихся в автомобиле людей, так как двигатель неожиданно заглох, и мы стали катиться под уклон по направлению к краю не огороженной дороге, за которой был очень крутой горный склон. Мои несколько попыток остановиться с помощью ножного тормоза, чтобы запустить двигатель, успеха не имели. Машина продолжала своё опасное движение к обрыву. Тогда я начал изо всех сил тянуть рукоятку ручного тормоза, и, наконец, машина замерла в паре метров от опасного края. И только когда двигатель заработал, я перевёл дух и даже нашёл силы пошутить: "Ну вот, а вы боялись!". Дети, похоже, мою оплошность не заметили; жена опасность ситуации явно поняла - лицо её сильно побледнело, но она не сказала мне ни слова, а Гамид, как ни в чём ни бывало, не дрогнувшим голосом спокойно продолжал свой рассказ о Дербентской цитадели. Джигит!
Я подъехал ближе к воротам, выбрал место поровней и припарковал свою машину рядом с ещё двумя легковыми автомобилями. Мы вышли из своего "Жигулёнка" и, ведомые Гамидом, вошли в цитадель Нарын-кала, а вернее в то, что от неё осталось. Справа от нас были видны развалины ханского дворца, над воротами высилось здание ханской канцелярии, во внутреннем дворе виднелись остатки сооружений, призванных обеспечивать нормальную жизнь её защитников, даже в условиях осады. Это: подземные цистерны для воды, баня, зиндан (тюрьма), склады и другие хозяйственные постройки, следы некоторых из которых потерялись во времени и не сохранились.
Как нам рассказал Гамид, город Дербент неоднократно менял своих властителей, переходя под контроль различных народов и государств, стремящихся контролировать стратегический путь, связывающий восточные цивилизации с западными, не говоря уж о кочевниках, которые пытались его захватить, чтобы прорваться в глубь Персии с целью ограбить поселения земледельцев. А вот захватить цитадель военной силой и пройти сквозь "Дербентский замок" удавалось редко и, как правило, хитростью.
Так, арабы в 734 году сумели лишить цитадель питьевой воды и заставили сдаться её защитников. Вода подавалась в несколько цистерн цитадели из горных источников на склонах Джалганского хребта самотёком по скрытно проложенному водоводу. Несмотря на все усилия, арабы долго не могли захватить крепость. Однако среди жителей нашёлся предатель, который не только рассказал о системе подачи воды в цитадель, но и указал место прохождения под землёй водовода. Арабские воины вскрыли водовод и слили в него кровь целого стада баранов. Кровь попала в цистерны, вода стала непригодной для питья, и крепость через некоторое время сдалась.
"Слушай, Гамид, в древнем Риме для подачи воды в город самотёком строились огромные наклонные акведуки, которые открыто пересекали ущелья и долины, соединяя напрямую источники воды с городскими фонтанами. А как же был устроен водовод к цитадели Дербента, если та стоит на вершине горы и от основного хребта отделена долиной? Он же обязан был пересекать скрытно под землёй дно долины, а затем вода по нему должна была подняться в гору к цистернам? Для этого нужно, по крайней мере, иметь на конечном участке приличное давление и герметичный водовод. Получается, что его строители, в отличие от римлян, сумели на практике использовать закон "сообщающихся сосудов", решая очень непростую техническую задачу?", - спросил я с удивлением. "Я не знаю, что знали мои предки, чего не знали, но вода в крепость подавалось", - с апломбом откликнулся Гамид.
Тем временем к нам пододвинулась стайка посетителей цитадели, и остановилась рядом, явно прислушиваясь к нашей беседе. Двое из них были славянской наружности, а группа численностью человек пять - монгольской. Последние, несмотря на жару, были одеты в тёмные костюмы и белые рубашки с галстуками. По-видимому, это были члены какой-нибудь официальной делегации, приехавшие в Дербент на экскурсию. Один из них хорошо говорил по-русски и переводил всем остальным пояснения нашего гида и мой разговор с ним.
Не обращая на них внимания, Гамид продолжил свой рассказ:
- "В 1222 году монголы, опустошив Грузию и Армению, подошли к Дербенту с юга, чтобы вдоль равнинного берега Каспийского моря пробиться на север в родные степи. Однако все попытки взять штурмом Дербентскую крепость им не удались, и они обратились к правителю Дербента с просьбой прислать наиболее влиятельных мужей для заключения с ними взаимовыгодного мирного договора. Ширваншах (правитель Дербента) направил десять старейшин для переговоров с грозным противником. Монголы на глазах у старейшин убили одного из них, а затем каждому в отдельности предложили показать проход в горах, минуя Дербент, или умереть злой смертью. Такой человек нашёлся, и монголы, заваливая труднопроходимые места камнями, деревьями, грузом и трупами лошадей, прорвались через Кавказский хребет в степи". - "Ну конечно же, монголы не были паиньками, иначе бы не захватили полмира ", - пошутил я в заключение рассказа Гамида.
Наши слушатели-монголы, о чём-то быстро посовещались, и их русскоговорящий переводчик подошёл к Гамиду и неожиданно произнёс: "Мы приносим извинение за недостойное поведение наших предков и просим, если ваша группа и вы не возражаете, присоединиться к вам при осмотре крепости". Мы не возражали, поскольку никаких пояснений и указателей по цитадели или гидов не было, и посетители были предоставлены сами себе. Монгольская делегация нам не мешала, а Гамид был, по-моему, даже польщён их просьбой.
После вводной беседы наш гид подвёл нас к краю круглого, обложенного камнями провала в земле, через который было хорошо видно крестообразное огромное помещение. "Это главное подземное хранилище воды Дербентской цитадели, - сообщил Гамид. - Его вырубили в скале пленные армяне в виде креста, как символа христианской веры. Правда, некоторые считают, что это древняя церковь, ушедшая в культурное напластование земли, которую превратили в цистерну для воды, но я в это не верю, поскольку непонятно, откуда вдруг на вершине горы столько земли, да и не сориентирована она по сторонам света, как культовое христианское сооружение ". (Интересно отметить, что в настоящее время доказано, что это, всё-таки, христианская церковь, превращённая в пятом веке в подземное хранилище воды).
Осмотрев хранилище воды, мы прошли к ханской бане. Она представляла собой заглублённое в землю обширное сводчатое сооружение с несколькими куполами и отверстиями-окнами в крыше для освещения. Как рассказал Гамид, под полом находились печи, нагревавшие воду для мытья, пол и керамические трубы с горячим воздухом, которые проходили внутри стен, делая их тёплыми. В бане были ёмкости для горячей, тёплой и холодной воды, и она имела три вида помещений: раздевалки, теплое помещение для согревающего отдыха и моечное отделение. Своды бани сделаны так, что конденсат, который на них образуется из горячего пара, не давал капель, способных упасть вниз на человека, а спускался по поверхности до стены, по которой стекал на пол. Всё очень похоже на баню времён римского владычества - в ней можно не только помыться, отдохнуть, но и приятно провести время.
Следующим объектом нашего внимания оказалась тюрьма (по-восточному, зиндан), без которой не мог обходиться каждый уважающей себя правитель во всём мире. Тюрьма была вырублена в монолитном камне в форме пирамидальной бутылки глубиной одиннадцать метров и основанием двадцать пять квадратных метров. Через "горлышко" этого каменного подземного застенка, размерами чуть больше метра, людей опускали на верёвке, затем с помощью упряжки из шести быков вход закрывали тяжёлой каменной плитой. В плите было сделано круглое отверстие, через которое подавали узникам воду и пищу, а днём в подземелье проникал солнечный свет. В некоторых случаях узников тюрьмы не кормили, и тогда они умирали с голоду.
"Несмотря на простоту устройства тюрьмы, за всё длительное время её существования из неё никто не бежал, хотя она и не охранялась", - с какой-то внутренней гордостью за своих предков закончил свой рассказ Гамид.
"Действительно, просто и надёжно, хорошо хоть, что такие варварские способы казни ушли в прошлое, - подумал я. – Правда, люди, заслуживающие такое ужасное наказание, на земле всё-таки не перевелись, так как внутренний мир человека почти не изменился, а цивилизация коснулась, в основном, способа общения и социальных отношений".
Дальше мы отправились осматривать знаменитые западные ворота цитадели, а монгольская группа, поблагодарив Гамида за экскурсию, покинула нас, сославшись на ограничение по времени и желание успеть осмотреть остатки большого открытого водохранилища, развалины которого хорошо сохранились.
Западные ворота цитадели имели несколько названий: Горные ворота, Потайные ворота, Ворота беглецов, Ворота позора, что соответствовало их назначению в сложные для Дербента времена: либо - для доставки продукции из горных поселений, либо – для вылазок-атак, либо - для бегства правителей Дербента из цитадели. Со временем жители стали считать, что выходить через них мусульманину зазорно, и что его после этого ждут большие неприятности. Как нам рассказал Гамид, существует легенда, что когда в 1722 году император Пётр Первый, осматривая цитадель сдавшегося Дербента, услышал о неприятностях, ждущих человека, вышедшего из Западных ворот, то со словами: "Какое мне, русскому царю, дело до ваших басурманских законов и позоров", - вышел через них и снова вернулся в крепость. И ничего плохого с ним немедленно не произошло! После этого заклятье с ворот снялось, и ходить сквозь них стало безопасно и для мусульман.
Мы, конечно, тоже вышли из ворот и постояли на небольшой площадке возле них.
Площадка заканчивалась довольно крутым спуском к долине, отделяющей крепостной холм от горной гряды, уходящий на Запад. Удобной дороги для подъёма к Западным воротам не было - по-видимому, бежать, также как и доставлять помощь через них, можно было только пешком, на лошадях или вьючными животными. Полюбовавшись видом на горы, открывающимся от ворот, мы вернулись в крепость.
А спустя ещё час, я высадил Гамида около центрального рынка Дербента, поблагодарил его за интересную экскурсию и мы отправились к себе в лагерь "Золотые пески".
Мои старшие дети быстро подружились с дагестанскими ребятами из соседнего посёлка, играли с ними в футбол, купались, загорали и птичьей стайкой носились по кустам вдоль берега. Они даже вместе с ними принимали участие в рыбалке на осетров, к которой местные жители посторонних не подпускали на пушечный выстрел. Это позволило нам отведать шашлыков из мяса свежепойманных осетров!
Особым успехом у местных ребят пользовалась Оксана, со своими белыми роскошными волосами и мальчишеским характером. При ней, по-моему, всегда находился целый отряд оруженосцев, которые были готовы ей услужить и защитить от любых опасностей. Мне пришлось даже с ними серьёзно поговорить, так как я все-таки опасался этих детей гор. Они меня клятвенно заверили, а потом мне это всё подтвердили и местные аксакалы, что моим детям здесь ничего не угрожает, и нам можно жить, не опасаясь местного населения, так как все они считают нас уважаемыми людьми и своими гостями.
Даже когда у них в селе была свадьба, на которую из окрестных аулов приехало более двухсот “диких”, как говорили местные жители, горцев на прекрасных конях, в бурках и газырях, дагестанцы нам гарантировали безопасность и спокойствие, хотя отдыхающим всех национальностей было предложено оставаться в палатках и домиках и не выходить в этот день на улицу, опасаясь эксцессов. Мои дети вместе с местными мальчишками носились по берегу и окраине посёлка, наблюдая за всадниками. А Оксана, к восторгу своих поклонников, даже умудрилась прокатиться верхом на коне вдоль моря в сопровождении целого отряда джигитов. Когда я увидел их живописную конную кавалькаду во главе с дочерью, скачущую по кромке прибоя, то у меня чуть не сдали нервы, и я уже почти собрался пойти и забрать детей в палатку. Однако местные ребята и жители уговорили меня не портить праздник и оставить всё, как есть.
И действительно, все обошлось, и, спустя некоторое время, сначала пришёл Саша с друзьями (Тимофей был с нами), а затем в целости и сохранности с группой молодых всадников, громко выражающих свои восхищения в адрес моей дочери, к нашей палатке была доставлена и Оксана. Наконец мы с женой смогли расслабиться и спокойно вздохнуть. Хорошо всё, что хорошо кончается!
В Москву мы вернулись более короткой дорогой, через Ростов и Воронеж, очень довольные увиденным, а также и впечатляющим кавказским гостеприимством!
P.S. Как же легко непонимание людей и стран друг друга может превратиться в вражду и даже войну, со всеми её ужасными проявлениями!
25.04. 2018