Снежная буря бушевала три дня и три ночи. Неукротимая стихия, равнодушная к людям и их мелким земным страстям и делишкам.
Глухие английские деревушки и удаленные от цивилизации старинные особняки и имения оказались полностью изолированы от внешнего мира. Муниципальные службы, энергетики и снегоуборочная техника едва справлялись с последствиями стихийного бедствия в крупных городах, оставив на потом спасение англичан, проживающих в сельской местности и на побережье.
Три дня и три ночи…
Для тех, кто любил, это была прекрасная возможность побыть вдвоем, отрешиться от суеты и ежедневной рутины. Любящие сердца находили в этом вынужденном белом плену свою романтику. Можно было на время забыть о делах и проблемах, наслаждаться друг другом, пить горячий чай с бутербродами у весело полыхающего камина, прислушиваться к завываниям ветра, читать книжки, болтать о глупостях, целоваться и мечтать о будущем, согревая друг друга в теплых объятиях.
Для тех, кто страдал и жил призрачными сомнениями, это было подходящее время для глубоких раздумий о прожитой жизни, о своих ошибках, о причинах своих неудач и о теплом проблеске надежды в мерцающем свете Рождественских свечей. Остановись, мгновение. Может, Бог специально посылает нам всем вот такие затяжные снежные бури, чтобы в замершем течении времени мы смогли остановиться и прислушаться к своему сердцу.
Для тех, кто спешил, снег был проблемой. Большой проблемой.
Чертыхаясь, как самый последний сапожник, старший инспектор Скотленд-Ярда Виктор Эллинг продирался со своей командой сквозь снежную пелену и молился Богу, чтобы внушительный грузовой джип-вездеход, одолженный у городских властей, справился со своей задачей и не застрял в дороге. Они уже потихоньку выбирались из предместий Лондона, и инспектор снова и снова прокручивал в голове события последний дней, связанные с убийством молодой продавщицы антикварного магазина на Оксфорд-Cтрит.
По рекомендации проницательной Елены были наведены справки в лучших вегетарианских ресторанах Лондона, и только в последнем пятом ресторане им удалось напасть на след. Потребовалось провести кучу рутинной следственной работы, результаты которой ошеломили даже его, опытного старшего инспектора, повидавшего всякого за свою двадцатилетнюю карьеру. Он думал, что знает все о темных глубинах и мрачных колодцах человеческой психологии жестоких преступлений. Но на то они и бездны…Что не имеют дна…То, с чем ему пришлось столкнуться в этом деле, по его мнению, было явно Не Отсюда, это было Извне. И потому казалось самым жутким преступлением в его многолетней практике.
Он тревожно вглядывался сквозь мутное стекло машины в серые рассветные сумерки. Похоже, природа, наконец, сжалилась и отпустила свои тиски. Ветер постепенно затихал, снег уже перестал валить без остановки, и черное небо стало проясняться. «Только бы успеть…», – думал он. ¬– «Только бы успеть…»
А в это время покрасневшими без сна, воспаленными глазами Елена смотрела в окно своей спальни на белые хлопья, замедляющие свой безумный танец. Мягко и неслышно кружились последние снежинки в первых робких лучах едва проступившего среди туч рассвета.
Буря стихла, убийцы найдены и ждут официального расследования. Казалось, что все плохое уже позади и уже ничего ужасного не могло произойти в стенах замка Лакримоза. Да, так казалось кому угодно, кто также не спал в эту ночь, но только не Елене. Она куталась в плед, и на сердце ее было неспокойно. «Альберт, это ложь, нас подставили…» – эти слова так и не давали ей поставить точку в этом деле. Ночные демоны, несущие за собой смятение и страх, были сильны. Елена отчетливо чувствовала, что опасность где-то еще рядом, витает вместе с духами прошлого под тяжелыми сводами потолков, стелется неясными тенями вдоль темных дубовых панелей и персидских ковров и коварно заигрывает с ее волей, логикой и разумом.
Вот почему Елена даже не вздрогнула и не удивилась, когда в неурочный для гостей час, в семь часов утра, услышала тихий стук в двери своей спальни.
Это был дворецкий Эндрю. Похудевший и осунувшийся от навалившихся на него хлопот, он взглянул на Елену встревоженными глазами и сказал:
– Елена, Вы меня простите за вторжение в столь ранний час, но кое-что случилось, и на душе у меня неспокойно.
– Что еще стряслось?
– Пока еще не знаю, надеюсь, что ничего страшного, но дело в том…Дело в том…Что Агата…Агата пропала.
– В каком смысле пропала?
– В прямом смысле пропала. Ее нигде нет. Рано утром я, как обычно, принялся за дела по хозяйству. Обычно мне во всем помогала Мария. Но Марии больше нет. Вот я и решил, что Агата сможет мне помочь на кухне. Я ожидал, что найду ее в комнате леди Ребекки, но ее там не оказалось. Тогда я направился в комнату Агаты, но и там ее тоже нет. Я поискал ее на кухне, в столовой и во всех комнатах замка, даже в рыцарском зале смотрел. Вдруг, думаю, бедняжке стало плохо или уснула где-нибудь на диванчике. Я осмотрел весь дом, кроме занятых комнат, но она как сквозь землю провалилась. Такого никогда не случалось, вот я и разволновался.
– Может, ей стало душно, или разболелась голова, и она вышла на улицу прогуляться?
– Прогуляться? В такую погоду? Но это невозможно. Там сугробы почти по пояс, при ее комплекции она не пройдет и десяти шагов, не увязнув в снегу.
– И все-таки пойдемте проверим, на месте ли ее верхняя одежда и зимняя обувь. Вы ведь знаете, во что она обычно одевалась и обувалась в такую погоду?
Они спустились по еще дремлющему дому в пустынный парадный зал, наполненный запахом елочной хвои, и прошли в гардеробную, где хранили свою верхнюю одежду и обувь все слуги замка. Спустя пару минут Эндрю мрачно объявил, что единственное теплое пальто и зимние сапоги Агаты исчезли. Исчезли вместе с Агатой, которая непонятно куда и непонятно зачем ушла в ночную мглу.
Им обоим было ясно без слов, что в такую погоду девушка не могла добраться до ближайшей деревни. Нехорошее предчувствие ледяной хваткой сжало заметавшиеся от неожиданных новостей мысли Елены.
– Давайте пройдем в ее комнату, посмотрим, взяла ли она с собой какие-то вещи, деньги, документы или, может, оставила какую-то записку.
– Не нравится мне все это, – вздохнул Эндрю.
Комната Агаты, с виду такой незаметной тихони и серой мышки, оказалась на удивление невероятно милой. По-девичьи скромная, чистая и опрятная, но с легкой претензией на изящество и чувство тонкого вкуса. Мебель украшена розовым ситцем и кружевными салфеточками. На столике уютно уселись маленькие белые ангелочки и тряпичные куклы. Тихая, нарядная обитель юной девушки, витающей в розовых облаках и мечтающей о принце на белом коне. Как и следовало ожидать, в безупречно сияющей чистотой ванной не было следов косметики, украшений, духов – все это было строго запрещено. Только мыло, шампунь, щетки и увлажняющий крем.
При этом было видно, что ей очень хотелось наряжаться и краситься, как богатые дамы из высшего света. На прикроватном столике лежала целая стопка журналов мод и светской хроники. Похоже, девушка всерьез мечтала вырваться однажды из прислуги и встретить принца, который заберет ее в красивую и яркую жизнь.
По стенам комнаты развешаны подобранные с любовью и вкусом недорогие, но очень милые акварели с изображением садовых цветов. Вот пушистые сладкие пионы, вот трепетные нарциссы и бархатцы, вот дурманящие лилии, а вот горделивые шикарные розы, сводящие с ума своим очаровательным запахом сахарной ваты. Запахом сахарной ваты…Запахом сахарной ваты??? Елена вздрогнула и как будто очнулась от гипнотического забытья. Что происходит? Она завороженно смотрит на прекрасную бордовую туберозу и отчетливо слышит запах сахарной ваты…Но роза не может пахнуть сахарной ватой. И вообще, акварель не может ничем пахнуть. Елена прикрыла глаза и еще раз прислушалась к своим ощущениям. Нет, ей не показалось. Очень слабый, едва-едва уловимый, но запах сладкой сахарной ваты все-таки присутствовал в комнате.
Она спросила Эндрю. Тот долго принюхивался, шмыгая своим большим носом, озабоченно ходил из угла в угол и скоро был вынужден признать, что он тоже почувствовал этот запах. И что он уже где-то встречал этот запах, но где – хоть убей не помнит. Может быть, в детстве, когда родители брали его на ярмарку и покупали ему это популярное у детишек лакомство?
Хлоп…Хлоп…Хлоп…Запах сахарной ваты. Хлоп…Хлоп…Хлоп…Этого не может быть. Хлоп…Хлоп…Хлоп…Какой-то посторонний хлопающий звук отвлек Елену от размышлений.
Елена удивленно посмотрела по сторонам и поняла, что было источником этого раздражающего звука. За полупрозрачными, розовыми в белый цветочек занавесками хлопала оконная рама. Эндрю тоже заметил звук и первым подошел к окну, нахмурился, крепко задумался и начал сосредоточенно скрести лысую макушку, соображая, что к чему.
– Она всегда так хлопает? – не выдержала Елена затянувшейся паузы.
– Да, это старое окно, давно требует ремонта, но все руки до него не доходили. Оно всегда так хлопает при сильном ветре, если не закрыть его как следует. Вот эту щеколду нужно повернуть на два с половиной оборота. А сейчас оно закрыто всего на два оборота. Агата никогда не прикасалась к этому окну. Как и большинству женщин, это было ей не под силу. Когда ей нужно было закрыть или открыть окно, она всегда просила об этом меня. И только я знал, как закрыть его правильно, чтобы не хлопало. Я каждый вечер перед сном проверяю окна во всех комнатах, проверил и вчера. С этим окном все было в порядке. Очень странно…
– Могла ли Агата его открыть сегодня ночью?
– Никак не могла, сами посмотрите – дубовые рамы, толстое стекло, железная щеколда. Признаюсь, я и сам с ним едва справляюсь.
Елена решила проверить. Приложив все свои силы, она попыталась сначала повернуть щеколду. Еле-еле ей это удалось. Потом нужно было приподнять и отодвинуть окно с рамой, и здесь она была вынуждена признать, что ей это не по плечу. Ей, заядлой спортсменке приходилось не раз укрощать строптивые волны океана, но ей не далось это окно. Что уж тут говорить о маленькой, хрупкой Агате.
– Если не Агата, и не Вы, то кто и зачем открывал это окно ночью?
Эндрю потерянно пожал плечами и развел в стороны руки. Он уже по уши увяз в загадочных и необъяснимых событиях, происходящих в доме, и не знал, что и думать.
– Ушла в ночную мглу… В такую непогоду…Никому ничего не сказала…Как это странно…, – размышлял вслух Эндрю.
– Одевайтесь, мы идем на улицу, поищем ее следы и посмотрим под ее окнами, может, обнаружим что-нибудь интересное. Окно открывали не просто так, за этим кроется какая-то тайна.
Эндрю безропотно подчинился, голова его буквально опухла от огромного количества тайн. Но выходить на поиски пропавшей девушки в заснеженный рассвет показалось ему опасным делом, и он предложил позвать на помощь кого-нибудь из мужчин. После некоторых раздумий, Елена согласилась, что стоит позвать Николаса и Эдварда.
Роберт был с сыном, и не хотелось его тревожить и пугать мальчика. А Джеймс не должен был оставлять без присмотра свою жену, подозреваемую в убийстве лорда Эшли и запертую в изоляции в своей спальне.
Через полчаса они прочесали все окрестности вокруг замка и не обнаружили никаких следов Агаты. За роскошными воротами замка заканчивалась подъездная аллея и начиналась опасная лесная глухая дорога, и даже молодые мужчины, Николас и Эдвард, увязли по пояс и не смогли продвинуться дальше тридцати метров. Пробовали завести автомобили, но все без исключения аккумуляторы сели на тридцатиградусном морозе. Снег перестал, но снежный плен еще прочно держал дом и его обитателей в своих ледяных объятиях.
Елена немного отделилась от мужчин и решила поискать какие-нибудь следы прямо под окном пропавшей девушки. Ничего…никаких следов. Даже если они и были, снегопад, который утих только утром, стер их с лица земли. Елена не отступала и настойчиво ворошила замерзшими руками ледяные замети. Потихоньку, методично разгребая снег, она подобралась к самому краю обрыва.
За ним уже был старинный, сохранившийся с незапамятных времен ров с водой, которая, благодаря теплому течению, поступающему прямо из бухты моря, никогда не замерзала. В целях безопасности по его краю были высажены вечнозеленые кустарники. Она рассмотрела те из них, что были расположены напротив окна. На замерзших ветвях, запорошенных снегом, она вдруг заметила маленький блестящий предмет. Не веря своим глазам, она потянулась к нему окоченевшими пальцами. Это был флакон духов. Флакон дорогих французских духов.
Она хорошо знала эти духи. Верхняя нота – манящий запах французского пирожного Мадлен, в сердце аромата – яркая тубероза и сладкая ваниль, и в шлейфе – чуть горьковатый миндаль, крошки миндаля в сахарной пудре, оставляющие несравненный запах сладкой ваты, любимый с детства. Изумительные, редкие и невероятно дорогие духи. Их невозможно было купить ни в одном магазине Англии. Эти духи изготовлялись под частный заказ, только во Франции, только в частном парфюмерном доме близ Ривьеры. На прошлое день рождение Линды Елена заказала эти духи, но только в облегченном варианте, так называемой версии Light, потому что знала, как она их любит и хотела ей угодить.
Но что делали эти духи под окном бедной горничной Агаты? И почему оказались выброшены кем-то из окна в ров с водой в явной надежде, что темные воды навсегда скроют в своих глубинах эту тайну?
Умолчав о своей находке, Елена присоединилась к мужчинам, тщетно пытающимся завести замерзшие автомобили. Смирившись с тем, что остается только ждать милости погоды в виде потепления, вскоре все вернулись в дом.
Голова Елены просто гудела от напряжения. Она все думала и думала об этих духах. Знаменитые на весь мир своим модным, неподражаемым «съедобным» запахом, они выпускались в двух вариантах – с явным запахом сладкой ваты вслед за крошками миндаля и в облегченном варианте – с запахом более мягких лакричных леденцов также вслед за крошками миндаля. Ну конечно, лакричные леденцы…!!! «Альберт, это ложь. Нас подставили…».