1.
Холодный океан. Сколько ни возьми мыслей, все их можно растворить в нем без остатка.
Всегда любил его. Своенравный, он сам выбирает себе спутников – кто будет кормиться рыбой, кто – кататься на серфе в блестящих волнах. Кому-то достанется лишь соленое послевкусие на губах.
Развожу костер. Трудно: ветер тушит огонь, вырывая снопы искр из молодого пламени. Одна хорошая девушка рассказывала, что это марципанчики. Боится огонь ярко гореть, ругается и шипит, словно сам не знает, чего хочет.
Понимаю его беспокойство – он стремится разом согреть все побережье. Конечно, у него ничего не выйдет, в конце концов, он уже пытался. Но ведь, и одного человека согреть – уже немало! Только поди объясни ему это. Он хочет в воду – не знает, что опасно. Тянет руки вверх, машет горячими ладошками. Бегает, волнуется, иногда замирая и прислушиваясь к чему-то, втянув плечи…
Греюсь у костра. Когда-то я встречал рассветы не один… и темнота была тёплой, что чай; а сейчас – колючая, зябкая морось. Скалы в таком освещении жутковаты на вид. Все, что у меня есть – этот огонь. А что, если он вдруг сам не захочет гореть? Глупости, не бывает так, утешаю самого себя и подкладываю хвороста. Становится немного теплее. Нельзя спать. Нет, не засыпай! Твой костер могут потушить…
Может и так, может, он вовсе бесполезен? Если сам не горит, если нужно всякий раз кидать этот чертов хворост?! Кидаю вновь. Ветер усиливается. Рядом – черные язвы земли на местах, где я когда-то уже жег костры. Почему они все потухли? По-разному случалось. Иногда пламя обжигало меня – опаляло лицо, ладони, волосы. В панике и беспамятстве я тушил огонь, но его угольки до сих пор тлеют… Иной раз приходил человек и грелся у моего костра. Самое страшное, что после этого мне уже не было тепло. И я уходил, не в силах больше согреться любимой атмосферой уюта. Что же огонь? Ему, как всегда, нужен был еще хворост.
Небо с переливами розового и изумрудного. Такого я еще не видел. Вдали тяжелые облака почти сливаются воедино со всей этой водой. Кого я жду здесь каждый раз? Не знаю сам. Но чувствую чье-то присутствие. Ощущаю другое какое-то тепло. Яркое, солнечное… почти неразличимое. Не удается прикоснуться – обжигаю руки. Больно. Они и так все в шрамах, сколько еще можно ждать? Кидаю хворост.
2.
Теплая темнота. Совсем не страшно – будто чувствуешь на коленях плед, а за спиной – мягкость дивана. Но – ничего не видно вокруг. Даже перед самым лицом.
Тебе надо идти.
Кто-то зовет впереди, уверенный голос. Знаешь, что не подведет.
Но в темноте слишком много стоит разной мебели, стульев, тумбочек, раскиданных вещей, столько всего, обо что можно запнуться и упасть.
Не сама темнота страшна – а что она скрывает. Если вообще скрывает, конечно.
Так вот, это и есть – доверие: идти на голос, спокойно и уверенно шагая, без попыток защитить ноги или расставить руки - в кромешной тьме. Идти… мимо всех помех. Но, как только стоит усомниться в своем доверии, пойти не на голос – а в сторону или замедлить шаг, взмахнуть рукой – тут же больно ударяешься о что-то твердое плечом.
А голос все удаляется и удаляется – так уходит со временем доверие. Спеши за ним.
Интереснее всего – придти к тому, кто все это время тебя звал. Тут же понимаешь, насколько глупы были метания в темноте – теперь все видно, все понятно.
Безоговорочное доверие – это сила видеть без глаз, знать без подтверждения. И эта уверенность крепнет с каждым днем, сближая сердца.
Быть человеком – великая миссия. И часть ее – научиться идти на тот самый голос. Научиться доверять – и оправдывать доверие.
…Черные скелеты деревьев на фоне свинцово-мутного неба. Контуры домов, лишь контуры. Холод обнимает – не сбавлять темп. Ничего страшного, если под ноги попадется камушек или ветка.
Проснулась ли? Уже дошла, или только в пути? Родные тротуары да не приведут к беде, но мысли не дают покоя… небо начинает светлеть.
Иду на голос.
***
Рассвет. Жду его каждый раз с особым теплом в груди. Утром прохладно, чувствуешь следы крыльев ночных тайн. Мурашки по спине бегут. Это наше любимое место – выше всех в округе, даже с качелями на длинных веревках. Сидится там необычайно уютно. Вспоминаю, как она обнимает, и становится теплее.
Здесь. Кажется, что не виделись уже очень давно, хотя это, конечно, лишь кажется. Обнимает, показывает глазами на горизонт. Чувствую горячие губы, мягкие щеки. У нее опять чешется нос. На качелях не холодно вдвоем.
…Время сдвигается с места, тугие шестеренки знают свое дело: под их действием вокруг преображается все. Туман уходит в низины, просыпаются даже самые сонные птицы, поэзия нового дня закончила первую строку. Облака розовеют, сопки словно посыпали раскаленными угольями, но солнца еще нет. Остается лишь пара мгновений…
- Спасибо, что шел на мой голос, - подняла на меня глаза. – Это было важно.
Золотые отблески солнца…
- Спасибо, что не переставала звать.
3.
Пью много чая. Чай – хорошее лекарство от плохих мыслей. Чайник весело кипятится и дышит паром, крупные листья в банке можно брать горстями. Хорошо, когда приходишь откуда-нибудь, а чай горячий еще. А рядом сидит друг, и греет ладони о кружку, потому что совсем замерз – он тоже только зашел домой, и принес немного сладостей для нашей компании. Кто-то хранитель чая, а кто-то постоянно ходит в магазин за сладостями, такая история. Иногда мы меняемся, иногда я один, и прихлебываю в молчании. За дверью часто кто-то шумит, в комнате же – тишина, и так дышится и пишется легче.
4.
Бывает, обнимаешь человека, и он такой теплый и добрый, жмется к тебе и сердце у него стучит. А потом, спустя пару минут, ты понимаешь как-то вдруг, что не нужен ты ему. Смотрит, а глаза пустые. Скрестит руки, вот так, и ждет, пока ты уйдешь, ведь у него еще дел по горло. А дома у тебя все так же тихо и некого обнимать. Слушаешь песни, читаешь разные книги, а то и сидишь смирно, все ожидая чего-то. Наконец, начинаешь монологи на бумаге выписывать. Только ради кого? Еще очень полезным оказывается много гулять, но правда ли полезно гулять поодиночке?