Первую возможность упустил

(Повесть основана на реальных событиях)


Первую оплошность допустил,
Посредине вырытых  могил
Шанс на выживание  выпадал,
Клятвы не сдержав, он снова пал.

После долгих и тяжёлых мук,
Слёз, скорбей, он обретает вдруг.
Шанс второй для жизни полноценной,
Этот дар, воистину бесценный.

Если Милость совесть не пробудет,
Третьего дано уже не будет.

(Отрывок молитвы старца, одного из персонажей повести )



ГЛАВА 9

   

Ранним майским утром Витяй проснулся задолго до подъема, который  в Областной  больнице начинался в 8 часов. Вещи его были  давно собраны,  сам  он  готов к выписке. Оставались кое-какие формальности с документами, которые выдал через час  главврач. И Витяй, погрузив вещи в багажник   жигулей брата Василия потихоньку двинули в родной совхоз.
 

Прошло ровно полгода с того момента, как он попал  в больницу. Поначалу было очень сложно, и с его состоянием здоровья, и с постановкой правильного диагноза, и с лечением и добыванием необходимых лекарств.
Но  итог оказался  благополучен. Молодой крепкий организм сумел побороть недуги с помощью передовых технологий советской медицины.  Осталось  небольшое прихрамывание на левую ногу, да бледно-желтоватый вид лица, напоминавший о длительном и сложном лечении в клинике.   


Но теперь всё было позади, а впереди - полная неопределённость. Как дальше жить, куда устроиться на работу, чем заниматься?  Но Витяй не терял оптимизма, он знал, что выход найдётся в любом случае, надо лишь приложить серьёзные  усилия. Вот в каком только направлении их прилагать? Одно он решил точно, что в совхозе не останется, побудет месяц, может и меньше и  вернется сюда, в областной центр.
 

В деревне, как ему сообщали, совсем стало туго.  Сплошные сокращения, и в лесхозе, где  работал его брат Василий, и в МТЗ, и на ферме и других подразделениях хозяйства. Кроме того, начались задержки с выплатами зарплат, а это больше всего вызывало недовольство и негодование работников совхоза. Да что там зарплаты, шел 1989 год, по всей стране уже возникали серьёзные проблемы, люди начинали выражать своё недовольство, открыто и бесстрашно.

 Находясь в больничной палате, в последние недели, он почти не выключал телевизора,  где постоянно сообщалось о проблемах в различных регионах страны.  Везде было несладко. Но Витяй, по прежнему, не унывал. Пару недель ему довелось полежать в  палате с парнем, который поступил к ним с ножевым ранением в шею.  Парня того звали Кит. Он так и представился – Кит -. По-видимому, сокращенно от фамилии Китаев.  Ему повезло. Ранение оказалось не такое серьёзное, как предполагалось в начале, жизненно важные органы задеты не были, и он быстро шел на поправку.

Они успели даже сблизиться с Китом, тот перед выпиской рассказал, что  в городе есть особые люди, в основном из бывших спортсменов, которые занимаются  серьёзными делами. Они  успешны, дружны и всегда при деньгах. Поближе узнав Витяя, поняв, что тот крепкий мужик с характером, перед самой выпиской Кит, прощаясь, передал ему листок с адресом и телефоном.

-Если будешь в городе и захочешь меня видеть, то найдешь по этим контактам.
Больше с Китом он не встречался. Спустя несколько дней после выписки Кита, по телевизору, Витяй посмотрел документальный фильм о так называемых -  Люберах — очень модной темой в те года.

В фильме рассказывалось о молодых людях, которые занимаются в подпольных спортзалах, набираются здоровья, а затем группами совершают  противоправные действия. То грабят, то избивают кого-то. Короче, наводят ужас и на нормальную молодёжь и на кооператоров, которые только-только появились в стране.

Витяй интуитивно почувствовал, что Кит, как раз относился к таким же местным парням и занимается тем же. Поэтому он всегда держал при себе  листок с телефоном Кита и всё больше склонялся к тому, что им вскоре придётся встретиться вновь.
 


Никакой перспективы в совхозе он не находил. Самым главным и непонятным для него оставалось то, что он больше не увидит в деревне друга Фантома.  Почему так резко переменился его друг после той злополучной истории?
 
Их обоих, вместе привезли тогда в эту больницу. Фантома, как ни странно, выписали из клиники  уже через неделю,  совершенно здоровым человеком.   А  тогда, ведь именно  его, еле- еле спасли.

Витяю пришлось проходить целую серию лечебных процедур, поскольку отравленный спирт успел оказать своё пагубное действие на центральную нервную систему и Витяя кто только не лечил, кто только не обследовал. Прежде чем он постепенно пошел на поправку и начал избавляться от частичной парализации левого предплечья и левой стопы.
 
Что касается Фантома, то тот, выходит, не подвергся такому негативному воздействию спирта, как  будто и не пил вовсе. У него  обнаружили лишь легкое обморожение и  обыкновенную простуду, хотя он, Витяй, лучше всех видел реальное состояние друга, понимал, что если даже тот и выживет, то в лучшем случае останется инвалидом.

И вдруг такой финал: - Фантом на выписку, а он на полугодичное лечение.   Но больше всего ему было непонятно и даже, как-то обидно, что Фантом навестил его через месяц всего  один раз и сказал, что они с мамой уезжают куда-то к родственникам на Украину, что он больше совсем не употребляет спиртного  и не курит.  Ещё он сказал, что намерен круто изменить свою жизнь и посвятить её служению людям и Богу. 

Это  прозвучало так странно и неестественно, что Витяй не придал  их  разговору особого значения. Но когда он узнал, что его друг действительно вместе с матерью уехал из деревни и даже не попрощался с ним, он сильно обиделся на Фантома и не хотел о нем больше ничего слышать.
 
Но видеть и слышать его всё равно пришлось. Это произошло на заседании суда, когда он, как потерпевший по делу, также как и Витяй, давали показания, а на скамье подсудимых сидело несколько человек. В том числе и их односельчанин Сашка Денкин, который и всучил им в тот день паленый спирт. Кстати, Денкин, ещё на следствии вёл себя совершенно отвратительно, не признавал своей вины, врал, отрицал факт передачи   бутылки с палёным спиртом, а утверждал, что дал ребятам бутылку водки.

И только когда мать Фантома — Антонина представила следствию подлинную бутылку, на которой были отпечатки Денкина, последний сдался и рассказал, как и откуда у него появился этот спирт.

Речь Фантома в суде была обычной, он  рассказал всю правду о  роковых событиях, никого не винил, более того, просил суд простить преступников, которые, как оказалось, давно уже похищали спирт с завода, а затем продавали его в различных точках  своим людям. Допросили  и Витяя. Он также подтвердил слова Фантома. Только   о снисхождении при выборе судом наказания преступникам,  не просил.
 

В итоге все подсудимые, за исключением Денкина, получили реальные сроки. Только Сашка отделался условным сроком, поскольку его вина была лишь в том, что он купил похищенное, для использования в своих целях, не преследуя умысла на получение от этого прибыли.

Так прозвучало в приговоре. На самом деле  Денкин не знал, что спирт был  токсичными, техническими примесями. И хорошо, что ещё  никто, кроме двух друзей не успел его выпить. После дачи показаний,  Фантом с матерью неожиданно исчез. Даже не стал дожидаться приговора.  Витяю было  обидно и неприятно, что его забыл лучший друг, не понимая почему?
 
Через месяц от Фантома пришло  короткое письмо без обратного адреса, в котором он сообщал, что живёт у родственников на Украине, принял святое крещение и теперь усиленно готовится к поступлению в семинарию, хочет быть священником.

Он также просил у Витяя прощения за всё, что когда  то сделал ему неприятное, доставил какие либо проблемы и трудности и словом и делом.  Но самое странное было то, что Фантом сожалеет о  совместных проделках, которые они творили по молодости, называя их греховными и неугодными Богу.
Он отметил, что  тогда остался жив, вернее был воскрешен, Господом и потому хочет посветить свою жизнь Ему,  став монахом. Это его твёрдое, осознанное решение.
   
В самом конце письма он ещё раз просил у Витяя прощения и  советовал ему бросить пить, не заниматься греховными делами и также обрести Великую Православную Веру, лишь тогда возможно, их дальнейшее  полноценное общение в этой жизни.

Поначалу письмо произвело на Витяя гнетущее впечатление.
Он находился в  мрачном состоянии и вновь  мысленно возвращался к событиям  роковой ночи. Его даже посетила мысль  что  друг прав, что их,на самом деле спасли какие-то посторонние силы. Что столкнулись они с чем-то  не объяснимым  не постижимым.
 
Однажды, проснувшись ночью, лежа в своей  койке,  он, вдруг,  остро почувствовал необходимость выговорится, рассказать кому – ни будь о своих плохих делах и поступках, которые совершал когда-то, Странное это было состояние, он до того расчувствовался, что твердо решил, как и Фантом круто изменить свою жизнь. Прежде всего, не пить и не курить, не пускать по любому поводу в ход свои кулаки, не обижать тех, кто был слабее его,  помогать немощным. Он так и прошептал:

- Господи, если ты есть, то я даю обещание  никогда не пить, не выкурить ни одной сигареты и как мой друг Славка крестится и жить правильной жизнью, только, пожалуйста, помоги мне, дай  шанс всё исправить и ст ать здоровым как прежде.

Он бы продолжил свои прошения, но тут проснулся сосед по койке и начал сильно кашлять.  Общение с Высшими силами пришлось прервать. Полежав еще немного с закрытыми глазами, Витяй  крепко заснул. Утром он почти не помнил, что было ночью, и посчитал, что, скорее всего, ему просто приснился сон.

Мирская жизнь  подхватила и закружила его. Он начал  уверенно  выздоравливать, а спустя  месяц после послания Фантома, вновь закурил и впервые попробовал  сухого вина. Затем еще раз, ещё.  Негативных последствий    после этого не произошло.


Тогда Витяй пришёл к выводу, что его прежний друг просто немного повредился рассудком, от спирта или от холода. Это было не важно.
Главное, что сам он почувствовал в себе прежние силы, желание  жить на полную катушку. Как все. Не ограничивать себя и не задумываться больше  по поводу религии.


Ему сразу стало хорошо и спокойно. Исчезли сомнения и размышления на данную тему, которые тревожили его некоторое время и заставляли крепко поразмышлять над  поступками и словами.Всё встало на свои места.


Тем временем машина приближалась к поселку,  пошли родные поля,  на дороге встречались знакомые трактора и машины.
-Быстро долетели, брат? — сказал  Витяй.  – Я, даже не заметил-
-А я думал, что ты спишь и не тревожил тебя. Гляжу, глаза закрыл. В окно не смотришь-

-Нет, не сплю, задумался немного.
Тут они свернули с трассы на проселочную дорогу и поехали по ней. Дорога проходила как раз по краю поля, вдоль деревенского кладбища, того самого, откуда начались все неприятности.

 Василий по-прежнему вел машину совершенно спокойно, однако Витяй, вдруг почувствовал какой-то душевный дискомфорт. Грудь сильно сдавило, стало тяжело дышать.
-Братан, тормозни, мне что-то нехорошо - попросил Витяй.
-Василий стал плавно притормаживать и  спросил: -По нужде что – ли?-      
-Нет, просто как кто не по себе.
Машина остановилась. Витяй тут же покинул её, и выскочил на свежий воздух, прихватив с собой только - что открытую бутылку пива.
 

Стоял конец мая, уже вечерело. Невероятный букет запахов витал в округе. Пение птиц  и другие звуки наполняли пространство небольшого леса. По его окраине  были рассыпаны поляны с ландышами, которые уже входили в пору своего увядания.
Нежный запах сирени, словно подхватив эстафету, не позволил цветочному аромату покинуть это необычное место.

Не смотря на всю красоту, на сердце у Витяя становилось все тяжелее и мрачнее. Он, не задумываясь,  подавшись внезапному порыву, быстро исчез в перелеске, едва успев крикнуть на ходу:
-Я сейчас, подожди немного, я быстро, не ходи за мной-
Василий не успел ничего предпринять и понять, Он заглушил мотор,  вышел из машины, достал сигарету и закурил.

Витяй ломился на пролом, минуя знакомые ограды, перепрыгивая дорожки, уже заросшие лопухом и крапивой. Он шел по направлению к  месту, где полгода назад произошла драма, чуть не перешедшая в трагедию.

Наконец, он достиг его и, запыхавшись, совершенно забыв про свою хромоту, остановился. Перед ним предстала недавно поставленная большая железная ограда, которая отгораживала пока только одну могилку, но как заведено в сельской местности, сразу обозначала места для будущих могил, которые предназначались для родни покоившегося здесь человека.

Витяй открыл калитку и  подошел к могилке, которую вместе с Фантомом когда-то сам и выкопал. Сейчас здесь был  ухоженный холмик,  стоял крест, на котором была прибита фотография покойного. По традиции,  у подножья креста стояла рюмка, совсем недавно, видимо наполненная соответствующей жидкостью. Кое-где еще виднелись остатки крашенной яичной скорлупы.

-Это  на Пасху родня приходила помянуть - Подумал Витяй. Пасха в этом году была поздней, потому часть скорлупок  сохранилась.
Витяй нагнулся, поднял рюмку, наполнил её пивом и поставил на место.
Сам посмотрел на портрет покойного дяди Коли, поднял свою бутылку пива ко рту и со словами - Земля тебе пухом - сделал несколько больших глотков из бутылки.

Последний глоток получился неудачным,  часть пенного напитка, как говорят, плохо пошла, попав в дыхательные пути.
Витяй  поперхнулся, затем стал кашлять. Все сильнее и сильнее,
а восстановить дыхание всё никак не удавалось.

Неожиданно в нос ударил едкий и неприятный запах того самого отравленного спирта. Витяй выронил бутылку и продолжал кашлять, одновременно он поднял глаза на фотографию покойного и ужаснулся. Ему показалось,  что  изображение на фото слегка улыбнулось и подмигнуло Витяю левым глазом.

От ужаса волосы зашевелились на голове у Витяя,  по всему телу прошла  волна,  судороги, которая  скручивала  внутренности, его начало трясти как в лихорадке, он невольно вскрикнул и бросился назад, к машине, подальше от проклятого места.
   
Он  бежал напрямую, не разбирая дорожек, продираясь сквозь кусты и молодые заросли. По мере приближения к машине Витяй почувствовал сначала сильную боль в левой ноге и левой руке. Затем навалившаяся тяжесть словно сковала всё тело, одновременно, давно забытое ощущение липкой, противной слабости овладело им, и, сделав еще несколько шагов, он рухнул на землю.

От отчаяния и страха  попытался закричать, но вместо этого издал какое-то  мычание. По-прежнему, подгоняемый жутким страхом и ощущением того, что его кто-то преследует, Витяй пополз из последних сил в сторону поля.

Василий, докурив сигарету, посмотрел на часы, на небо, на котором начали
собираться  облака, не сулившие ничего хорошего, повернулся к лесу и хотел  войти в него, но вынужден был отпрянуть,  увидев перед собой нечто ужасное.
На дорогу из леса выползало странное существо, которое передвигалось боком по земле. Василий был не из робкого десятка.

К тому же стоял ясный день, но и его сковал ужас, прежде чем он распознал в этом существе  своего брата Витяя.
Василий  бросился к нему с криками - Что с тобой, кто это сделал?
Но кроме  мычания, пены изо рта и выпученных глаз, наполненных слезами и застывшим ужасом, он  ничего не увидел и не услышал от брата.

Он схватил Витяя в охапку. Благо силой обладал недюжинной, и, посадив его обратно на заднее сидение, развернул машину и помчался  назад в город, в клинику.


 
   


 










                Ч А С Т Ь  П

               
Глава 1


Восемь лет пролетело с тех пор.  Много чего изменилось в стране и мире. Не было больше Советского Союза, не стало совхоза имени ХХ Партсъезда КПСС.  На месте былого хозяйства стояло  несколько ветхих  зданий, растащенных по кирпичику местными жителями. Никакого сельского хозяйства  ни фермерского, ни арендного тоже не существовало.


Кругом брошенные поля, поросшие  кустарником и дикими травами. Большой водоем превратился в маленький грязный пруд. От некогда добротной и широкой  дороги с асфальтовым покрытием, осталась небольшая, разбитая, вся в ухабах и ямах  дорожка. 

Вместо о села осталась деревенька из тридцати домов, где доживали свой век коренные жители. В основном старики, которым некуда было податься. Кормились они со своего огорода. По привычке, с перебоями получали пенсионные крохи.  Раз в две недели сюда заезжала автолавка. Небольшой фургон с хлебом, солью, сахаром, макаронами, пряниками и конфетами.

Этого было  достаточно для  привычных уже ко всему пожилых сельчан. Изредка,  кого-то  навещали дети, приезжая из города и привозя скромные подарки. Как правило, немного рыбных и колбасных изделий. Да бутылочку, а то и две спиртного. Погостив денька два, они уезжали обратно.
 

Однажды, в один из  июньских вечеров, в деревню въехал добротный джип - Ниссан Патрол, который остановился около дома Корневых. Из машины сначала вышел шофер, он открыл заднюю дверь и помог выйти пожилой женщине, облаченной в черное монашеское одеяние. Одновременно с ними с пассажирского сидения довольно ловко соскочил священник, средних лет, который поспешил на помощь водителю.

Помощь не требовалась, монахиня  способна  самостоятельно передвигаться, да еще взяла в руки  тяжелую для её возраста сумку.
Тем временем священник забрал из багажника два чемодана. Произвел расчёт с водителем,  перекрестив его.

Затем, не спеша, направился вместе с монахиней к дому Корневых. Автомобиль  развернулся и  удалился по разбитой деревенской дороге. Едва священник поднялся на крыльцо дома, дверь отворилась и навстречу вышла пожилая женщина, а следом мужчина, вроде и не старый, но  крепко помятый жизнью, хотя сила и остатки былой мощи еще сохранились в сухом, поджаром теле.
-Здравствуйте тетя Надя — Улыбаясь, ласково поздоровался священник.

-А это видно Василий - вновь улыбнулся он, - здравствуй и ты.
-Здравствуйте батюшка - Настороженно ответила женщина — А откуда вы знаете, как нас зовут?-
И тут раздался сзади голос монахини — Что кума, неужели борода да одежда  монахов так сильно нас изменили?-


Ещё пару секунд женщина, вышедшая из дома смотрела в лица гостей, как вдруг, всплеснув руками, вскрикнула:
-Батюшки мои, да не уж то Тонька с сыном Славкой к нам пожаловали?-
-Не Тонька со Славкой,  а отец Антоний и матушка Серафима - ответила монахиня. – Ну, что застыли, принимай  гостей Надежда, коли ко двору, пришлись-

-Конечно, конечно, запричитала Надежда и начала со слезами крепко обнимать то батюшку, то былую подругу.
Василий так и стоял в изумлении, и не произнес ни слова.
Наконец все вошли в дом.

А мы к Вам в гости. Узнали тут, про ваше житие-бытиё, и  решили навестить.
-Да какое там житьё, одни мучения – Горько запричитала Надежда.
-Не гневи Господа -  серьёзно, но без тени  грубости, прервала её монахиня.  Живы пока, время для покаяния ещё даётся, и Слава Богу.

Тут они вошли в хату. Батюшка осенил крестом комнату, посмотрел по углам. Не найдя ни одной иконы, поклонился, а затем произнес:- Мир дому сему-
Тоже сделала и матушка Серафима, только не крестила хату, а перекрестилась сама.
Надежда и Василий  засуетились,  не зная, куда посадить гостей.
Посыпались   вопросы: - Какими судьбами, на – долго ли?  какая нужда потянула в родные края? -

Матушка Серафима кратко рассказала о цели визита:
-Во-первых,  родных навестить, помолиться на их могилках,
а во-вторых,  узнать подробности из первых уст  о Викторе. Что с ним случилось, где он сейчас?            

-Да беда с ним случилась, почитай уже девятый год как пошел. А, что именно, никто не знает -  Василий был свидетелем, пусть  сам расскажет - Но сначала  стол накроем, посидим, как положено, отметим. -  Предложила Надежда.
-Тетя Надя – Тактично взяв за руку старушку, проговорил  отец Антоний - Со столом успеем, давайте сядем, а Василий всё расскажет.
Так и решили. Сели на деревянные табуреты вокруг стола и обратили  взоры на Василия. Тот до сих пор молчал. Но неожиданно начал свой рассказ, о, происшедшим восемь лет назад. Говорил  подробно и живописно, как  будто это было вчера, так, что гости невольно удивились.


Никто не ожидал от доходяги  правильной и чистой речи.  Он в подробностях  описал не только события в лесу, но и рассказал, как привез полуживого  брата назад в клинику, как им пришлось снова лечить его. Теперь  у Витяя отнялась  и речь. Где они с ним только не были, по каким врачам не ходили, всё было напрасно. Витяю выставили диагноз инсульт сосудов головного мозга и на этом всё.
 

Сейчас он инвалид первой группы, парализован, как и прежде, на левую сторону. Частично работает правая рука и нога. Вернее стопа. Передвигается в инвалидной коляске с посторонней помощью, но иногда, прилагает большие усилия, пыжится, дуется и правой рукой крутит колесо коляски.

Тогда может проехать самостоятельно несколько метров, а вот говорить так и не может, только мычит.
-Мы узнали о вашей беде, встретив случайно, правда случайностей не бывает, - отметил отец Антоний - на перроне, в Костроме, от бывших своих соседей – Казаковых.

Где-то недели три назад - начал свой рассказ иеромонах.
-Я был, в епархии по делам восстановления  монастыря, где являюсь наместником, заодно посетил матушку Серафиму - маму Антонину, которая проживает в женском монастыре в самой Костроме.

Вот они-то, Казаковы, и рассказали мне, что случилось с  Виктором, который уже выписался из клиники и ехал домой, как вдруг у него произошел какой то странный припадок, и он опять попал в больницу, и уже почти полностью парализован  несколько лет. После разлуки, по началу мы с Виктором обменялись письмами.Он, видимо под воздействием моих перемен в жизни, тоже решил измениться. – Да, вот оно, письмо-

Отец Антоний вытащил из  сумки конверт и протянул его Василию. Тот бережно взял конверт, извлек из него небольшой листок и стал про себя читать.
-Погоди - неожиданно, сказал Василий.  Тут он пишет, что по твоему примеру дал клятву Богу больше никогда не пить спиртного и не курить.
И если он нарушит эту клятву, то пусть его настигнет любая кара свыше.

Да, так он написал тогда , я как раз учился на первом курсе семинарии.
Я понимал, что это бравада,просто слова,  что он,  огорчен моим отъездом и прочее.
Я не сомневался, что Виктор вернётся к обычной  жизни и нарушит обещание, поскольку в той обстановке, где он находился, не пить было невозможно. Потому и не предал я серьезного значения его словам.


-Погоди, отче,- от чего-то вдруг повысил голос Василий, - Я ведь не сказал, что за месяц до выписки, Витяй начал понемногу выпивать. Сначала чуть  вина, пива, потом и кое-чего покрепче. А в день выписки, мне удалось достать ящик чешского  пива. Дефицит по тем временам.

Так вот, в дороге Витяй выпил одну бутылку. А когда мы остановились возле кладбища, он открыл ещё одну и ушел в лес. А мне велел ждать возле машины. 
Я подумал, что  хочет брат посмотреть на  место, где вы чуть концы не отдали.
А получилось вон что.-

Василий закончил свой  рассказ и сел.  Наступило  молчание. Только был слышан шелест перебираемых чёток матушки Серафимы, и её глубокие вздохи.
Наконец отец Антоний спросил:
-Где сейчас Виктор?-
-Здесь он, дома, в соседней комнате затаился. Сидит в своём кресле, и нас слушает, но выйти не может - Последнюю фразу уже навзрыд произнесла Надежда.


Отец Антоний и его мама – монахиня Серафима  вскочили со своих мест и бросились в комнату, где находился Виктор, Но тут дверь открылась сама, и перед ними, с искаженным лицом от неимоверного напряжения, вызванного желанием  выехать к гостям без посторонней помощи, предстал страдалец.

Священник и его мать опустились на колени перед тенью былого Витяя, обхватили его с двух сторон и  не в силах сдержать, слёзы, зарыдали.
Плакали в комнате все, и сам Витяй, и его гости, и Надежда с Василием.

Наконец,  успокоившись,  отец Антоний осенил  крестом Виктора и стал внимательно рассматривать друга детства. А Монахиня Серафима шептала про себя какую-то молитву и гладила Витяя по голове, как маленького ребенка. Виктор попытался что-то сказать, но кроме мычания у него ничего не вышло.

Тогда он здоровой рукой стал крепко, на сколько только мог, сжимать руки друга и его матери, улыбаясь лишь  правой половиной  лица и широко раскрытыми глазами  давал понять, что счастлив.
   
В этот вечер в доме Корневых свет погас далеко за полночь. Столько было вопросов, воспоминаний. Особенно оживлено и радостно вела себя хозяйка дома Надежда. Она постоянно норовила обновить стол, дополнить его новыми  блюдами,   даже попросила Василия, чтобы тот зарубил единственного  петуха. Хотела приготовить горячее  из курятины. Но,  получив твердое нет, от своей былой подруги со словами

– Ты что, Надя, забыла, монахи не едят мяса, да и как тебе не жаль петю, всё живность, тварь Божья.
Надежда спорить не стала, но ей очень хотелось угодить гостям,
сделать для них что-то необычное. Хотя всё необходимое на столе было в полном достатке.  Монахи, предвидели такое искушение с едой и поэтому заранее купили необходимое в городе.   

После застолья и чаепития, на котором присутствовал в своем инвалидном кресле Витяй, старавшийся  изо всех сил  показать, что частично может обслуживать сам себя, отец Антоний сказал  главное:

-Завтра утром мы с матушкой Серафимой посетим кладбище, помолимся, сделаем всё необходимое по христианскому чину. А послезавтра, мне потребуется помощь Василия и ещё пары мужиков, чтобы доставить Виктора на кладбище. Там я проведу над ним чин  отчитки, это особые молитвы священника, ибо уверен, что болезнь его не только телесная, но и духовная, Чтобы исцелиться от неё, нужно помолиться специальными молитвами, которые у меня при себе, может Господь смилуется и поможет нам преодолеть недуг Виктора.-

Не успел он договорить, как  Надежда радостно всплеснув руками, вскрикнула:
-Ой, а я слышала, о такой молитве. В соседней области одна бабушка  делает это. И говорят, не дорого берет. А, нечисть, всякая от неё убегает.

-Нет, баба Надя.Это шарлатанство. Мы  будем заниматься совсем другим.
-Так ведь бабуля эта тоже свои сеансы при иконах проводит,-
-Помолчи - резко прервала её матушка Серафима. - Сказал тебе батюшка аферистка твоя бабка, да ещё народ обирает, так оно и есть. Лучше послушай, что тебе священник говорит.-

Надежда замолчала, немного насупившись, но, поймав осуждающие взгляды сыновей Виктора и Василия, совсем опустила голову и больше ничего не говорила.
-Баба Надя, ласково продолжил иеромонах Антоний, - не обижайся, но все твои бабушки приходят к нам в Храм за благословением, чтобы лечить людей.-  Они, конечно, никакого благословения не получают.

-Но скрывают  от народа,  обвешивают свою комнату иконами, окропляют пришедших к ним за помощью святой водой и делают своё дело. Некоторые искренно считают, что у них особый дар исцеления, некоторые просто мошенники. Но точно тебе говорю, в Божий Храм они не ходят, не исповедуются, не причащаются, Считают, что этого им не нужно, что Господь их наградил особой благодатью исцеления, вот и творят свои дела.


Дай Бог - если это просто пустышка, а если она исполняет  вражью волю, Представляешь какой вред душе можно нанести?
-Да я ничего, я так, к слову - Испуганным голосом проговорила Надежда.
Конечно, Витьку доверю только тебе отец Антоний.
-Вот и хорошо, на этом и закончим, Давайте помолимся, да все отдыхать, уже скоро светать начнёт, а нам  вставать рано.

Отец Антоний прочел молитву, после чего баба Надя развела всех по отдельным комнатам, благо дом был большой.
Уходя в свою комнату, отец Антоний подошел  к Витяю, осенил его  крестом, поцеловал в лоб и прошептал:
-Всё будет хорошо, иди, отдыхай, Храни тебя Господь.

В своей комнате он слышал, как за стеной читает  келейное правило матушка Серафима – его родная мать Антонина. На душе было спокойно, мирно и он, достав из раскладного, походного чемоданчика несколько  икон и поставив их на столик, тоже чуть слышно начал свою молитву инока.
 
Рано утром, едва рассвело, отец Антоний вместе с матушкой Серафимой пешком отправились к кладбищу. Только путь их уже лежал не по полю, как раньше, а по объездной разбитой дороге. Поля как такового  не было. Всё заросло бурьяном и молодыми деревцами, и преодолеть такое препятствие в  облачении священника было невозможно, да и не нужно, как сказал Антоний.

Он, переоделся в одежду Василия, взял небольшую лопатку, пару перчаток, а Серафима захватила старый, но хорошо наточенный серп.
Антоний, кроме  того, нес в руках  чемоданчик, который был при нем всегда, когда он покидал свою обитель по различным делам и требам. Матушка шла налегке, и вслух читала молитвы. День обещал быть погожим, солнце ухе взошло, небо было совершенно чистым.

Василий тоже поднялся рано и по указанию матери  Надежды отправился на дальнюю речку, с рыболовными снастями, прихватив несколько малых сетей. Он хотел к обеду, поймать  свежей рыбы и сварить уху к приходу гостей.
Часа, через полтора,  мать и сын дошли до намеченного пункта и вошли в  лесок совершенно тихо,  прекратив всякие разговоры и перестав молиться.

Особое состояние сразу овладело обоими.  Предрассветная тишина стояла на  деревенском кладбище.Здесь всё поросло кустарником и травой, многие  оградки покосились, никаких тропинок, которые раньше разделяли погост, на части,  не было. Матушка Серафима сокрушалась по этому поводу больше всего:
-Достойное по делам своим, приемлем. - Какое отношение к покойным предкам, такое отношение и к живущим рядом.


-Ты права, матушка- Подтвердил  отец Антоний, - А куда же нам дальше следовать, я совсем не ориентируюсь уже здесь?-
-Эх ты,  с упреком сказала Серафима. – А  вспомни, какой ориентир был всегда главным для нас на этом кладбище? -
-Самый высокий дуб - Радостно ответил иеромонах.
-Правильно. Вот туда и держи направление.



Антоний окинул взглядом верхушки деревьев,  и быстро отыскал нужное.
Дуб стоял, как и прежде, на десяток метров, возвышаясь над ближайшими деревьями, За это время он ещё больше вырос и раздался в ширину. Два могучих  растущие в разные стороны на одной высоте боковых сука с обильной листвой,  издали придавали дереву вид креста.

Туда и направились монахи. Вскоре они оказались на месте, правда, сделать это было  не просто из-за сплошных молодых, но крепких зарослей, никем не вырубаемых, растущих самих по себе.


Крест Пелагеи стоял также крепко и величаво, словно основание твердости и стойкости. Даже ржавчины на нем было куда меньше, чем на других железных частях памятников или оградах.


Они подошли к оградке, с трудом открыли калитку и вошли внутрь. Могилки предков  были заросшие различными травами, кое-где даже молодым кустарником, памятники поблекли, Надписи на табличках  едва различимы.
-Вот, что делает время - С горечью сказала Серафима.
-Да, оно неумолимо - Вторил ей сын.
Монахи поклонились могилам, прочитали  молитву и сразу же принялись за  работу.
 
Через два часа всё изменилось. Могилки  поправлены, выровнены. Кустарники и дикие травы удалены и внутри ограды и в радиусе метра от неё. Теперь семейный склеп представлял, из себя, приличный и ухоженный вид,

Мать с сыном сели передохнуть на лавочку, которая к удивлению, всё ещё была цела. Сделанная из дубового материала столбики и сама доска, будто не претерпели испытаний временем,  также крепки и надежны. Отдохнув немного, отец Антоний стал переодеваться и облачаться в служебную одежду.

Серафима помогла разжечь кадило, и приготовила необходимые атрибуты для  поминальной службы. Когда всё было готово,  Антоний, взяв  кадило, сильным поставленным голосом начал литию. Серафима пела и молилась вместе с ним.  Чин панихиды  был отслужен по правилам поминальных канонов, спокойно неспешно и благоговейно.   Помянув  почивших родственников отец Антоний закончил священнодействие.



Они решили посетить могилу  Николая Рожнова. Место,  где  всё когда-то  и началось. Отец Антоний не стал разоблачаться и, поскольку до нужной им могилы было совсем недалеко,  пробирался сквозь заросли, вслед за идущей впереди матушкой Серафимой.

Вскоре они оказались на месте, возле ограды семьи Рожновых, Сразу же бросилось в глаза, то, что  могил в ограде дяди Коли значительно прибавилась. Да и  само место было очищено и ухожено.

же было их удивление, когда, войдя за оградку, они увидели два совершенно свежих захоронения, над которыми  были воздвигнуты два мраморных памятника, с портретами покоящихся.  Отец Антоний тут же узнал на одном  портрет Александра Денкина,  когда-то снабдившего  ребят отравленным спиртом, а рядом с ним, на другой мраморной плите была изображена его супруга Любовь Денкина.

По дате  смерти было понятно, что покинули они этот мир одновременно, в один день, весной прошлого года.
Скорбно помолчав минуту  и осмотрев остальные могилы родственников
Рожнова, Серафима произнесла:
-Видно Господь прибрал обоих сразу, Наверно, вместе  погибли.
-Может быть попали в аварию, Сашка раньше постоянно хулиганил  на дорогах, всегда гонял на скорости.- Предположил отец Антоний.

-Наверно их дочь ухаживает за могилами, помнишь, у них девчонка была, такая шустрая?
-Помню, кажется, её Светой звали. Да, наверное,  она проявляет заботу. Помоги ей  Господи.
Он вновь отрыл  чемоданчик, достал  кадило, на этот раз сам разжег его и над могильной оградой вновь полилась поминальная молитва, матушка как всегда, молилась вместе с сыном, осеняя себя крестным знамением.

Когда всё закончилось, Антоний переоделся в светскую одежду, и они пошли по проложенному курсу обратно к выходу на поле. Пока не вышли на заросшую дорогу молчали. Здесь матушка Серафима, предложила немного отдохнуть, перекусить, а потом продолжить путь к деревне. Так и поступили.   

Вернулись в деревню  уже к вечеру.
Сильно устали,  но были довольны трудами своими.
Семья Корневых уже начала беспокоится, Василий  несколько раз бегал  за деревню, навстречу гостям, но всякий раз возвращался в недоумении один. Он успел наловить рыбы.  Сварить душистой,  свежей ухи. И теперь ему не терпелось скорее угостить  дорогих постояльцев.
С нетерпением ожидал возвращения гостей и Витяй. Настроение у него было хорошее, он старался потихоньку, самостоятельно передвигаться на коляске, хотя это давалось совсем нелегко.

Мурлыкал про себя  веселые мотивчики. Хозяйка,  привела в порядок баню, всю её вымыла, затем протопила. Баня, хотя и была уже ветхой и требовала капитального ремонта, тем не менее, парная держала пар хорошо, воды было достаточно, чтобы и попариться и помыться. Потом она нарвала на грядках зелени, первых молоденьких огурчиков, сделала свежий салат, переоделась в самое чистое одеяние, которое нашлось у неё в гардеробе, и тоже стала ждать.
   
Появились монахи. Первым делом хозяйка предложила  помыться в протопленной баньке.  Серафима с радостью согласилась на такое предложение, и они вместе с Надеждой отправились туда. Правда монахиня не парилась - обошлась душем, Это  огорчило Надежду. Зато отец Антоний не отказался отведать деревенского пару с дубовым веником, но тоже помылся очень быстро,  сделав только один заход в парилку.
 
За столом, все с аппетитом вкушали вкусную уху, нахваливая  кулинарные способности Василия, от чего он прятал взгляд и бубнил –   Да чего там особенного, обычная уха, вот если бы ещё пару налимов сюда, да сома молодого,тогда другое дело. Но было видно, что ему очень приятны  эти хвалебные высказывания.

Из спиртного была  бутылка Кагора, которую достала из  дорожных запасов матушка Серафима.  В начале ужина, поставленная было, Надеждой на край стола, бутылка водки, быстро исчезла под строгим взглядом и отрицательным покачиванием головой  матушки Серафимы.   

Наравне со всеми за столом восседал в своём кресле и Витяй, который  сиял от счастья. Он расположился между отцом Антонием и своей матерью Надеждой, которая знала все жесты сына наизусть и тут же исполняла его просьбы, высказанные то взглядом, то особым поворотом руки, или тихим, похожим на мычание, голосом.

Когда трапеза была окончена, все помолились и разошлись, отец Антоний подозвал к себе Василия и спросил:
-Ну, ты как, всё сделал, как я велел?
-Всё батюшка. Завтра  Петр Самохин  и Иван Панкин, может,  помнишь таких ?  Они согласились нам помочь. Довезем на Уазике  вас до леса, потом донесем Витьку, куда ты укажешь, и будем ждать.

-Всё верно,не мешало бы ещё пару топоров прихватить, настолько заросло там всё  кустарником и деревьями,  что местами нужно будет  прорубать просеку.
-Да сделаем  в лучшем виде, нам не привыкать- Усмехнулся Василий.
-Ну и хорошо - Устало произнес отец Антоний. - А теперь пора отдыхать.
Но прежде он направился в комнату Витяя. Едва вошел к нему, как понял, что тот его уже давно ждал.

- Ну, что брат Витяй, стараясь казаться веселым и бодрым, произнес отец Антоний. Завтра мы разберемся с твоими болячками. Всё будет хорошо. Советую  сейчас лечь спатьт,для тебя завтра потребуются  большие усилия и физические и духовные. Ты меня понял?
Витяй едва качнул головой и часто заморгал, что означало, что понял очень хорошо.
 - Ну, тогда давай отдыхать, сказал отец Антоний, поцеловал Витяя в лоб, перекрестил его, пожал крепко его правую,  сильную ладонь, ощутив мощное ответное  рукопожатие, развернулся и вышел из комнаты.


 





                Г лава 2

   


Едва забрезжил рассвет, как к дому Надежды  подъехал видавший виды  автомобиль - УАЗ-452,  в народе называемым буханкой. Из машины вышли два пожилых мужчины, все коренные жители поселка. Накануне, по договоренности с Василем, они согласились помочь, а возможно и поучаствовать в необычном деле. Это касалось лечения Витяя, которое с помощью молитв, будет производить священник ( они помнили его ещё по  юности и по-прежнему называли Фантомом.) 


Взяв с них обещание о хранении тайны  Василий велел подъехать к дому с рассветом. Всё было сделано как он и просил.
Витяй тоже был готов к  эксперименту, как и отец Антоний. Оба  так и не заснули до утра. Каждый   думал о завтрашнем дне. Каждый мечтал о благоприятном исходе  и, конечно, молился.

Когда подъехала машина, никого подгонять не потребовалось.  Мужики погрузили кресло с Витяем, батюшка, прихватив, свой  чемоданчик,  благословил оставшихся в доме женщин, сел в машину на боковое сидение. Василий расположился на переднем,  рядом с водителем и УАЗ потихоньку направился в сторону кладбища.

Ехали не спеша, молча.  Смотрели в окна. Как раз застали  восход утреннего солнца. Было начало июня, погода стояла теплая,  ни дождей, ни ветров, ни жары.  Благодатная  летняя погода. Пробираясь по дороге, когда-то хорошо накатанной и оживленной, а теперь покрытой зарослями и будто раненой и истерзанной колеями да ямами, водитель, которого звали Петр, невольно воскликнул:

-Эх, какую красоту загубили. Раньше в это время по  дороге и трактора и  комбайны ездили, справа и слева поля с пшеницей и рожью. Теперь один бурьян с колючками. Вот так вся Россия  заросла. А дальше то что? Ответь, если можешь батюшка? –

-Трудно  ответить - Отозвался Антоний -  Всегда на Руси были лихие времена, потом они сменялись благополучными. Я уверен, что всё  возродится и будет гораздо лучше прежнего. Но главное не в этом, Петр.

-А что же тогда главное?- Не унимался водитель, только не говори проповедей о спасении души, о жизни после смерти.
Я простой крестьянин, помню тебя ещё молодым парнишкой.  Фантомом тебя тогда  кликали. Озорничал ты шибко, не буду  подробности вспоминать. Я привык верить тому, чего вижу. А вижу, что живём мы хуже прежнего, особенно на селе.
А Россия всегда была сильна своим селом, которого сейчас почти не осталось.

-Трудно  возразить – Ответил Антоний,- Но не хлебом единым жив человек.- И хотел продолжить, однако Петр его перебил:
-Ну, вот видишь, ты опять за своё взялся, а потому, что тебе нечего возразить, по сути.
-Да, воистину нет пророка без чести, разве только в отечестве своем.- Чуть слышно проговорил отец Антоний. Но его не услышали. Раздался визг тормозов, машина остановилась перед большой лужей. На этом спор  пришлось прекратить.

-Всё приехали, сказал водитель. Эта лужа очень глубокая, я в неё уже попадал, больше не хочу. Осталось ехать метров пятьдесят. До нужного места вдвоём будем нести Витяя на руках, кто-то понесет его кресло.
-Ну, коли, Петр сказал, так тому и быть – Подал голос  Василий.- Давайте выгружаться.


Мужики вышли на свежий воздух, аккуратно вытащили кресло с Витяем, и, не обращая внимания на отца Антония, дружно закурили. Курил и Василий, хотя дома, при священнике, а особенно при его матери, делать этого не решался.  Покурив, и постояв три минуты, они взялись за дело.

Петр с Василием оторвали Витяя от кресла, тот обхватил их за плечи и они понесли его по тропинке к  лесочку.  Следом пошли отец Антоний и  мужичок Иван, кативший  коляску Витяя.  Иван был братом Панкина Юрки.
Того самого шустрого маленького мужичка, который когда-то привез ребят на своём тракторе  копать могилу. Сам Юрка давно уже  лежал на том же кладбище, почитай с момента развала Союза. Он как-то нелепо и скоропостижно  скончался от простой пневмонии.

Перенес сначала простуду на ногах, как всегда, не обращая внимания на недомогание. Однако, вскоре, простуда перешла в тяжелое воспаление легких, и через три дня болезни его не стало.  Об этом рассказал по дороге Иван отцу Антонию, пока они шли к лесу. Там их поджидали добравшиеся чуть раньше мужики.

Немного передохнув мужики направились к могилкам  родни отца Антония, к высокому дубу. Оставшаяся  часть пути далась непросто, Приходилось делать  остановки, кое-где прорубать просеку.
 

Наконец,  подошли к ограде, с большим железным крестом.  Здесь уже,  стараниями матушки Серафимы и отца Антония,  был наведен  порядок. Никакой травы, кустарника. Всё накануне было  убрано и приготовлено к предстоящим событиям. 

Мужики усадили в кресло Витяя, который  вдруг стал напряженным и скованным, а глаза,  наполнились  страхом.  Выкурив по сигарете, Петр поднялся с земли, за ним остальные.
-Ну, батюшка, как говориться «Ни пуха, ни  пера , а мы будем ждать возле машины. Закончите- кликните, мы вернемся.
-Благодарю  Петр,  не говори, пожалуйста больше  эту языческую поговорку. Лучше скажи: - С Богом-

-Хорошо,  - С Богом – Сказал Петр, помотал головой и, махнув рукой, словно отдавая команду: следуй за мной, быстро начал удаляться по проторенной тропинке. Василий и Иван крепко пожали руку Антонию и бросились догонять приятеля.

Отец Антоний, не спеша, открыл свой чемодан, достал кадило, затем распахнул маленький походный столик, на который положил крест, Евангелие, большой,  молитвослов, еще пару книг,  зашел в ограду, затеплил лампадку под крестом Пелагеи,  и вышел обратно. Подойдя к  Витяю, он обратил внимание  что его друга бьет мелкая дрожь, он  побледнел и стал монотонно издавать мычащие звуки. Но самое главное, это были его глаза, вернее застывший в них ужас.


-Успокойся, пожалуйста, Виктор, с нами Божья благодать,  светлые силы, они помогут тебе, рядом мощи  Пелагеи, которые тоже являются святыней. Я тебе  говорил, бояться не нужно. Сейчас я буду читать молитвы, если успеешь, мысленно повторяй за мной, не успеешь, ничего страшного.

Вот тебе большая свеча. Когда зажгу её, начну молиться,  лицом на Восток.-
Он рукой показал в сторону восходящего над лесом солнца. -  Чтобы не происходило, ничего не бойся. Помни, что с нами Бог.  У меня есть благословение от старца читать эти древние молитвы. Ты только верь всем сердцем. Понял меня?

Обычно Витяй давал знак, или легким кивком головы, или частым морганием, что понимает собеседника, но сейчас  он  продолжал выпячивать испуганные глаза, не шевелился и монотонно мычал, переходя на какой-то другой, неприятный слуху не то стон, не то вой.  Стараясь не обращать на это внимания, отец Антоний  стал разжигать  кадило и заметил, что руки у него тоже дрожат.

Он осенил себя крестным знамением и начал читать молитву - Да, воскреснет Бог…-   Это  привело его в порядок и успокоило.  Когда приготовления были закончены, он взял в руки древнюю книгу, подошел  к Витяю, зажег его свечу, осенил крестом и, стараясь не смотреть больше на друга, начал громко произносить слова молитвы.

Всё шло своим чередом, молитва сменялась молитвой, голос отца Антония постепенно окреп, стал привычным  голосом пастыря. Витяй сидел в кресле, крепко сжимая  свечу.

Сознание пастыря было чистым как свежее утро, ничего не предвещало беды.
Прошло около пятнадцати минут. Вдруг, неожиданно, в ясный, солнечный день,появился  сильный порыв ветра, который  погасил  все зажженные свечи и лампады.  Затем Антоний услышал, как его подопечный,  продолжавший непрерывное мычание замолчал.


Отец Антоний оторвался от молитвослова и посмотрел на друга. Тот сидел по-прежнему в своём кресле, но совершенно свободно, положив, ногу на ногу. Свечи в руках его не было. Он улыбался нехорошей, злой улыбкой и, глядя в глаза священнику, сильным басом произнес:

-Хорош чудить Фантом, давай лучше махнем кагору, как раньше, я знаю, у тебя в чемодане есть бутылка.-
После этого он захохотал очень громко и озорно, так громко, что отец Антоний сделав невольно шаг назад, словно онемел. Он почувствовал сильное  сдавливание в области груди, сердца, голова его закружилась.  Он  стал плохо видеть, словно кто-то медленно выключал  свет как в кинотеатре, уменьшая и уменьшая напряжение перед началом сеанса.

Он  увидел,  что Витяй показал ему язык, почему-то невероятно большой. Позади себя иеромонах явно ощутил чьё-то присутствие. Но обернуться  не было сил. Этот кто-то, стоявший сзади, словно взмахнул большими черными крыльями и сразу наступил мрак. Отец Антоний потерял сознание, стоя на ногах.






                Глава 3



Медленно, очень медленно  приходил в себя  священник. Он лежал на кровати, в  комнате. Сквозь пелену, которая застилала глаза,  он различал сначала какие-то светлые тени, похожие очертаниями на людей, потом мелькающую фигуру в черном одеянии. Он вновь впал в беспамятство и  крепко уснул. Проснулся   уже  в ясном сознании.Ничего не болело и не  тревожило.

Он по-прежнему лежал в комнате на кровати. Тихо тикали настенные  часы-ходики, показывая половину третьего. За окном  светло, значит, был день. На стене он ясно различил, чьи то  портреты и фотографии

Поднявшись с постели, подойдя ближе он узнал в них и тетю Надю и её покойного мужа дядю Мишу, рядом висели портреты Василия и Витяя. Тут  он полностью осознал, где находится и, что совершенно здоров.
Но как он сюда попал, что произошло в лесу,  не помнил.

Едва облачился в рясу, которая аккуратно висела рядом, на стене, на гвоздике, как в комнату вошли один за другим Василий, матушка Серафима и Надежда. По одному взгляду на их скорбные,  не просыхающие от слез глаза, стало ясно - случилось что-то ужасное.
-Ты как? - Коротко и холодно  спросил Василий.
-Со мной всё в порядке - Ответил отец Антоний – А  где Виктор?-



-Василий молча кивнул головой, предлагая следовать за ним. Надежда запричитала: -Зачем вы только приехали…-
Матушка Серафима, пытаясь обнять её за плечи,  приговаривала – Надя, тише, пойми, мы  ни при чём.

Все вышли из комнаты, Антоний последовал за ними. Идти никуда не пришлось. Василий открыл дверь в соседнюю комнату Витяя и вошел туда, следом  остальные. То, что увидел отец Антоний, потрясло всё его существо.

В центре зала, в  инвалидном кресле сидел похудевший и постаревший лет на десять мужчина с широко раскрытым ртом, из которого на всю длину был высунут язык, а глаза  до предела расширены, словно пытались вырваться наружу из своих орбит.

Он сидел тихо и неподвижно, совершенно не реагируя на происходящее.
Некоторое время все стояли в полном оцепенении, пока, всхлипывания и причитания Надежды не вернули Антония к действительности. Он решительным шагом подошел к коляске, где сидел его друг, осенил его крестом, потом дотронулся до лба.

Словно доктор прощупал затылок, шею, руки. Взял правую руку Витя в свою и ощутил совершенно холодную, словно мертвую часть тела.
Глубокий, протяжный вздох сожаления, отчаяния, раскаяния слились в этом едином вопле священника:

-Господи прости. Он упал на колени перед недвижимым другом, уронил свою голову на колени  Витяя и зарыдал.  Не в силах больше выдержать такой картины плакать в комнате начали все присутствующие. Никакой реакции со стороны Витяя  не последовало.
 

Через час, сидя за столом, в горнице, уже в собранном и полном  решимости  состоянии действовать, отец Антоний узнал от Василия подробности происшедшего.  Оказалось, что мужики,  чтобы  не мешать процессу «отчитки»,  ждали  возле автомобиля.

Сначала просто ждали, разговаривали о разном, и о том, что никто не верил в исцеление Витяя, ну может быть, чуть-чуть один Василий допускал небольшие улучшения.

Вдруг, они услышали сначала сильный шелест листвы на деревьях, особенно на том могучем дубе, около которого и происходили основные события.
Потом послышалось что-то подобное вою не то собаки, не то волка, а затем   сильный и  грубый мужской хохот.
Не смех, а именно хохот. Все застыли от ужаса, не зная, что предпринять. Наконец Петр, как самый   отчаянный,  бросился к машине, схватил монтировку и побежал в лес.

Они с Иваном, вооружившись  топором и лопатой, двинули туда же.
Когда добежали до поляны, то увидели, что отец Антоний  лежал без сознания, лицом вниз, а рядом с ним сидел в  кресле, в той же самой позе, что и сейчас, парализованный Витяй.

Мужики бросились по ближайшим кустам и зарослям, в надежде, отыскать хоть какие-то следы или признаки, указывающие на то, что здесь произошло. Но всё было напрасно.   Убедившись, что оба мужчины были живы, только находятся без сознания, они быстро собрали  разбросанные в округе вещи, подхватили полуживых друзей и бегом  направились обратно.

Добравшись до дома, хотели вызывать скорую помощь. Но строгая Серафима категорически запретила  звать кого-то на помощь. Она потребовала держать язык за зубами. Моя мать откуда-то принесла трехлитровую банку самогона и мужиков в сад, в сторону бани, снимать стресс и велела  никуда до утра не выходить из усадьбы.- Закончил свой рассказ Василий.

Всё понятно - сокрушённо проговорил отец Антоний, - Меня предупреждал старец Варнава, о возможности таких последствий, советовал подождать, да я, ни, в какую. Посчитал себя  уже вполне  подготовленным  для совершения такого серьезного  и опасного ритуала. 


Вот она – гордыня – налицо. Но ничего. Мы просто так не сдадимся. Сегодня мы с матушкой уезжаем. Виктора, естественно, я забираю с собой. Теперь надежда только на старца. Другого пути у нас нет - Твердо закончил иерей.
-Никуда я его не отпущу - Запричитала Надежда,- хватит уже, наделали проблем. Пущай медицина сына лечит, коли друг, его калечит - неожиданно вырвался  рифмованный каламбур.


-Погоди. – Встрял в разговор Василий. Он крепко взял батюшку за рукав  и, глядя в глаза, строго спросил -  Ты сам то,  веришь, что Витьке можно ещё помочь?-
-Верю - Также твердо ответил священник, не пытаясь освободиться от захвата. – Разве ты не видишь, что это не просто физическая болезнь?
Это духовный  недуг. Разыгралась вражья сила, которая имеет доступ к  душе Витяя.

-А как же твой Бог?- Почему он не услышал  твои особые молитвы? - Не унимался Василий.
-Есть у нас такое выражение, у истинно  верующих, воцерковлённых  людей – попущение Божье. Его промысл никому не ведом. Может быть, у Витяя есть какой то особый грех. И чтобы  грех был прощен,  он должен здесь, на земле пострадать за него, претерпеть скорби, предназначенные только ему -  Но разобраться во всём сможет  человек святой жизни, каким является мой духовный отец – старец  Варнава.

- Я  лишь простой священник, монах, а возомнил из себя  нечто высокое, способное к такому серьёзному духовному деланию, как отчитка бесноватого. Вот оно и вышло, как вышло. И еще раз, нам Господь дал понять, кто мы есть на самом деле. А что касается Виктора, то  мы с матушкой заберем его к себе в монастырь. И чем скорей, тем лучше. Может быть, успеем на сегодняшний вечерний поезд.  Я его покажу отцу Варнаве. Вот он и найдет с Божьей помощью выход из данного положения. И повторяю, я уверен, что всё будет хорошо.




Василий остался доволен ответом, отпустил руку батюшки и  угрюмо добавил:
- Ты не обижайся на меня отче, но пойми и нас. Мы с матерью остаёмся одни со своими тревогами. Мы его родня.

- Тут он указал на сидящего в кресле инвалида. Нам до конца быть вместе. Сам говорил, таков наш крест.
И пеленки менять и из ложки поить. Ни день-два, а до конца жизни.  А старец твой, зачем ему это?   Хватит ли сил у вас, если опять всё пойдет не так?

-Хороший вопрос,  Василий, правильный. Многим этого не понять. Вот потому христиане и выжили, потому православие  до сих пор торжествует, потому что объединено  главной добродетелью – любовью. Любовью к Богу, любовью
к ближнему.  Только благодаря тому, что моё сердце наполнено любовью к Виктору  я заверяю тебя, что с ним будет всё хорошо.

 Он мне такой же брат, как и тебе, забота о нём мне будет не в тягость, а в радость, потому, что делаться она будет по великой заповеди Христа – Да любите друг друга.  Я обязательно сообщу свои координаты, буду писать вам. Ты сам в любое время можешь приехать и навестить брата.

-Добро - сказал Василий и направился на улицу.
-Надежда собирай в дорогу сына  - Сказала мать Серафима, когда за Василием закрылась дверь. – Да, впрочем, собирать ничего не надо. Дай свежую рубашку да штаны. В монастыре всё остальное найдется. Да, - документы на него не забудь найти и отдать мне.

-Хорошо - Смиренно ответила Надежда и направилась выполнять указание монахини. Отец Антоний тоже стал  собирать свои вещи и через полчаса все уже стояли возле дома, готовые отправиться в дорогу.
Коляску с Витяем  придерживал Антоний. Он же перед этим придумал небольшую хитрость. Предложил перебинтовать всю нижнюю челюсть Витяю, чтобы слишком неприглядный, и даже отталкивающий вид паралитика не привлекал к себе внимание.

Когда задуманное было сделано, челюсть с высунутым языком была забинтована по самый нос, а сверху одета старая, широкополая шляпа, чуть-чуть надвинутая на брови, Витяя было не узнать. Со стороны казалось, что в коляске сидит сильно пострадавший от ДТП или  ожога,  человек, у которого не в порядке нижняя часть лица и он, в настоящий момент, находится на излечении.

Когда подъехала машина, а это был, конечно же, УАЗ, за рулем которого восседал Петр, а рядом располагался Василий, то невольный крик удивления и восхищения вырвался у мужиков.
-Вот это маскировка – Похвалил Петр - Ни за, чтобы не поверил, если бы сам не видел своими глазами, кто находится под битовой маской.
-Ну, батюшка, ну Фантом, ты даёшь - Восхищенно поддержал приятеля Василий. Они вышли из машины, помогли затащить в фургончик кресло с Витяем и предложили монахам проследовать в машину.

Первым с Надеждой попрощался отец Антоний:
– Ты мать прости меня, но не отчаивайся, я привезу Виктора сам, как и обещал, так что надейся и жди, у тебя такое хорошее имя, нужно его оправдать - Он крепко обнял тетку Надю, поцеловал её, осенил крестом и быстро прыгнул в фургон.

-Не держи ни на кого зла, как я тебе говорила, за всё благодари Господа - Начала нотацию матушка Серафима, но, посмотрев в глаза подруге, не выдержала, и,  обняв её,  со слезами произнесла: -
-Прости  нас и верь, всё будет хорошо, Храни тебя Господь –
Потом низко поклонилась Надежде, и тоже быстро сев в машину, захлопнула за собой дверь.  Петр тут же тронулся, выбрав, самый высокий темп в условиях  бездорожья.
 

Сидевшие в машине пассажиры посмотрели на удаляющуюся фигурку одинокой  пожилой женщины, снявшей платок и вытирающей слезы, помахали ей , а батюшка и матушка почувствовали почти одновременно, сильное  томление в  сердце, и поняли, что видятся с ней последний раз.


На станции  отец Антоний  взял купейный билет на четыре лица, до Костромы, хотя реально ехали трое. Потом, когда подошел поезд, довольно проворно сумели загрузиться  и  стали прощаться с мужиками.  При прощании отец Антоний  обнял их  поочередно, ещё раз попросил у них прощения и благословил.

Матушка Серафима низко поклонилась провожающим и, перекрестив каждого,  тихо и нежно произнесла:
-Храни вас Господь,  мои дорогие.
Монахи поднялись по ступенькам к себе в вагон, и пошли в купе. Состав слегка дернулся и стал медленно уплывать в сторону Запада.

Растроганные необычной нежностью и тактичностью Серафимы мужики постояли несколько минут и всё смотрели в след удалявшемуся поезду.
Потом, как по команде повернулись, и  молча пошли к машине.

И только подойдя к  ней и открывая водительскую дверь, Петр неожиданно выдал – Ну и Серафима – Антонина и куда я раньше только смотрел, а ведь работал в её бригаде.
Что он хотел этим сказать, Василий так и не понял, спрашивать не стал.  Ехали молча, и так двигались до самой деревни.

Э П И Л О Г


После литургии и последовавшей за ней трапезой, вся братия монастыря разошлась по своим послушаниям.
Отец наместник- архимандрит Антоний, как обычно поднялся на второй этаж в свой рабочий кабинет, немного поработать с поступившей за последние три дня почтой.

Он  устроился в удобном кресле за письменным столом и стал перебирать сначала, открытки и поступившие телеграммы, затем,  занялся более серьёзной корреспонденцией. Быстро ознакомившись с их содержанием, на некоторых открытках он написал короткие указания конкретному исполнителю и отложил их в сторону.
Очередь дошла до писем.

 Для начала, по традиции, он, не открывая конверта, просто смотрел на письмо, пытаясь угадать его  содержание, рассматривая адрес, откуда прибыло письмо.  Взяв очередной конверт, он вдруг, ощутил сильное волнение, непонятно откуда появившееся. Прочтя обратный адрес: Костромская область мужской Свято-Вознесенский Монастырь - послушник Виктор,  архимандрит Антоний с трудом  сдержался, чтобы не вскрикнуть.

Сердце его учащенно забилось, в глазах потемнело, какой-то озноб прошел по всему телу. Это состояние длилось несколько минут. Затем наместникосенил себя крестом и  распечатал  конверт. Руки его дрожали. Антоний извлек  несколько исписанных ровным, мелким почерком листов и  начал читать. Послание гласило:
 
Ваше преподобие, отец настоятель батюшка Антоний……, Фантом – здравствуй!
Я умышленно нарушил  форму и порядок обращения в своём письме. Официально должен был писать в ином ключе, как и подобает церковной переписке.

Но тогда всё звучало бы по другому.  Бог мне судья. Я думаю, Он простит мне эту  вольность, поскольку мы все братья во Христе.   
 

Отче, это действительно я – твой старый друг детства - Витяй, а ныне послушник  Свято Преображенского мужского монастыря, что находится в  Костромской области.   А ты, как мне стало известно, наместник  Свято Вознесенского монастыря в Воронежской области. Поистине пути Господни неисповедимы. И кто бы мог подумать, предположить хоть на миг, что это произойдет с двумя сорванцами, двумя неразлучными друзьями-хулиганами тридцать лет назад.
    

Не буду  описывать всё, что произошло со мной с момента последней встречи, когда ты передал меня на попечение старца Варнавы, воистину святого угодника Божия (Царствие ему небесное). Я надеюсь, что, получив письмо, ты захочешь непременно увидеть  старого приятеля, в  физическом и психическом здравии. Вот тогда-то и наговоримся вдоволь. А сейчас, только кратко изложу, что произошло за эти десять лет, что мы не виделись.
   
Итак, когда старец Варнава принял меня к себе в скит, как ты помнишь, он
перед этим имел с тобой долгую, нелицеприятную беседу.
Тут на минуту отец Антоний прервал чтение и вспомнил,
как крепко ему  досталось от старца, как он был вынужден  выполнять нелегкие епетемьи, наложенные  старцем. Как день и ночь молился и трудился наравне с другими послушниками, пришедшими в монастырь, хотя имел уже иерейский сан.
   
Архимандрит продолжил чтение. -  После  беседы с тобой, как потом рассказывал сам старец, он, взяв благословение, у отца наместника монастыря, удалиться со мной вместе в самый дальний, почти заброшенный скит, у глухого ручья. Это место монахи называют – наша пустынька-

Туда нас сопровождало несколько монахов, которые помогали меня нести на носилках. Я, конечно, ничего не помню сам. Всё что тебе излагаю, всё это со слов о. Варнавы.  Как мы прибыли туда, как расположились, кто доставлял нам продукты питания, я ничего не знал.

 По рассказам отца Варнавы, мы жили в партизанском блиндаже.  Монахи, как могли, благоустроили это жилище и удалились. Далее на протяжении почти года, отец Варнава читал надо мной молитвы, наряду с другими делами и заботами, которыми вынужден был заниматься по уходу за мной и жилищем.

Я же, по-прежнему, был в том ужасном состоянии, в котором вы меня доставили в монастырь. Мог только слышать, дышать и глотать. Мой организм  исполнял и другие  физиологические функции, при этом я был совершенно неподвижен, и мне требовалась  посторонняя помощь. И эту помощь,  спокойно и смиренно оказывал мне старец.
С молитвой,  пением псалмов, постоянно разговаривая со мной на равных, как будто я слышал и понимал его.

И вот , однажды ночью, я вдруг проснулся от ощущения, что кто-то крепко меня теребит за правое плечо и настойчивым властным голосом говорит - Очнись, пора вставать, очнись, пора вставать.


Я открыл глаза, немного приподнялся на руках и огляделся вокруг. Я увидел, что нахожусь в каком-то подземном помещении, посреди которого стояла добротно выложенная  печь, с  большой чугунной плитой. Печь топилась, хорошо согревая  помещение. Рядом стояли стол и три крепкие дубовые табуретки, сделанные рукой умельца. Утварь помещения была проста и надежна. Все  разложено по полочкам и поставлено по своим местам. В дальнем углу я увидел небольшой иконостас, перед которым теплилась горящая лампадка.  Тут до меня донеслось тихое, едва уловимое для слуха дыхание, ровное и спокойное.


Я посмотрел в ту сторону и увидел, что на простой кровати из досок без матраца, укрывшись небольшим одеялом, спит совсем маленький, словно ребенок старичок.  Если бы не его густая седая борода, то его точно можно было бы принять за подростка.

Я привстал с кровати, потер голову руками, не задумываясь о том, что они у меня должны быть неподвижны. Потом я попытался встать. К моему удивлению мне это удалось довольно легко. Головокружения, или боли я не чувствовал. Я сделал шаг вперед, за ним ещё, ещё и с нахлынувшим на меня чувством радости и восторга я подошел к большой кадке, в которой была вода, зачерпнул ковшиком, висящим рядом на гвоздике воды, и стал жадными глотками поглощать её, невероятно вкусную и холодную.   
 
- Э, милый, осторожно,  не пей  большими глотками, пей маленькими, не спеша. Раздался вдруг старческий голос. – Слава Богу, за всё, благодарю Тебя Господи, что услышал раба твоего. Слава Тебе Господи, Слава Тебе – Произнес этот дивный дед.

Тут он шустро подбежал ко мне со свечёй в руках, взял меня за запястье и со словами – Довольно пить, пожалуйте на медосмотр -  поволок на мою кровать.
Он велел мне сесть, затем встать, присесть вытянуть то одну, то другую ногу, показать язык и пр.

При этом старик о задавал мне вопросы: Кто я, как меня зовут, что я помню, просил рассказать какое - ни будь стихотворение. Я безропотно выполнял все его команды, всё ещё недоумевая, что происходит и почему после каждого моего ответа он так искренне, по детски радуется и благодарит Бога.

Наконец осмотр был окончен, дедушка пригласил меня за стол, зажёг все свечи, поставил на стол несколько сушек, просфор, чашку с ароматным свежим медом и снял с плиты кипящий чайник. Заварив на каких-то своих травах чай, мы начали первую свою совместную трапезу. Мне казалось, что ничего вкуснее  я в жизни  не ел, да и вряд ли больше отведаю такого.

Продолжая прихлёбывать из железной кружки ароматный напиток, дед  спрашивал  меня о моей жизни, что лично я помню, что нет.
А я почти  ничего не помнил, знал только что зовут Витькой, что родом из деревни, что отслужил Армию, а дальше полный туман.

-Ничего, ничего, Витек, со временем всё вспомнится, всё встанет на свои места, если Господь решил вернуть тебя к полноценной жизни - Ну я тебе это потом постепенно разъясню, а пока пей чай, налегай на мед, не стесняйся.

С этого момента, почти три месяца ушло на то, чтобы восстановить в памяти всё происшедшее со мной ранее. Где-то обрывочно, кусками вспоминались отдельные детали жизни. Где-то, с помощью вопросов, которые задавал мне старец, из глубин памяти всплывала остальная информация.


Но сразу, с момента моего выздоровления, о. Варнава начал меня учить основам духовной жизни. Мы ежедневно молились с ним. Я с начала повторял слова молитвы, за ним, потому, что не знал их. Постепенно привык, некоторые стал уже знать наизусть.

Старец мне открыл совершенно иной мир-мир Православной веры. Объяснил мне, что истина находится только здесь, короче, я стал постигать смысл жизни заново.  Когда раз в две недели кто-то из монахов монастыря приносил для старца продукты питания, он заранее прятал меня в чулан и делал вид, что находится в блиндаже  скиту один.

Всякий раз он делал монаху очередные заказы на будущее посещение, сюда входила не только пища, но и церковные книги. Монах  смиренно удалялся, не задавая лишних вопросов.

Так прошли ещё месяца четыре. За это время помимо хозяйского послушания, я много читал духовной литературы, изучил  богословские труды духовных писателей, которые мне рекомендовал о. Варнава.

Помимо этого, он  проводил со мной душеспасительные беседы и  давал наставления.  Казалось, что у него нет вопросов или тем, на которые он не смог - бы дать глубокий, развернутый ответ. Самое главное в общении с ним – это было необычайное состояние радости и любви, которая окутывала тебя всего.  От него исходило такое тепло и ласка, что хотелось просто прижаться к его ногам и слушать, слушать, слушать  старческое щебетание, слушать бесконечно.

Но всё когда-то кончается. Наступила зима. Я совершенно не думал о дальнейшей моей судьбе, я был счастлив просто жить вот так, рядом со святым человеком.
В этом году зима  была особенно морозной и снежной. Из монастыря к нам никто не мог добраться вот уже как два месяца. Просто невозможно было пройти сквозь дремучую чащу и двухметровые сугробы.

Дров у нас было достаточно, в землянке тепло. Сухарей, сушеных грибов и ягод тоже имелся приличный запас. На церковные праздники оставалось немного сухих рыбешек и картошка. И мы устраивали праздничную трапезу.
Но вот где-то перед праздником Сретение Господне, мой  старец неожиданно захворал.

Сначала я обратил внимание, как он частенько стал покашливать,  кашель все усиливался, был сухой и длительный. Потом отец Варнава перестал вкушать пищу, пил только свой чай,  добавляя  немного медку, однако это никак не смягчило кашель.

 Вскоре стали раздаваться хрипы при дыхании. Отче слабел на глазах. Я очень встревожился этим. Как мог, старался облегчить его страдания. Но он, ласково глядя на меня, только говорил мне - Молись Витенька, главное всегда молись -…
Великий пост прошёл на удивление легко.  Отец Варнава почти ничего не вкушал, только пил чай с просфорой и уже не вставая со своего ложа, молча творил Иисусову молитву, перебирая свои старенькие чётки. Я делал необходимые дела по хозяйству и под строгим  взором старца вставал на молитву.

Где-то перед страстной седмицей о. Варнаве стало вдруг, заметно лучше. Он чаще стал произносить отдельные фразы и указания, цвет его лица заметно изменился. Он, как-то  просветлел. Его лицо не напоминало уже  мертвой бледной  маски, а наоборот  стало тонким, светло- воздушным. Иногда он менялся на глазах. И было такое впечатление, как будто смотришь на горный водопад, в котором отражаются лучи солнца.

Старец повелел мне  дни страстной седмицы громко читать Евангелие, выделяя места, где, согласно Церковному уставу читается на богослужениях о страданиях Спасителя. Читая, я изредка, тайком  поглядывал на моего учителя и видел его лежащего на своей постельке, с закрытыми глазами. Он чуть слышно повторял наизусть слова, произносимые мной.

Выражение его лица оставалось спокойным и бесстрастным, только когда
прочитывался стих об особых страданиях Христа, старец издавал  глубокий протяжный вздох, в это время лоб его становился влажным. Это было хорошо видно мне.

Пасхальную ночь, он провел на ногах, и хотя был очень слаб, отслужил по чину всю службу до конца. Когда он восклицал «Христос Воскресе» то лик его преображался. Сразу становилось невероятно радостно и легко на душе.

После службы  мы разговелись с о. Варнавой,  как и положено испеченным накануне куличом (это я его пек впервые в жизни под контролем старца)  Как он смог сохранить необходимые для этого  продукты и где хранил, осталось загадкой. Нашлись даже четыре пасхальных покрашенных яичка, которые тоже хранились у него в его тайнике.
 
-Вот и дождался я своей последней пасхи на земле, Слава Тебе Господи,  повторял старец за трапезой, Он  весь светился и радовался, обращаясь ко мне, прежде всего вопрошал –Витек, Христос Воскресе,  понимаешь? Я, как подобает, отвечал ему  –Во истину Воскресе , отче…- Но казалось, он не обращает на меня уже никакого внимания, взгляд его блуждал повсюду.

 Казалось, что он общается со многими, невидимыми мне, но хорошо чувствуемыми им и находящимися в нашей келье людьми.  Мне не было страшно в тот момент,  вся душа пела и торжествовала. Такое состояние, я испытывал впервые.
Вдруг, на какое-то мгновение старец затих, лицо его приняло строгое, даже суровое выражение.

Мне стало  не по себе. Он посмотрел в мою сторону, потом  тихо взял меня за руку и глядя в глаза с ласково и в то-же время строго произнёс- Я должен тебе сказать, что всё что случилось с тобой – это особый промысел Господа. 

Ты когда-то просил, очень просил Его даровать тебе жизнь и не забирать её так рано, в такие молодые годы. Господь услышал твою просьбу, и дал тебе шанс исправиться. Тем более ты обещал вести нормальный образ жизни. Ты  выздоровел.   Потом ты  сам дал клятву от всего сердца не пить и не курить, а как твой друг, тоже посвятить жизнь ради спасения своей души и многих других заблудших душ.
Но слово своё, свой обет ты не сдержал, за что вынужден был поплатиться. Как – знаешь сам.

И опять же, по милости Божией, через многие страдания и скорби, при моём свидетельстве, ты снова  обрел  и разум и здравие. Это был твой второй
Второй шанс. Теперь ты многое знаешь и понимаешь, но знай, юный  брат мой, если ты вновь нарушишь свой обет и сойдешь с истинного пути – третьего шанса у тебя  не будет. Он замолчал, а затем тихо стал прихлебывать свой чаёк и вновь сделался прежним жизнерадостным старцем.

Сколько времени мы так провели за праздничным столом трудно сказать, только я вдруг незаметно провалился в глубокий тихий сон, как в детстве.
Когда я очнулся и посмотрел на наши настенные часы, было уже девять часов утра. Нужно было немедленно растапливать печь, делать необходимые дела по хозяйству.

Я так и проспал за столом. Но каково же было моё удивление, когда я увидел, что старца за столом нет. Я встал, подошел к его кровати и застыл от благоговейного ужаса.  Отец Варнава лежал на своём ложе, непокрытый одеялом скрестив руки, на груди и не дышал. Подойдя поближе, и наклонившись к нему, я понял, что он мертв.

Я перекрестился, упал на колени и стал читать молитвы, какие даже не помню, ручьем из глаз моих лились теплые, соленые слёзы, слезы любви и великой благодарности к Богу и его угоднику. Ты знаешь, в какой то момент я даже испытал странное состояние тихой и одновременно радостной скорби. У меня не было сомнений ни в том, что Господь забрал своего раба к себе в иную, лучшую
форму бытия, что старцу там хорошо, что он молится о нас.

Но самое главное, я, наконец окончательно убедился в истинности православного пути, и сознательно и окончательно обрел свой   жизненный путь – путь русского монаха.

Как и предсказывал старец,  в  три часа дня, из монастыря пришло несколько монахов. Они, по велению наместника   не могли не навестить отца Варнаву и не поздравить его с Пасхой. - Пробираясь сквозь лесную, всё ещё  заснеженную чащу, как они говорили потом - Все испытывали небывалый прилив сил и готовы были пройти без остановок и привалов ещё не один час.

Дальше я не буду описывать, как были поражены и удивлены одновременно и чудесным моим исцелением и скорбным известием о кончине старца, пришедшие к нам.  Решили переночевать в келье, а рано утром   двинуться в обратный путь. Всю ночь над почившим читалось Евангелие  и возносились к небесам молитвенные  возгласы, разносившиеся,  по всему дремучему лесу и даже дальше, в сторону Волги – Христос Воскресе-
    
Утром, обернув тело старца в его любимый тулуп, смастерив нехитрые носилки, все покинули старый скит и направились в сторону монастыря.
К вечеру были уже на месте. Не буду рассказывать о том, как состоялись похороны великого Божьего угодника, как собралось с ближайших и дальних поселков и деревень более тысячи человек, как  стены древнего храма сотрясались то от чьих-то воплей, то от Праздничного Пасхального приветствия.
   
Я передал письмо старца наместнику, тот сразу выделил мне отдельную келью и определил  на послушание.   Все попытки старших товарищей  показать передо мной  своё превосходство, то в чтении, то в знании богослужебного устава, что в различных богословских взглядах, натыкались на моё спокойное и мирное  согласие.

Хотя я прекрасно знал и понимал  затронутые предметы намного глубже их.  Школа старца не прошла  даром, да простит меня Господь за моё тщеславие.
Я полностью старался  следовать советом моего покойного наставника
во всём, а главное, в делах, касающихся  смирения. Ни с кем  не спорил, никому не перечил, тем более не поучал. Так прошёл год. И вот теперь я смог, с  незримого, позволения моего небесного покровителя,  написать тебе это послание.
 

Не знаю, как Ваше преподобие  поступит, прочтя его? Но мне почему-то кажется, что ты захочешь меня увидеть отец Антоний.  Это в твоей власти - ты Церковный начальник, более свободен в своих действиях, так что дело за тобой.
На этом заканчиваю своё короткое послание, и буду ждать и надеяться  на возможность Вас лично лицезреть и обнять, получив пастырское благословение.
       Храни Вас Господь !         послушник Виктор.
    


Сколько прошло времени, прежде чем  вышел из оцепенения  после прочитанного письма, отец Антоний, сказать не мог. Он ещё несколько раз прочел короткие строчки письма. На душе  становилось всё теплее и радостнее. Так, значит, жив его давний друг Витяй, да не только жив, а ещё и здоров, да к тому же выбрал ту же стезю, что и он.

Отец Антоний тут же повернулся к иконе спасителя, висевшей в правом углу кабинета, упал на колени и со слезами радости и счастья стал  молиться. Он от всей души благодарил   Бога за такой неожиданный подарок.

Закончив благодарственные  молитвы, он, успокоившись, тихонько встал, поправил своё облачение и спокойно вышел во двор.  Там подозвал послушника Петра, который являлся водителем монастыря и велел ему к завтрашнему утру быть готовым к поездке в Воронеж, к правящему Архиерею по важному делу.
   
Отец Антоний присел на лавочку, у колокольни, возле большой, пышной клумбы, которая совсем скоро оживет и расцветет своими многолетними красотами. Это было его любимое место. Отсюда, с небольшого пригорка как на ладони просматривалась вся территория монастыря. Стояла ясная, безветренная погода. На дворе был конец мая.

 Пространство вокруг монастыря  пьянящим запахом, и нескончаемые соловьиные трели, добавляли обители ощущения  неземного, особого благодатного состояния. Настоятель перевел свой взгляд  на небо. Оно было сегодня совершенно чистым и глубоким. Ни ветерка, ни облачка. Только бездонная голубая лазурь.

Высоко над головой резвились веселые ласточки, и стайками стремительно проносились быстрокрылые стрижи. А ещё выше, едва заметной точкой, прямо над главным Храмом монастыря завис в небесах величавый ястреб.

–Слава Богу, за всё - невольно сорвались с уст настоятеля слова благодарности одновременно с крестным знамением. День только начинался, впереди было много хлопот, связанных с укладом жизни обители, но отец Антоний поднявшись с лавочки, тихо направился в Храм, чтобы там, в тишине и спокойном состоянии духа ещё раз выразить свою посильную молитвенную благодарность всем Силам Небесным……



                Конец                март- июнь 2016г.