Огромные лайнеры класса «люкс» не терпят бедствие. По сложности и защищенности такие корабли не уступают крейсерам, а ценой затмевают иные флотилии. Все системы дублируются по несколько раз, и нужна целая армада, чтобы окончательно уничтожить это произведение инженерного искусства.
Но, как известно, галактика преподносит сюрпризы в самых неожиданных местах, раз за разом наказывая гордыню обладающих разумом кусочков материи.
Круиз с «осмотром диких, неосвоенных миров» был прерван самым неприятным и грубым способом: на входе в систему, прямо в воронке гиперпространства, огромный лайнер наткнулся на кусок льда в несколько сот метров диаметром. Ничтожная вероятность, одна на триллионную долю процента... Но вселенская рулетка указала на зеро для лайнера «Бриллиантовый Квазар».
Удар снес щиты и смял броню, и ледяные клинки обломков в мгновение ока превратили всю центральную часть корабля в разбрасывающий пламя и обломки кратер. И, что самое неприятное, уничтожили командный центр, казалось бы, надежно укрытый под многочисленными слоями защиты.
Мирный дредноут содрогнулся до основания, и ленивый покой отдыхающих мгновенно превратился в пылающий, трясущийся и темный ад.
Толпы пассажиров и членов экипажа бросились к шлюпкам. Отталкивая друг друга, пытаясь тщетно превозмочь ревущий поток выходящего в космос воздуха.
Разумные, материально и в редких случаях даже духовно богатые существа вмиг превратились в стадо обезумевших животных. Религии и верования, убеждения и принципы, знания и опыт, все поглотил животный ужас. Заставляющий бежать прочь из разваливающийся посреди пустоты скорлупы, к спасительной двери с надписью «Шлюпки».
Впрочем, большинство отсеков со спасательными средствами также было выведено из строя.
Вид голубой планеты за окном больше никого не интересовал. Равно как и изысканные напитки и пища, роскошь и развлечения. Корабль, разваливаясь на части, медленно падал в атмосферу, но никому не пришло в голову остаться на борту и ждать окончания.
Да, уцелевшие отсеки лайнера могли существовать отдельно и поддерживать жизнь всех, кому посчастливилось находиться внутри, но космические айсберги пронзили корабль насквозь и внесли разлад в работу аварийных систем.
Поэтому многие аварийные переборки попросту не закрылись, солнечные батареи не развернулись, а тысячи роботов-спасателей так и остались на своих местах. И позитронный мозг-компьютер не мог помочь: его «мыслящая» масса сейчас стремительно выливалась в космос сквозь рваную дыру на месте командного отсека.
Матрос Сергей Семенов, ухватившись за какой-то поручень, рывком забросил себя в технологический люк.
На случай экстренных ситуаций вроде этой существовали инструкции, но следовать им сейчас означало однозначно погибнуть: повреждения были катастрофическими, и счет шел на минуты, если не секунды.
А смерть никак не входила в планы человека. Ведь тогда семье придется оставить нормальные районы на далеком Новом Сиднее и переселиться в трущобы. Со всеми вытекающими.
Повинуясь внутреннему порыву, человек схватил за шиворот катящегося мимо ребенка. Тот, явно не принадлежащий к расе людей, возмущенно зашипел, но пинком был отправлен по коридору, ведущему в шлюз техобслуживания, где еще мог уцелеть бот для мелкого наружного ремонта обшивки.
Бот, на котором можно покинуть умирающий корабль, не прибегая к неработающей автоматике.
– Двигай, быстро! – рыкнул матрос и сам бросился по коридору, схватив спасенного ребенка за руку.
Они запрыгнули в бот, когда позади них раздался очередной взрыв. Рев выходящего воздуха заглушил крики пассажиров, бегущих к шлюпкам, которые все равно не смогут стартовать в ручном режиме...
Матросу пришлось спешно резать промышленным лазером створки шлюза: вручную многотонные двери нельзя было открыть, автоматика не работала. Кто бы мог подумать, что все системы корабля будут выведены из строя разом, за исключением аварийных химических ламп, дающих тусклый зеленоватый свет?
Бот вылетел из гибнущего корабля, лавируя между обломков и тел. Всполохи огня, потоки выходящих в космос воздуха и технологических газов, куски льда и сияющая антиматерия, стремительно сгорающая в обычном пространстве.
Кто бы сказал Семенову, что в таких условиях можно выводить стандартный рембот на посадочную траекторию, матрос рассмеялся бы этому существу в лицо.
Сажать не предназначенный для атмосферных полетов (только в самом крайнем случае!) кораблик в условиях ужасной засоренности пространства, в ручном режиме и на незнакомую планету – безумие.
Но выбирать не приходилось...
Спроси кто Семенова, как ему удалось не врезаться в обломки, не сгореть в атмосфере и не сорваться в штопор над океаном голубой воды – он не нашелся бы, что ответить. Видимо, есть в людях что-то такое, что заставляет совершать немыслимые вещи в минуты опасности.
Вот и матрос, в жизни не сажавший корабли на дикие планеты, умудрился совершить относительно мягкую посадку. Раскалившийся рембот проехался по мелководью, поднимая шипящие облака пара, и замер, на треть зарывшись в мягкий песок пляжа.
В эту ночь звездопад был над планетой самым ярким со времен, пожалуй, самого Большого Взрыва.
Люк обгоревшего в плотных слоях атмосферы бота открылся и упал в воду, подняв тучу брызг и пара. Вылезший матрос вынес на плече спасенного ребенка и устало побрел к пляжу ближайшего острова гряды.
Действительно, даже злая судьба дала выжившим шанс: планета обладала пригодной для дыхания людей атмосферой, на ней была вода и наверняка – пригодная в пищу растительность, а то и дичь. Вполне реальный шанс продержаться до прихода спасателей: наверняка лайнера хватились сразу после катастрофы.
Но сейчас хотелось одного: отдохнуть.
Бросить на землю ящик с инструментами, аптечкой и едой, положить спасенного ребенка и рухнуть без сил...
В небе вспыхнуло белое солнце: в остатках лайнера пошел вразнос главный реактор. Если до этого никто больше не покинул опасную зону, то шансов на спасение не осталось.
Ночь превратилась в день, и когда матрос отвел взгляд от вспышки, увидел лицо того, чью жизнь ему вручала судьба.
Суург.
Маленький, по человеческим меркам лет шесть, не больше. Но ошибиться трудно: голова, вытянутая вверх и назад, сейчас небольшие, но в будущем, безусловно, мощные челюсти и цепкий хвост с шипом на конце. Покровы тела странно мягкие, видимо, по малолетству. Но суург, вне всяких сомнений. Без сознания: очевидно, от перегрузок. Суурги – народ крепкий, но в таком нежном возрасте даже они могут не выдержать. Врезанный в лоб синий камень – странная штука, особенно на ребенке.
Но не это главное, а то, что суурги – враги. Ненавидимые большинством рас, включая людей, угнетатели, рабовладельцы и надменные расисты, уверенные в собственном превосходстве.
Суург, причем явно не из последнего рода (другие на «Бриллиантовом Квазаре» не летают), то есть один из тех, кто диктует политику этой их Империи... Вернее, тот кто БУДЕТ в некоторой степени диктовать ее через несколько десятков лет.
Ребенок. Чужой, враждебной расы, но – ребенок. Мальчик или девочка, пока непонятно. Сергей даже приблизительно не представлял, на что надо обратить внимание, чтобы отличить мужскую особь суургов от женской. Тем более, такую маленькую.
– Ладно, – сказал Семенов, – утро вечера мудренее. Вряд ли ты, малыш, виноват в том, что твои соплеменники такие сукины дети.
* * *
С утра маленький суург не очнулся, но обморочное забытье перешло в глубокий и, как надеялся Сергей, здоровый сон.
В каждом способном сесть на планету корабле должен быть спасательный набор: палатка, пища, средства гигиены и очистки воды, оружие и прочие необходимые в подобных случаях вещи. И главное – гиперпередатчик, способный подать сигнал бедствия.
Но здесь в распоряжении спасшихся был всего лишь ремонтный бот. И хотя и в нем было немало полезного, предназначалось все это, преимущественно, для пустотных работ. И гиперсвязи импровизированная шлюпка не имела.
Сергей успел развести костер и разбить палатку из бывшего надувного модуля в тени раскидистых деревьев. Подобрал и подвесил жариться одну из оглушенных упавшим ботом рыбин, про себя надеясь, что местная фауна пригодна в пищу после термической обработки. Возвращаясь к пляжу, человек заметил, что суург лежит уже с открытыми глазами и пристально наблюдает.
– Очнулся? – Спросил матрос, – Доброе утро. Я Сергей.
– Еды.
– Что?
– Я хочу есть, – сказал суург писклявым голосом, – принеси мне еды.
Сергей покачал головой:
– Дитя, я не знаю кто твои родители, но вежливости они тебя явно не учили.
Суург вскочил и зашипел:
– Да как ты смеешь?! Ты знаешь, кто я?
Человек вздохнул. Что ж, вполне ожидаемо для суурга, но неужели им с самого детства прививается такое отношение к другим расам?..
– Знаю. Ты – плохо воспитанный ребенок, по которому ремень плачет.
– Я принц Ксенгаррский! – Суург сорвался на визг, – Мой отец – Император!
Сергей постарался не показывать удивления, а придал лицу выражение безразличия:
– Это все не отменяет того, что я сказал. Даже принц может быть плохо воспитан.
Глаза маленького суурга засветились, и он бросился на человека. Сергей этого не знал, но если бы принц Ксенгаррский был старше хотя бы на пару земных лет, то у человека, даже взрослого, не было бы ни единого шанса победить в этой схватке.
Но сейчас это был всего лишь ребенок.
Сергей подхватил суурга и поднял, держа за шиворот роскошного мундира.
– А теперь успокойся, мальчишка, иначе не посмотрю на высокородие, выдеру ремнем.
Суург уставился на человека расширенными глазами. Зрачки превратились в узкие полоски, а радужки светились будто два синих огня. Очевидно, никто из людей не смел так разговаривать с принцем раньше.
Сергей опустил ребенка на песок и спросил:
– Как тебя зовут?
– Аскарос дарн Шеарх, наследный принц Ксенгаррский, флаг-адмирал…
– …И так далее, – прервал матрос, – Хорошо, Аскарос, теперь слушай меня. Мы находимся на планете, что вдалеке от большинства маршрутов и нашего изначального курса в частности. Спасибо капитану за импровизацию. Когда нас начнут искать – неизвестно, когда найдут – тоже. И все это время мы должны выживать тут, на острове. Есть два варианта. Первый – ты слушаешься меня и мы вместе ждем помощи. Второй – ты остаешься принцем «и так далее», и уходишь на все четыре стороны, после чего служишь кормом местным хищникам. Конечно, ты суург, а твоя раса способна выжить в настоящей преисподней, но мне почему-то кажется, что ты маловат для этого. Что выбираешь?
– Я подумаю, – мальчик скрестил руки на груди и отвернулся, – ты меня оскорбил.
Сергей улыбнулся. Гордость маленького принца придавала ему такой трогательный вид…
– Не подумай, что я хочу на тебе отыграться за Вторую Галактическую войну. Любой здравомыслящий человек выше этого. Уверен, ты тогда даже не родился.
Принц не ответил и пошел по мелководью к кораблю. Залез в люк, через минуту вылез со вторым пустотным комплектом.
– Я сам способен о себе позаботиться! – Заявил суург и, закинув за плечо рюкзак, направился к зарослям.
Через несколько минут Сергей, услышав панический вопль, бросился на выручку. Чего-то подобного он ожидал и боялся только одного: опоздать.
На поляне принца уже готовились сожрать. Более всего тварь походила на помесь акулы и земноводного метров двух в холке. Съев суурга, отравится, конечно, но поди объясни это глупому животному!
Сейчас же в пасти чудовища стремительно исчезал рюкзак: очевидно, на него и пришелся хват мощных челюстей.
Выстрел из фотонного бластера оставил на морде хищника глубокий ожог. Джунгли огласились мерзким визгом, и тварь, подпрыгивая на шести кривых ногах, унеслась к морю.
Суург же, забыв о королевской гордости, бросился к человеку и совсем по-человечески обнял, уткнувшись в полу кителя. Слез не было: насколько Сергей знал, плакать суурги не могли. Только глаза светились как два диода.
Сергей молча взял принца Ксенгаррского за руку и повел обратно к берегу. Если тут водятся такие твари, лучше быть на открытом пространстве. По крайней мере, не подкрадутся незаметно.
Ночью приходил еще один монстр, но испугался огня и не стал нападать. Только злобно подвывал, стоя у границы света. Сергею надоело, и фотонная вспышка прервала этот безумный концерт. Земноводное скрылось в море.
Аскарос спал беспокойно: ворочался, шипел, что-то говорил на родном языке. Сергей не знал, естественно ли это для суургов, но примерно так себя вел сын Сашка, когда ему снились кошмары.
Матрос взял ладонь принца в свою и начал тихо говорить, как всегда делал дома. И точно, вскоре маленький суург успокоился, подложив во сне руку человека себе под голову.
Сергей, улыбнувшись в темноте, подумал, что дети всех рас имеют куда больше общего, чем взрослые...
* * *
На следующий день Сергей при некотором содействии принца Ксенгаррского достроил лагерь, теперь представляющий две палатки, на которые ушла большая часть материала от надувного модуля бота. Одна предназначалась для сна, вторая – для складирования пищи и инструментов. Пусть там сейчас и лежало то немногое полезное, что нашлось в ремботе. С водой проблем не было: во-первых, недалеко от берега бил ключ. Во-вторых, вода из моря оказалась почти не соленой, и «сканер выживания» показал, что она «ограничено пригодна для питья».
От хищников робинзонов хранил фотонный пистолет Сергея: как оружие оказалось в ремботе и зачем, выяснить было не суждено. Но как бы там ни было, большие земноводные больше не появлялись, других крупных хищников на островке не оказалось.
Аскарос вел себя как обыкновенный человеческий ребенок. Причем ребенок избалованный и не привыкший слышать от кого-либо слово «нет».
Когда же спесь и капризы натыкались на невозмутимость Сергея, суург впадал в приступы ярости. Правда, бессильной.
Однажды Семенову это надоело, и хворостина, сорванная в прибрежных кустах, нашла-таки применение.
Принц, для которого мир рухнул, попытался ночью украсть бластер, но Сергей это предвидел и спрятал оружие в запираемый ящик с инструментами.
В конце концов Аскарос смирился. Исчезла из речи надменная спесь и приказной тон. Принц перестал требовать и стал просить. Правда, Сергей и так кормил малолетнего суурга, но был важен прецедент.
Однажды вечером, когда в углях исходила соком пойманная Сергеем рыбина, принц спросил:
– Сергей, а у тебя есть дети?
– Есть. Сын, твой ровесник, если на человеческие года прикинуть на глаз. Зовут Сашкой.
– А ты его так же воспитываешь?
Сергей засмеялся:
– Не совсем. Я ж в рейсах две трети года, а то и три четверти. Вижу его редко, прилетаю – а он уже из всех прошлых обновок вырос, и интересуется совсем другим.
– Несколько месяцев ты рядом с сыном? Твой Сашка, наверное, очень счастливый.
Лицо Сергея приобрело удивленное выражение:
– Я имел в виду, как раз наоборот.
Аскарос вздохнул и скосил глаза.
– Я вижу отца раз в год. По крайней мере, раз в год я могу поговорить с ним. Все остальное время он сидит на Троне Империи и плавает в киберсети. Управляет, приказывает… Меня воспитывают няни и наставники.
– А мама?
– Мама – наложница Императора.
– И что?
Аскарос посмотрел на Сергея, как будто тот задал глупый риторический вопрос вроде того, отчего днем светло.
– По закону наложница, отложив яйцо наследника престола, должна навсегда покинуть двор. Оставаться рядом с сыном имеет право только Императрица. А отец не пожелал возвысить маму.
– Она же родила ему сына!
– И что? – вернул любезность принц, – Это не имеет значения, а только слово Императора.
Сергей вздохнул. Что ж, ожидаемо от суургов, но в чужой монастырь, как говорится…
– Так что ж, у тебя, выходит, незапланированные каникулы.
Аскарос улыбнулся в темноте. Тускло светящиеся глаза и блеск конических зубов делали улыбку жутковатой, но Сергей уже начал привыкать.
– А ты, Сергей? Скажи, ты счастлив?
Человек вздохнул, гладя в костер. Теперь Аскарос совсем не походил на ребенка. Скорее, на маленького взрослого.
Может, у суургов генная память, и детства вовсе нет?
– Я работаю, чтобы семья на Новом Сиднее могла нормально жить, а не выживать на грани нищеты. Платят немного, но гораздо больше, чем я заработал бы в родной системе. Но я не жалуюсь – многим приходится хуже, чем мне. А у меня есть жена, сын, и даже если мы подолгу не видимся, все равно я счастлив. Потому что знаю – пока у отца есть работа, у семьи все в порядке. Сын может учиться, а жена, Ира – работать дома и быть с Сашкой.
– Не понимаю, как так можно – допустить нищету граждан своего вида…
Сергей грустно рассмеялся:
– Ну что ты, это разве нищета? Вот когда негде жить, нечего есть, нет ни работы, ни денег – вот это нищета.
Аскарос чувствовал некоторое смятение. Ему чужда была проблема, связанная с добычей денег. В Империи суург с рождения имел все что нужно. Одурманенным рабам с промытыми мозгами ничего не надо было в принципе. Трагро, полуграждане Империи, всегда имели работу и достойную (по меркам других директорий) оплату.
Но Сергей раскрыл принцу глаза и на другую сторону жизни разумных. Ту, где приходится усиленно работать только для того, чтобы обеспечить семье необходимый минимум.
Что же касается долгой разлуки, то Аскаросу было не привыкать: чаще всего он виделся с наставниками и учителями. Друзья, родные, и без того малочисленные, приходили на встречи редко. И даже любимая няня в последнее время куда-то пропала. Очевидно, педагоги решили, что принц уже достаточно взрослый, чтобы не нуждаться в ее услугах.
Под эти мысли принц заснул, а Сергей, смотря на спящего ребенка врагов своей расы, думал о том, что радиомаячок уже наверняка подал сигнал бедствия. А значит, осталось лишь дождаться, пока кто-нибудь выйдет на орбиту планеты.
Человеку было невдомек, что вызванный взрывом корабля ионный шторм надолго лишил робинзонов возможности воспользоваться радиосвязью. А тахионного гиперпередатчика на ремботе не оказалось.
Таким образом, шанс на скорое спасение был довольно призрачным...
* * *
На безмятежной планете прошло много дней. Матрос и Принц Ксенгаррский обжились на острове в ожидании спасения. Истребили семейство шестиногих хищников, что облюбовало одну из отмелей. Наладили ловлю рыбы из сплетенных Сергеем сетей. Шалаш из ветвей строить не стали – современные материалы и инструменты из рембота позволили недоступную литературным робинзонам роскошь в виде непромокаемого прочного навеса и теплых спальников из пустотных скафандров.
Аскарос подрос и перестал влезать в свой роскошный мундир. Впрочем, тот и так поистрепался за проведенные на острове месяцы.
Сергей смастерил из запасного комбинезона и остатков мундира кое-какую одежду, но Аскарос все равно предпочитал бегать в естественном виде. Дескать, возни меньше, а уязвимых мест на теле все равно нет, все прикрывается подвижными пластинами. И вообще эта планета – рай по сравнению с Ксенгаррой.
– Все равно носи, – сказал Сергей, удерживая ершащегося принца за хвост.
– Но зачем?
– Одежда – один из признаков разумных.
– Только не говори, что здесь могут быть аборигены, ни разу не видевшие суурга!
– Мы или культурные существа, либо животные без перспектив. Давай, одевайся. А то совсем уже на дикого хищника стал похож: зубы, шипы, голый зад и ни толики соображения! Хоть на веревку тебя привязывай двор охранять.
Принц, недовольно сопя, согласился. Сергею приходилось тяжелее: в сезон дождей дважды простудился, угробили на лечение половину зарядов аптечки. С берега пришлось съехать: пляж затопило почти полностью. Хорошо еще, не весь остров.
Новое место представляло собой каменистую площадку под естественным навесом из плоской скалы, что служило дополнительным барьером для непогоды. Пришлось, конечно, выкосить вокруг побольше растительности на случай возвращения шестиногих хищников, но дело того стоило. Теперь у робинзонов было лучшее убежище, которое можно придумать на отдельно взятом острове.
Сергей зарос до совершенно дикарского облика: бритвы в наборе космических инструментов не оказалось, а совершать ежедневный туалет виброножом для металла стало бы слишком большим экстримом.
А еще матрос стал учить Принца Ксенгаррского. Тот сначала не хотел слушать наставлений от человека, но потом увлекся. Матрос рассказывал об истории галактики и своей расы, пересказывал книги и голофильмы, прошелся по курсу школьной математики и прочим предметам, которые еще не успел забыть.
В рейсах у Семенова выпадало свободное время, как у любого другого космонавта. Но так как большая часть денег отправлялась прямиком на Нью-Сидней, бары и прочие увеселительные заведения зачастую были недоступны.
Оставалась виртуальность и библиотека, и Сергей, как человек уже не юный, предпочитал последнюю. Тем более что интересной информации там оказалось куда больше, чем могло показаться на первый взгляд.
Кто бы мог подумать, что прочитанное найдет применение здесь, на дикой планете в обществе особы королевской крови...
Рассказывал Сергей и о новейшей истории. О том, как состоялся контакт суургов и людей, и как потом имперцев совместными усилиями выбили с Земли люди, шаани, ксанбари и аргусианцы.
Аскарос попросил рассказать подробнее, но Сергей и сам не знал: новейшей историей не увлекался так сильно, как историей докосмической эры.
– Интересно, как это преподносят в Империи... – задумчиво проговорил принц, – Я уверен, что все оправдано благими целями... Не знаю, мне еще никто об этом не рассказывал. Но сколько горя мы принесли!.. Я... даже не представляю, зачем... и... Сергей, неужели ваш народ смог простить суургов после этого... вторжения? Вы ведь тогда даже в космос только-только вышли.
Человек улыбнулся и пожал плечами.
– Аскарос, это было больше двух веков назад... Я родился много позже. Люди вообще столько не живут. Не осталось никого, кто видел эту войну.
– Неужели люди забыли? Но ты же помнишь!
– Малыш, я помню, но не собираюсь винить в той войне суургов в целом. И тебя в частности, ты невиновен в поступках предков. Тогдашний Император посчитал, что завоюет Галактику, но против всех не выстоял. Надо отдать его преемнику, твоему отцу, должное: он сделал выводы, и теперь суурги считаются с чужим мнением. Надеюсь, вы и дальше пойдете по этому пути. Пути компромиссов и сотрудничества...
Аскарос дарн Шеарх, Принц Ксенгаррский, слушал человека и думал, что никогда не узнал бы людей так близко, оставаясь в Империи.
Как ни странно, некоторые книги нашлись даже в компьютере бота. Кто их туда записал и зачем, оставалось загадкой, но Сергей составил для Аскароса программу обучения. Конечно, полноценной школы это заменить не могло, но бездельничать Сергей не позволял ни себе, ни принцу. Когда же тот спросил о причине, Семенов ответил после недолгой паузы:
– По моим подсчетам, наш радиосигнал давно должны были поймать и прислать спасателей. Более того, после катастрофы я видел в ночном небе несколько подвижных объектов, которые ничем кроме кораблей быть не могли. Но нас почему-то не нашли.
– Как так? Когда?
– Я считаю, ты вправе знать. Если я не ошибся в подсчетах местного времени, мы с тобой на планете больше стандартного года. Почти два уже. Все поиски были когда над планетой еще не утихло остаточное излучение от взрыва «Бриллиантового Квазара». Я полагаю, сигнал просто не дошел, а спасательные суда бросили поиски спустя несколько месяцев патрулирования – никто же не знает, что конкретно искать. Самое прискорбное то, что пролетающему в гипере космическому кораблю мы даже не можем подать сигнал. Это не проплывающие мимо суда, засечь нас на поверхности – дело практически безнадежное. У нас еще есть надежда на случайно залетевшие сюда корабли, но она довольно призрачная. В этой же системе, удаленной от торговых путей, нет интереса даже контрабандистам. Курорт здесь строить рано, полезных ископаемых, очевидно, немного, вот и нет интереса...
– А бот не должны были найти?
– Не думаю. Да и как? Из-за обломков «Квазара» металла тут теперь довольно много. А энергии у нас уже маловато. Помнишь, мы ведь бластерные заряды бережем только на крайний случай? Все потому, что заряжать батарею уже негде.
– То есть мы тут навсегда, ты это хочешь сказать? – перебил принц, недовольно дернув хвостом. – Чего ходить вокруг да около...
– Как повезет, малыш. Но твои каникулы могут действительно затянуться...
Суург вдруг улыбнулся.
– А с чего ты взял, что я имею что-то против? – спросил он. – Да я в сто раз счастливее здесь, с тобой, чем в рафинированном порядке Ксенгарры. Хочешь верь, хочешь нет, но видеть твое лицо каждый день для меня намного приятнее, чем соплеменников. А знаешь почему?
– Без понятия...
– Потому что это действительно лицо. А не маска, нацепленная перед Моим Высочеством. Искренность, Сергей. То, чего мне так не хватало на родине. И я буду всю жизнь тебе благодарен за это.
Сергей вздохнул. Он давно подозревал подобное отношение Принца, но спросить не решался.
– Так нельзя, Аскарос, – сказал он, – у тебя есть родители, есть родина. Наконец, ты же принц, тебе никак нельзя пропадать без вести. Не могу поверить, что это говорю, но кто возглавит империю Суургов после твоего отца?
Принц Ксенгаррский только фыркнул:
– Подумаешь! Отец найдет себе другую наложницу, и наследник снова будет.
Сергей ждал этого возражения, и ответ придумал заранее:
– Ага. А потом первого принца находят, и мы имеем благодатную почву для смут и переворотов. Два принца в одной Империи. Спорю на что угодно, многие будут рады расколу суургов, и на моей родине в том числе. Об этом ты не думал?
Принц опустил взгляд. Теперь он снова выглядел ребенком, а не грозным хищником Ксенгарры.
– Нет... – упавшим голосом проговорил он.
Сергей взял руку суурга в свою.
– Нас обязательно спасут. И ты вернешься домой. Какие бы проблемы там тебя ни ждали – это твой дом. И не стоит бежать оттуда только потому, что встретил трудности на своем пути. Не стоит даже в такой рай, как эта гостеприимная планета. Понял?
– Да, Сергей... Спасибо еще раз. Ты настоящий учитель. О таком можно только мечтать в Империи, полной церемоний и ненужной чопорности.
Пришла очередь матроса смущаться.
– Да ну, малыш, брось. Какой из меня учитель? Так, начитался просто книг из библиотеки, потому что гулять не на что в портах.
Глаза суурга сверкнули.
– Так это тоже показатель, Сергей!.. Ты тратишь время не на деградацию, а на развитие, это ли не признак возвышения разума? По-моему, как-то так и должно происходить во Вселенной, нет? И еще. Это так странно. Мы как будто просто беседуем, и я в процессе узнаю столько нового о твоей расе. Я, конечно, не успел еще освоить имперскую программу... но почему-то мне кажется, я там не найду чего-то самого главного.
Сергей улыбнулся. Так забавно было наблюдать у Аскароса эту странную смесь детских и взрослых черт характера. Забавно и... страшно.
Потому что в привычном Сергею мире взрослые черты появлялись у детей только в одном случае.
Когда жизнь вынуждала их взрослеть слишком быстро.
И почему-то казалось, что у суургов дело обстоит абсолютно так же...
* * *
Время шло.
Аскарос подрос. Его покровы отвердели, а сила возросла настолько, что теперь он даже смог бы одолеть то шестиногое земноводное, что чуть не пообедало принцем в самом начале.
Суург постепенно превращался в то, чем его создала природа Ксенгарры: в совершенного хищника.
Но больше всего выросла привязанность молодого суурга к своему спасителю.
Странные это были чувства, в Империи почитавшиеся за слабость. Дело было в том, что Аскарос еще не успел проникнуться ценностями своего народа в виду малолетства, а Сергей учил молодого принца не совсем так, как было принято в Империи.
Сергей и Аскарос построили лодку и обошли все окрестные острова. Архипелаг оказался грядой ничем непримечательных островков, похожих один на другой. Скала, обросшая тропическим лесом и окруженная коралловым рифом. И нигде – признаков разума или большой земли. Слишком далеко в море заходить было опасно, а строить что-то большее, чем небольшой катамаран, Сергей не умел.
И все же признаки большой земли достигали и архипелага. Одним из таких стала исполинская стая насекомых, прилетевших вместе с ветром. Туча странных жуков закрыла солнце, и пока Сергей и Аскарос добежали до палатки, успели обзавестись парочкой зудящих укусов. Вернее, человек успел: природную броню суургов незваные гости прокусить не смогли.
Как ни странно, острова вовсе не были обглоданы дочиста. То ли насекомые спешили, то ли просто не могли противостоять ветру, но тучу унесло почти также быстро, как и принесло. Среди же мелких животных острова началось настоящее пиршество.
Аскарос тоже попробовал пригоршню насекомых размером с ноготь и заявил, что для людей это несъедобно.
– Даже не собирался пробовать, – улыбнулся почесывающийся и слегка опухший Сергей.
…К вечеру у человека начался жар. Матрос лежал в палатке и дрожал о холода, несмотря на все одеяла, накинутые сверху
Аскарос принес аптечку, но та издала только недовольное гудение: все препараты давно закончились, а новые взять было неоткуда.
– Что мне делать, скажи? – обеспокоено спросил молодой суург, когда Сергей открыл глаза и слабо улыбнулся.
Матрос прикрыл глаза. Что бы ни попало в рану с укусом, иммунитет человека явно не справлялся. Все тело ломило, а кожа будто лопалась от чудовищного жара.
Казалось, прошло немного времени, но когда лицо обеспокоенного суурга вновь склонилось над матросом, уже светало.
– Малыш... – позвал Сергей, и суург, встрепенувшись, сменил компресс и поднес человеку чашку с водой.
Чем еще помочь без робота-аптечки, мальчик не представлял.
Сергей закашлялся и попытался приподняться. Ноги отнялись, и получилось не сразу.
– Аскарос, – сказал Сергей, – на случай, если я вдруг не поправлюсь...
– Что ты! Не говори так!
– Не перебивай. Обещай мне кое-что, ладно?
– Конечно!..
– Продолжай учиться и читать. Не ходи голым и не спи в лесу. Веди себя как цивилизованное существо, понял?..
– Да, я... обещаю... – Принц опустил глаза. А он-то думал, что Сергей не заметит ночных охот!
Сергей улыбнулся, глядя на воспитанника. Аскарос вырос и изменился. За какие-то три неполных года перестал быть беспомощным детенышем.
Про себя матрос надеялся, что теперь мальчишка не пропадет один. Случись тут оказаться вместо маленького суурга собственному сыну Сергея, тот учил бы мальчика практически тому же самому.
«А Сашке сейчас уже лет десять, – подумалось вдруг, – в школу пошел, шалопай...»
Сергей закрыл глаза и откинулся на подушку.
К вечеру он перестал дышать.
Аскарос, которому хотелось выть от бессилия, сидел над постелью, и в сумерках глаза его светились будто фонари.
Отчаянию суургского мальчика не было предела: казалось, Сергей будет рядом всегда, сможет все разъяснить и научить, утешить и посмеяться над страхами...
– Этого не может быть, – тихо сказал Принц Ксенгаррский. – Так просто нечестно...
Ему никто не ответил. Теперь было просто некому...
* * *
…Небольшой корабль имперского производства пронесся над океаном прекрасной кислородной планеты с теплым климатом и плавно приземлился на небольшом пляже.
Когда осела пыль, стало ясно, что привлекло экипаж корабля.
Стоящий на мелководье и наполовину ушедший в песок ремонтный бот, который никак не мог прилететь сюда самостоятельно в виду отсутствия гипердвигателя.
На опустившейся аппарели появился суург в броне без шлема: его расе нечего было опасаться враждебной окружающей среды, а любой, даже самый совершенный шлем притуплял восприятие.
Звали суурга Керраг Коршах, и его сюда привело вовсе не то, о чем могли бы подумать встречные представители цивилизованного космоса.
А именно, поиск пригодной для жизни планеты, чтобы передать её беженцам, волею судьбы оказавшимся вдали от родного мира. Нередко по вине суургов: иногда при падении метрополии обитатели колоний успевали бежать прочь от войны и порабощения.
Из-за такого отношения Керраг Коршах слыл если и не изменником Империи, то уж точно предателем идеалов своего народа за «неуместную» благотворительность в пользу «низших рас».
Перед зеленым глазом высветилась небольшая голограмма-экран с данными, и шипы на голове суурга поднялись в комбинации изумления: наполовину ушедший в песок бот принадлежал лайнеру «Бриллиантовый квазар», погибшему в этой части космоса несколько лет назад.
Тому самому лайнеру, на котором летел в круиз Принц Ксенгаррский: об этой утрате скорбела вся Империя, а Клориус дарн Шеарх объявил многодневный траур на всех планетах директории.
И, что самое удивительное, до сих пор не обзавелся новым наследником, ставя под угрозу существование династии.
– Керраг! – раздался сзади молодой голос.
Суург обернулся и увидел девочку-подростка, которая принадлежала к расе луарцев.
Пожалуй, если не считать глубокого синего цвета кожи, ее можно было бы спутать с человеком или шехиаром. Расы, не различающие цветов в привычном для млекопитающих спектре, и вправду редко когда могли отличить одних от других.
– Леси, – отозвался суург, – ты вколола себе иммуномодулятор?
Девчонка кивнула:
– Да какой смысл? Мы же ненадолго?
– Не имеет значения, – сказал Керраг. – Насекомому достаточно секунды, чтобы занести бактерии тебе в кровь, а пыльца в воздухе моментально окажется в легких. А от местных болезней у тебя может не быть иммунитета.
– Да я знаю… просто уколы не люблю.
– Я предлагал ввести иммуномодулятор своими спорами, ты отказалась.
Девчонка скривилась:
– Фу. Вдыхать чужие выделения… это отвратительно!
Суург не стал спорить. Действительно, многие находили некоторые биологические возможности его расы отталкивающими.
Керраг пару месяцев назад выкупил эту девочку из рабства, избавив от участи живой игрушки для похотливых утех, и все никак не мог довести до Аргуса или другой планеты с дружественным приемом беженцев.
– Марш в медотсек, – только и велел суург. – И без прививки не возвращайся. Ты знаешь, я почую, если ты меня обманешь.
Леси надула губки и исчезла в недрах корабля.
Керраг же усмехнулся, в очередной раз почувствовав себя нянькой в детском саду.
Да, пассажирами его корабля нередко становились дети и подростки. Иногда даже надолго: дела мотали суурга по всему исследованному космосу, вдалеке от тех мест, где спасенного от рабства ребенка можно кому-то поручить без опасения подвергнуть новым испытаниям.
Вообще Керраг был нетипичным представителем своего вида. Потому как суург-аболиционист звучало примерно так же логично как, например, тираннозавр-вегетарианец.
Сейчас же он искал неосвоенные миры, которые могли бы стать новым домом для отверженных или спасенных. Достаточно отдаленные от так называемого «цивилизованного» космоса и, особенно, от Империи Суургов.
И при этом таких, где беженцы при минимальном участии Республики Аргус, некоторых организаций и даже целых планет будут в относительной безопасности вплоть до момента, когда смогут позаботиться о себе сами.
Керраг даже вздохнул, когда вспомнил останки какого-то невероятного сооружения в одной из обнаруженных систем.
Создавалось впечатление, что кто-то построил исполинскую скорлупу вокруг звезды, а потом эту скорлупу взяли и разбили.
И теперь вместо планет звезду окружали только поля обломков и остатки циклопического каркаса, медленно падающие на светило.
Тем более обидно было наблюдать на внутренней стороне руины городов и уничтоженные нагромождения неведомых машин и ландшафтов.
Похоже, кто-то хотел создать гигантский мир на внутренней стороне этой мегасферы, но потом что-то пошло не так.
Даже думать не хотелось, сколько ресурсов неведомая раса вложила в этот проект.
И обидно было, что подобное сооружение нельзя использовать по назначению: ни одна директория из хотя бы теоретически способных к восстановительным работам, не выделит столько ресурсов. Тем более, без прямой выгоды.
Вот если бы вся Конфедерация…
«Мечтай, ага, – прервал собственные размышления Керраг. – Так они и дали».
Действительно, Конфедерация Свободных звезд была в свое время создана как военный альянс против суургов. Но потом выяснилось, что не только военные, а вообще любые вопросы удобно решать на уже знакомой площадке, и союз из чисто военного быстро стал экономическим, научным, а затем и политическим.
Но, как и на любой площадке для обсуждений, любой проект подобного масштаба уперся бы в главный вопрос: за чей счет будет весь «банкет». И если в теории все должны были войти в долю, на практике это удавалось далеко не всегда.
Снова появилась Леси. Ее сопровождал неразличимый для гуманоидов запах дезинфекции и медпрепаратов, и Керраг довольно кивнул:
– Если надумаешь купаться, не забудь станнер. Сканеры показали тут наличие крупных хищников.
– Всегда с собой, – похлопала девчонка по браслету на руке. Конечно, оружие она, в отличие от обязательного укола, никогда не забывала.
– Я пойду осмотрюсь и возьму пробы, – сказал суург, – а ты…
– Да-да, постараюсь не влипнуть в неприятности, – синекожая нахалка скорчила рожицу. – Мамочка Керраг.
Суург был выше того, чтобы вступать в перепалку с соплячкой: настроив сенсоры брони, он вскоре скрылся в покрывающих остров джунглях.
Когда заросли сомкнулись за ним, Леси уже скинула свои неизменные для теплого климата шортики и короткую майку, и с восторженным визгом вбегала в местные волны…
Обойдя остров, Керраг обнаружил следы пребывания разумных: небольшую хижину, спрятанную от ветра и хищников в скалах, кострища, кладовую и, чуть в стороне, выгребную яму.
А в живописном месте на вершине каменного выступа нашелся небольшой курган из камней.
Видимо, кто-то из спасшихся на ремботе не дождался спасения.
Чутье Керрага подсказывало, что второй выживший – суург, причем довольно молодой.
И совсем неудивительным в связи с этим было застать на пляже подросшего со времен пропажи Аскароса дарн Шеарха, в которого целилась из станнера-браслета мокрая и голая Леси, стоящая у входа в корабль.
– Не подходи! – грозным, но писклявым голосом кричала луарка.
Наследный принц Ксенгаррский, одетый в какие-то лохмотья, смотрел на эту мизансцену спокойно и без страха: станнер мог остановить принца на очень короткое время, физически же девчонка ничего не противопоставила бы суургу, пусть и гораздо более младшему.
Керраг успел подойти: захоти принц, он проник бы в корабль, мимолетным движением отбросив с дороги синекожую девчонку, а то и убив ее. В этом возрасте у суургов уже твердые покровы, острые шипы и огромные в сравнении с гуманоидами сила и быстрота.
Но молодой суург заметил приближающегося сородича и просто ждал, игнорируя истерику Леси: та тоже вполне представляла, на что способны жители Ксенгарры, даже будучи оторваны от естественных условий долгое время.
– Вижу, вы уже познакомились, – сказал Керраг, подходя вплотную.
– Что?! – Леси чуть не поскочила, – Да он пытался угнать корабль!
Аскарос оправдываться не стал и промолчал, только посмотрел на подошедшего суурга. Блеснул во лбу синий тардолит, окончательно развеивая все сомнения.
Впрочем, Керраг не намеревался демонстировать верноподданические чувства. .
Он сказал:
– Хотел бы угнать – ты бы не стала помехой. А вот ключ стал бы.
Леси опустила станнер. И, словно спохватившись, прикрыла свободной рукой очертания маленькой подростковой груди, до которой остальным присутствующим не было ни малейшего дела.
– Заходи, – сказал Керраг принцу. – Рад, что ты жив.
– Вы что, знакомы? – опешила Леси.
– Любой суург знает принца Ксенгаррского, – равнодушно ответил Керраг. – А ты присоединяйся к нам.
– А одеться можно? – с вызовом бросила девчонка, но суург не смутился:
– Как хочешь. Я тебя уже давно видел голой, а Его Высочество только что.
– Вы, гуманоиды, слишком много внимания уделяете одежде, – добавил принц.
– Что ж сам так не ходишь?
– Я обещал.
Синяя девчонка, щеки которой потемнели от смущения, пошла за своей одеждой, что валялась на берегу невдалеке. Она изо всех сил старалась казаться невозмутимой. Но от Керрага не укрылось, что после того, как вслух прозвучал титул Аскароса, девчонку охватили гораздо более сильные чувства, чем она старалась показать.
Суурги же прошли в кают-компанию шлюпа, где расположились за главным столом.
Лишних слов не было: представители этой расы между собой общались не только словами, но также запахами и жестами, в том числе положением головных шипов, а еще отголосками мыслеволн и эмоций. И хотя принц еще даже не начал рассказ, Керраг уже знал, что Аскарос недавно перенес потерю и продолжает скорбеть о ней.
И вряд ли при этом речь идет о каком-нибудь имуществе, погибшем на «Бриллиантовом Квазаре».
Вскоре пришла Леси. Усевшись невдалеке, она слушала, как принц говорил о своем чудесном спасении, гибели корабля и жизни на острове в обществе человеческого матроса.
…Керраг успел в последнюю секунду, уловив намерение на мгновение раньше, чем оно воплотилось в жизнь.
Лазерный луч ударил в сантиметре от головы Аскароса и оставил на стене кают-компании след из оплавленного пластика.
Керраг же, перехвативший руку Леси, даже не сразу нашел слов: как девчонка умудрилась скрыть от суургов свои намерения до последнего момента?
Большинство рас известного космоса не контролируют многие процессы в организме. Выделение адреналина, агрессивные намерения, страх и прочее – все это оставляет след в аурах, порождает едва уловимые запахи… в общем, всё то, что суург заранее сможет почувствовать и среагировать.
Но Леси, похоже, превзошла сама себя.
И только сейчас, когда Керраг держал ее за вооруженную руку, стала кричать и вырываться:
– Пусти! Пусти!.. Он должен сдохнуть!
Суурги переглянулись. Переживать по поводу случившегося никому из них в голову не пришло. Но принц все же спросил:
– Что я тебе сделал?
В его голосе было искреннее возмущение.
– Он еще спрашивает! – взвыла Леси, пока Керраг аккуратно, но настойчиво вытаскивал из ее руки оружие.
В этот момент суург думал, что давать детям бластеры для самообороны на опасных планетах – плохая идея. Лучше уж пусть сидят в корабле.
Принц сказал:
– Да, спрашиваю. Потому что мы едва знакомы, а для попытки убийства, наверное, найдется причина посерьезнее созерцания твоих телёс? Тем более, ты сама купалась голой?
После этих слов Леси перестала вырываться из железной хватки Керрага и обмякла. Послышались сперва тихие, затем все нарастающие рыдания.
Аскарос этого не знал, а Керрагу была давно знакома такая реакция гуманоидов: огромное эмоциональное напряжение.
Бластер, отобранный у девчонки, отправился в ящик стола. Самой же Леси Керраг предпочел дать выплакаться.
Та что-то пыталась лепетать сквозь слезы, и составить общую картину уже не составило труда.
Луар был одним из миров, практически опустошенных суургами во Вторую Галактическую войну. Именно отец Аскароса, Клориус дарн Шеарх, был тогда Визирем-адмиралом Империи и отдал приказ о планетарной бомбардировке.
В тот день Метрополия луарцев перестала существовать: на планете не осталось жизни. Немногочисленные колонии не смогли самостоятельно возродить директорию, и Олигархия Луар исчезла с политической карты как и многие другие в ту безжалостную войну.
В историю эта бомбардировка вошла как ничем не спровоцированная бойня среди гражданского населения: на Луаре жило больше шести миллиардов особей.
Аскарос же подобного знания истории не имел, и прийти к нужным выводам не смог.
А когда Керраг объяснил, то принц заметил:
– Меня тогда даже не было на свете.
– И что?! – сквозь слезы выкрикнула синекожая девочка. – Ты и твой проклятый род разрушили мой мир!.. Все, что нам было дорого… Вы уничтожили нас…
– Но ты же жива, – сказал Аскарос.
Рыдания раздались с новой силой:
– Наш мир разрушен… вами! Твоим отцом!.. Пусть он познает на себе это… чувство потери самого дорогого!
Подал голос Керраг:
– Император уже познал это чувство. Потому что не знает, что принц жив.
– Значит, Сергей был прав, – сказал принц, – и сигнал никто не поймал.
– Сергей? – переспросил Керраг.
Когда Аскарос рассказал о жизни на острове, но не упоминал имен, поэтому пришлось пояснить:
– Тот человек, который меня спас.
– Спас? Тебя? – луарка подняла на принца взгляд зареванных голубых глаз. – У людей к вашему племени тоже счет немаленький!
Принц остался невозмутим:
– Сергей прямо сказал, что не винит меня за содеянное суургами в войну. И никогда не жалел, что спас.
– Предатели были всегда и у любых рас, – бросила девчонка, но тут уже вмешался Керраг:
– Не у всех и не всегда. Я думал, ты усвоила базовые положения исторического курса по эпохе Второй Галактической.
– Ты просто… просто на его стороне, потому что он твой принц и тоже суург! – выкрикнула Леси и закрыла лицо ладонями, содрогаясь в рыданиях.
– Я изгой, помнишь?
– Изгой-суург? – уточнил Аскарос. – Так не бывает…
– Бывает, – возразил Керраг, – но многие до сих пор не могут поверить.
Леси сказала, с вызовом глянув на него:
– А теперь, небось, мы отменим все планы и повезем его оборванное высочество домой?
Тот не успел ответить, когда голос подал принц:
– Я не хочу в Империю.
Повисла пауза: все осознавали только что сказанное. Наконец, Керраг уточнил:
– Нет?
– Нет.
В голосе принца звучала решимость, а глаза сверкнули словно вделанный в лоб синий камень – символ императорской власти.
Согласно традиции, синий тардолит имплантировался, когда Император суургов признавал сына своим наследником.
И в настоящее время обсуждался вопрос об изменении традиции, так как синих тардолитов нужного размера в известном космосе существовало всего два. Предполагалось, что астероид с месторождением тардолитов прибыл из-за пределов галактики, так как ничего подобного больше не было обнаружено.
Но уникальные свойства разноцветных кристаллов окупали их баснословную дороговизну: каждый из них мог усилить псионические способности любого разумного. И если красных, желтых и зеленых тардолитов были добыты тонны, то синих, самых мощных, кристаллов почти не было.
– Кажется, нам всем нужно успокоиться, – сказал Керраг, – а кое-кому еще и подумать над своим поведением.
С этими словами он наградил хлюпнувшую носом Леси тяжелым взглядом.
– Я не стану извиняться! – бросила та.
– Пообещай хотя бы…
– Ни за что!
С этими словами луарка вскочила и выбежала из кают-компании. Очевидно, понеслась к себе – рыдать и обдумывать месть.
Керраг вздохнул. Гуманоиды в пубертатный период, особенно женские особи, практически все страдали от гормональной нестабильности, вызванной перестройкой организма. Зачастую это выливалось в подобные всплески, истерики и всевозможные капризы.
Аскарос же сказал:
– Я, пожалуй, пойду.
– Куда? – не понял Керраг.
– Домой. Я тут живу, на этой планете.
Взрослому суургу потребовалась целых две секунды, чтобы осознать сказанное принцем. Тот только что назвал домом не дворец на Ксенгарре, а убогую хижину на забытой планете в слабоисследованном секторе.
– То есть ты серьезно не собираешься возвращаться к отцу? – уточнил Керраг.
– Нет. И прошу не сообщать о моем существовании. Потому что тогда меня просто заберут отсюда силой.
– Могу я поинтересоваться, чем вызвано такое решение?
Аскарос пожал плечами:
– Я тут счастлив. Надо мной не нависает этот дамоклов меч долга перед Империей, я могу быть собой и ни перед кем не отчитываться… впрочем, я бы не отказался от книг: иногда на островах скучновато, а все книги в компе я прочел. Ну и источник питания бы не помешал…
– Можешь сначала рассказать, как ты выжил? Насколько я помню, этот мир после крушения «Квазара» обыскивали, но не нашли спасательных шлюпок…
– Все верно. Мы спаслись на ремботе, а там был только слабенький радиопередатчик, который не пробил ионный шторм после взрыва. И насколько можно судить, до шлюпок не добежал никто…
Аскарос говорил, а Керраг слушал. Еще слушала Леси, воспользовавшись внутренней связью: благо, Керраг дал ей доступ уже давно. Суурги, даже если и заметили слежку, не подали вида, тем более, никто не собирался делать секрета из рассказа принца.
Когда рассказ дошел до смерти матроса, глаза Аскароса засветились.
Леси, наблюдавшая через камеры, знала, что люминесценцию вызывают вещества, выделяющиеся в организме суургов при сильных эмоциях. Условно можно было сказать, что так суурги плачут, хотя по сути это было, конечно, не так.
– …он учил меня, – говорил принц Ксенгаррский, голос которого едва заметно надломился, – и воспитывал. Без тени злобы или мести, как будто собственное потомство. Не позволял мне дичать и деградировать. А главное, показал мне, что значит быть собой, без всякого наносного…
Керраг, который почувствовал в интонациях и голосе принца некоторую недосказанность, уточнил:
– Этот Сергей знал насчет твоего титула?
– Да, я ему сразу сказал… вот смеху-то.
– И что он сказал по поводу твоего долга?
Принц замолчал. Леси готова была поклясться, что молодой суург не хочет поднимать эту тему.
Керраг это тоже почувствовал:
– Полагаю, он не уговаривал тебя остаться тут и пренебречь своими обязанностями?
Мальчик-суург отвел взгляд. Леси готова была поклясться, что если бы он был гуманоидом, то кровь прилила бы к щекам.
– Он не говорил ничего напрямую, – сказал, наконец, Аскарос.
– Но достаточно для того, чтобы понять, что он имел в виду?
– Думаю, Сергей хотел, чтобы я сам сделал для себя выводы… И только потом выбрал. Но когда его не стало, я вернулся к своему прежнему мнению. Тому, что сформировалось уже тут: я не хочу на Ксенгарру.
– Ты ведь всегда видишь выражение своего долга в отражении. Твой тардолит…
Принц прервал:
– Можешь его вытащить и отнести отцу. Я бы и сам вырвал, но без оборудованного медотсека это самоубийство: впаяли в череп так, что две недели болел…
Леси вздрогнула. Если уж суургу пришлось неделями заращивать нанесенные операцией травмы, то дело и впрямь серьезное.
– А с медотсеком – убийство, – возразил Керраг. – Тардолит соединен с твоим мозгом и духом. Таких всего два, один у Императора, второй у наследника. И передается один другому только со смертью предыдущего носителя.
– Зачем он вообще нужен? Дурацкая бирюлька…
– Управлять Империей. Без него ты просто не сможешь справиться с потоком данных имперской киберсети.
– Погоди, но отца же иногда подменяет Визирь?
– Ненадолго. Дня два, самое большее. Потом – необратимые последствия для мозга. А Император должен проводить в киберсети месяцы подряд. Это единственная возможность единоличного правления в современных условиях. Жертвовать почти всей своей жизнью ради Империи, в том числе – семьей.
Принц не ответил. Его головные шипы шевельнулись и изменили положение, которое Леси не говорило ни о чем. Но, судя по тому, как усмехнулся Керраг, это что-то значило.
– Думаю, нам следует отдохнуть. Всем, – с этими словами суург бросил взгляд прямо в объектив камеры, и Леси вздрогнула. – Как говорят наши меньшие братья-гуманоиды, «переспать с мыслью».
– Почему мне никто не говорил о тардолите? – спросил Аскарос.
– Ты ведь даже школьный курс не начал, откуда бы тебе знать?
– Ладно… ты прав, это и впрямь надо… обдумать.
– Всё же побудь на корабле, тебя не затруднит? Будет верхом иронии, если тебя сожрут сейчас…
– Я давно перебил всех крупных хищников в округе. Но я останусь при условии, что меня не вывезут тайно с планеты, пока я сплю.
– Слово.
Леси отключилась от камер, когда принц встал с места.
Ее тоже одолевали противоречивые чувства.
Девушка, одолеваемая мыслями, приняла короткий душ и улеглась в постель.
У нее, как и у принца, был свой долг. Хотя больше и не было оружия.
«За Луар, – подумала она, сжимая кулачки и давя снова рвущиеся наружу слезы. – За синие моря и зеленые леса, за голубое небо и белые снега… ответишь, дарн Шеарх…»
* * *
…Леси проснулась от того, что дверь в ее каюту закрылась.
Резко сев на кровати, она увидела в темноте три тусклых отблеска синего цвета: глаза принца Ксенгаррского и врезанный в лоб тардолит.
Аскарос дарн Шеарх сидел на стуле рядом с кроватью и смотрел на Леси.
Та издала только сдавленный писк, едва пришло осознание, что малолетний суург сейчас ее без труда прикончит. Или направит, что намного хуже: вдохнешь споры-симбионты, и всё, не будет больше собственной воли, а только вложенная программа и воля суурга… хотя Керраг, вроде бы, говорил, что для такого надо долго тренироваться?
– Нам надо поговорить, – сказал Аскарос, видя, что девчонка проснулась.
Та не сразу нашла в себе силы ответить:
– О… о чем?
– О нашем… недопонимании.
Повисла пауза. Девушка с Луара, окончательно проснувшись, прикрылась одеялом и сказала:
– Мне нечего тебе сказать. Но раз уж ты приперся, отвернись, я оденусь.
Принц Ксенгаррский, видимо, хотел возразить, но после секундной задержки отвел взгляд и терпеливо дождался, пока Леси вылезет из-под тонкого одеяла и накинет халатик.
– Всё, можешь смотреть, – сказала девчонка, и когда взгляд синих глаз вновь обратился на нее, добавила, – Валяй, говори, что хотел, и катись отсюда.
– Расскажи мне.
– Что рассказать?
– Обо всем. О себе. О своей планете.
По совсем еще детскому лицу луарки пробежала тень. Она не сразу ответила, но суург терпеливо ждал.
Слова суурга вызвали у нее целую бурю воспоминаний, из-за которых глаза предательски защипало. Но снова расплакаться на глазах врага девчонке не позволяла гордость.
– Зачем тебе это? – наконец, спросила Леси тихим голосом.
– Хочу понять.
– Что понять?
– Твою ненависть. Свою вину, возможно?.. Не бери в голову, просто расскажи.
– Так хочешь знать, да? – Леси зло хлюпнула носом, но нашла в себе силы не оторвать взгляда от синих огней суурга. – Ну так слушай… Я родилась в каких-то трущобах в полной заднице вселенной, куда моих родителей в очередной раз продали в рабство…
Она долго говорила. В сердце девочки горела злая обида за всё: за рассеянный по галактике народ луарцев, оставшийся без дома и без средств к существованию. Вынужденных браться за самую грязную и неблагодарную работу, умирать на чужих войнах, отдаваться в рабство, лишь бы только сохранить жизнь.
За немыслимую жестокость, которую суурги проявили в отношении всех, кто посмел сопротивляться имперской военной машине во Вторую Галактическую войну. За собственную жизнь, прошедшую в жестоком рабстве на задворках цивилизации.
После Второй Галактической луарцы не были одиноки в своей беде. Десятки народов потеряли независимость, территории, нередко – родные планеты. Колонии же без метрополий хирели, становились жертвами алчных соседей или внутренних противоречий, и редко когда успевали начать все сначала…
Конечно, не всем так не повезло. Одни успели заручиться поддержкой более могущественных народов. Кого-то приютили аргусианцы со своей программой приема беженцев. Третьи покинули родные места и просто сумели жить по местным законам там, где на внешний облик обращают мало внимания…
Но вот ближайшие соседи Луара не упустили своего шанса. Те же слетоты и азроки, извечные возмутители спокойствия на границах Олигархии, очень скоро пришли откусить свой кусок «луарского пирога». А еще свою лепту в гибель директории внесли частные армии корпораций хессеров, фуражиры даглаари, да и просто пираты.
И если раньше все они просто приходили грабить и захватывать рабов, то теперь небо потемнело от десантных кораблей: пограничные колонии пришлись по вкусу тем, кто решил расширить владения за счет пострадавших от суургов соседей.
Но это было давно. Родители Леси родились уже в рабстве. И сама Леси тоже. И как только она перестала нуждаться в материнской заботе, ее безжалостно отняли, и больше девочка не видела ни маму, ни папу. Возможно, сейчас, много лет спустя, их уже и в живых-то не было.
Ее продали в бордель на какой-то периферийной планете людей – по порокам эта раса превзошла очень и очень многих. И стали готовить к тому, чтобы обслуживать богатых извращенцев: кому-то нравилась нежная кожа цвета индиго, кому-то – маленькие девочки, а кому-то было почти все равно на расу очередной шлюхи.
Леси хорошо запомнила «уроки», которые ей давали в том вертепе. Помнила побои и ругань, голод и боль, беспросветную тьму настоящего и еще более мрачное будущее.
Единственным лучиком света была Минва – более старшая луарка, что провела в этом борделе всю жизнь. Она единственная относилась к маленькой соплеменнице с теплотой. Никогда не кричала на нее и не прогоняла. Не говоря уже о том, чтобы ударить.
От Минвы Леси и получила первые крохи знаний о своем народе, о давней войне, в огне которой сгорел Луар. Услышала песни и сказки родного мира и даже успела выучить язык.
Знания эти передавались среди остатков синекожего народа как величайшие драгоценности. Нередко – из уст в уста. И Минва, лучшие годы которой подходили к концу, завещала юной Леси хранить наследие своей расы и передавать дальше при малейшей возможности.
Леси купил Керраг. Его случайно занесло на ту планету, и в витрине борделя он увидел девочку с выразительными и полными надежды глазами. Купил и увез, но не в Империю, как можно было бы подумать, а на Аргус. Правда, пока не довез, но именно тут, на корабле суурга-отступника, Леси второй раз в жизни встретила заботу и доброту, причем даже не от соплеменника.
– …и именно твоему отцу, что сейчас усадил свою задницу на трон Империи, мой народ обязан всем этим, – завершила девочка свой рассказ. – Его спеси и жестокости, в которой не было никакой необходимости! Никакой!
Она только сейчас почувствовала, что по ее щекам давно уже текут горькие слезы. Как же ей сейчас хотелось, чтобы тот подаренный Керрагом легкий бластер был тут! Чтобы всадить ослепительный луч промеж этих светящихся глаз, и стрелять, стрелять, стрелять, пока не сядет батарея. И чтобы даже суург не смог регенерировать после такого!..
Аскарос всё еще молчал, и Леси почти выкрикнула:
– А теперь скажи, для чего тебе всё это надо было знать?!
На этот раз принц ответил:
– Мне все говорят, что я будущий Император, и что у меня есть долг. Об этом говорили воспитатели и няни, так учил Сергей. А Император должен быть в ответе за всех своих подданных…
– Я тебе не подданная! – перебила девчонка, но суург как будто не заметил:
– …как Сергей был в ответе за свою семью. А чтобы быть за что-то в ответе, надо это понимать.
– Ты меня вообще слушаешь?!
– Мой народ напрямую вмешался в судьбу твоего мира и затронул этим всю расу луарцев.
– Это офигительно мягко сказано!
Святящиеся глаза уставились на Леси, и та вздрогнула. В руке принц за ствол держал бластер.
И откуда только взял?!
Эти мысли пронеслись подобно урагану. Принц же протянул оружие обомлевшей собеседнице и сказал:
– Но если считаешь, что так сможешь унять свою боль и отомстить за свою расу, то можешь принять это решение. Целься в камень власти, и сам Творец не спасет меня. Я не буду сопротивляться.
Девочка перевела взгляд на оружие. Это был не тот легкий лазерный пистолет, отобранный Керрагом, а тяжелый фотонный бластер, способный пробивать даже персональную броню.
Или убить суурга.
– Ты… хочешь умереть? – выдавила Леси, не без труда удерживая пошарпанный пистолет.
– Нет, – ответил принц. – Как и любой нормальный разумный, я хочу жить. Но готов принять такое твое решение… как и любое другое, в общем.
Леси медленно подняла бластер и нацелила принцу в лоб. В прицеле мелькнул синий камень, врезанный в лоб принца Ксенгаррского.
«Один выстрел, – подумала девчонка, – и Империя лишится наследника. И возможности завести нового, если уничтожить тардолит… Вполне достойная месть за сожженный Луар…»
Головные шипы принца шевельнулись. Если бы Леси могла читать мимику суургов, то поняла бы, что суургскому мальчишке ужасно страшно смотреть в лицо собственной смерти.
Леси, борясь с искушением спустить курок прямо сейчас, сказала:
– Раз ты сам сюда пришел, явно не просто так, – Аскарос не ответил, и девчонка продолжила. – Назови причину, по которой я не должна сейчас всадить в тебя луч, отродье палача моей расы… хоть одну!
– Я Аскарос дарн Шеарх, Принц Ксенгаррский, – сказал тем временем суургский мальчик, в голосе которого Леси послышалась дрожь, – и даже я не в силах изменить прошлое. Но я могу… я могу изменить будущее.
Ребристый ствол старого бластера дрогнул.
– И как же?
– Я наследник престола. Суурги живут долго, но даже они не бессмертны. А постоянное подключение в киберсеть изматывает организм. Поэтому раньше или позже я стану Императором, и политика Империи будет определяться моим словом.
Леси чувствовала, как по ее щекам заново потекли слезы.
Будущее.
То, ради чего разбросанные по космосу луарцы продолжали жить и бороться. Помогать друг другу.
«Не может идти дождь каждый день», – говорит луарская, да и не только, поговорка.
И если сейчас у синекожего народа и вправду черная полоса судьбы, то завтра может быть только лучше.
Леси хотела задать принцу еще вопрос, но не смогла из-за душивших ее рыданий.
Бластер, наконец, опустился и со стуком упал на пол. Этот звук заставил принца Империи Суургов вздрогнуть, но как будто подвел черту: мальчишка немного расслабился, глядя, как его несостоявшийся палач рыдает, уткнувшись лицом в ладони.
Аскарос, конечно, не знал, как общаться с гуманоидами в нестабильном эмоциональном состоянии. Но сделал так, как поступал Сергей Семенов, когда маленькому принцу было страшно, больно или одиноко: подошел и обнял.
Леси, которая почувствовала, как жесткие руки суурга заключили ее в объятия, разрыдалась еще больше. И даже попыталась оттолкнуть Аскароса, но с тем же успехом она могла пробовать сдвинуть руками стоящий на пляже корабль.
Спустя какое-то время рыдания стали тише, пока не перешли в редкое всхлипывание.
– И что ты сделаешь? – не поднимая взгляда, спросила Леси. – Отпустишь рабов, прекратишь войны, дашь моей расе новую планету?
– В сущности, почему бы нет?
– Какой же ты дурак… хоть и принц.
– Почему?
– Так тебе и дадут пошатнуть устои Империи. А будешь упорствовать, будет новый Император, вот и всё. Очередному Визирю надоест быть вторым, а ты дашь ему шикарный повод…
Аскарос замолчал, как показалось Леси, смущенно.
Но тишину нарушил голос Керрага Коршаха:
– Не хотел бы прерывать вашу беседу, дети. Но не хотите ли поговорить за кружкой чая, раз уж вы решили не спать?
Леси отстранилась от Аскароса, на этот раз беспрепятственно.
Тот сказал:
– Я не просил его следить, если что.
При этом молодой суург выглядел столь смущенным, что Леси прыснула.
Она даже не подозревала, что стала одной из немногих, кто в принципе видел смущенного суурга.
…Несколько минут спустя все трое снова сидели за столом в кают-компании, где на стене еще красовался след от бластерного попадания.
Леси при взгляде на эту уродливую полосу оплавленного пластика стало немного стыдно за свой срыв.
Когда же ароматный травяной напиток был разлит, Аскарос начал рассказывать. О том, как после смерти своего друга и воспитателя долго думал над тем, что суурги принесли цивилизованному космосу и почему.
И теперь в прибытии Керрага и Леси маленький принц увидел перст судьбы.
То, что прилетели не представители Империи и не враги, давало принцу настоящий выбор. Выбор, который давно следовало сделать, еще при жизни Сергея.
И которого принц Ксенгаррский ужасно боялся.
– …и тогда я решил вверить судьбу будущего в руки Леси, – закончил рассказ Аскарос, посмотрев на синекожую девочку. – И если она смогла перешагнуть через себя и всю ненависть своего народа, то значит, Сергей был прав.
– В чем? – спросил Керраг.
– Что я должен понять ошибки Империи. И исправить их, как только это станет возможным.
– Это он тебе так говорил? – уточнила Леси.
– Не дословно, но это подразумевалось. И я всерьез обдумывал отказаться от этого… до сегодняшнего разговора.
– Следует ли это понимать, как твое согласие на возвращение домой?
– Да, – сказал принц, изо всех сил стараясь придать голосу твердость.
– Рад слышать, – отметил Керраг, вставая. – Я очень горжусь вами, дети. Сегодня вы оба повели себя как взрослые. Просто начинаешь верить в светлое будущее галактики после такого…
– Я готов лететь, – сказал Аскарос. – На этой планете меня держали лишь убеждения.
– Тогда я с вашего позволения задам программу взлета, – суург направился к выходу из кают-компании. – Дело слишком важное, чтобы его откладывать.
Когда же дверь закрылась, Леси поинтересовалась:
– Исправить суургов, говоришь?
– Я помню, что ты сказала в каюте. Я не собираюсь объявлять о радикальных реформах немедленно по прибытию. Необходим план, сторонники… много чего.
– И с чего бы ты начал? – ехидно спросила Леси.
Принц перевел на нее взгляд.
– Начал? Например, с того, что отдал был старый долг…
Эпилог
…Нью-Сидней. Офис Федерального банка Содружества.
Молодая женщина, цокая каблуками по полу, входит в кабинет начальника.
После давнего восстания машин на мощности компьютеров было наложено ограничение, и многие сферы экономики снова были вынуждены привлекать живую силу.
И, конечно, возродились многие офисные традиции из глубины веков. Такие как, например, личный секретарь руководителя.
Покачивая бедрами, женщина приближается к столу. По важным вопросам ей приказано немедленно докладывать.
– Сэр, я насчет долга мисс Семеновой... – начинает она, но склонный к полноте мужчина в костюме с галстуком перебивает:
– Я же сказал, чтобы запрашивали у приставов ордер на выселение! Она подавала уже восемь ходатайств на отсрочку, хватит!
– Сэр, я не стала бы беспокоить Вас по таким пустякам. Мисс Семенова пополнила счет. Перевод поступил по межпланетному каналу от анонимного источника посредством банка Корпоративной Республики Хессеров.
– Ну, и сколько она положила в эту бездонную бочку? – презрительно фыркает мужчина, качаясь на кресле. – Отсрочит выселение еще на неделю?
– Вы не поверите, сэр. Полмиллиарда кредитов.
Импозантный мужчина с грохотом летит на пол…
Сентябрь 2014 – июнь 2018