(неизвестные страницы истории Ставрополя)
В этом году исполнилось 75 лет, как немецко-фашистские войска оставили мой родной город Ставрополь. Нет, их отсюда не вышвырнули. Они его оставили сами, предварительно взорвав несколько школ, институтов, фабрик и мельницу. Не было кровопролитного штурма. Никто не получал медали «За освобождение Ставрополя». Немцы сами ушли. Почему? По той же причине, по которой они сдали без боя целый ряд населённых пунктов Северного Кавказа. Немцев, как ни странно, гнал страх. Потрясённые разгромом под Сталинградом, немцы прикидывали, а как бы они сами действовали на месте Красной Армии в подобной ситуации. И получалось, что, развивая успех, Красная Армия должна была без проволочек организовать для немцев ещё один «котёл». Тем более, что для этого были вполне зримые возможности. Если взглянуть на карту, то хорошо видно, что в тот момент была гипотетическая возможность отрезать в районе Ростова всю южную группировку немцев, углубившуюся на Северный Кавказ. И устроить им ещё более впечатляющий «котёл». Другое дело, что у Красной Армии не было на тот момент столь масштабных ресурсов. Однако потрясённые немцы под давлением обстоятельств засомневались в правильности своих расчётов и выводов. Ведь нашла же эта таинственная Россия где-то ресурсы, чтобы разбить отборные войска вермахта и их союзников под Сталинградом.
Немцы уходили сами. Выводили войска, уводили технику. Считалось, что всё это у них прошло довольно гладко.
Однако не так давно мне довелось узнать, что не всё у них было так уж гладко. Что всё-таки и здесь, под Ставрополем, им пришлось частично заплатить и за взорванные здания, и за унижение оккупации.
Эту историю мне рассказал довольно известный в городе человек, Виктор Яковлевич Лобачёв. Бывший многолетний зам генерального директора завода «Люминофоров». Брат моего тестя. Когда я записывал его рассказ на диктофон, Виктор Яковлевич был серьёзно болен. Он умер буквально через пару недель после моего посещения.
К началу войны Виктор Яковлевич был совсем ещё пацанёнком. Было их в семье четверо братьев, причём двое старше него, а один моложе. Перед самой войной отец построил новый дом, который на тот момент был самым новеньким и самым красивым на всей улице Лазо. Наверное, именно из-за этого именно этот дом был выбран немцами под штаб воинской части во время оккупации. К тому времени отец уже умер, а старший брат уже был призван и воевал где-то на фронте. Мать с тремя пацанами немцы выгнали в сарай.
Здесь я немного отступлю от повествования Виктора Яковлевича. Дело в том, что на той же улице Лазо и даже в том же квартале между Можайским и Бригадирским (ныне Лопырина) в оккупацию жила моя родная тётка с маленьким сыном. Мы с тётей Соней дружили. Однажды через много лет после описываемых событий, мы сидели с ней в её маленьком домике и пили чай из блюдец. Из окошка было видно, как пастух гонит с выгона коров, которых встречают у домов их хозяева. Выгон начинался в конце улицы Лазо, сразу за переулком Макарова. Выгон весь был в каких-то буераках и неровностях. Я не сразу узнал, что это следы от многочисленных воронок. Почва здесь каменистая, так что воронки сохранялись вплоть до начала строительства Северо-Западного района. Воронки частично осыпались и поросли травой. Я уже слышал от матери, что воронки появились из-за того, что немцы, когда наступали, сильно бомбили расположенный там военный аэродром. Историю этого погибшего аэродрома я уже описывал в своём рассказе «Памятник». Ну а тогда, в разговоре с тётей Соней, я опять спросил её о воронках на выгоне. Она мне рассказала ту же историю о бомбёжке аэродрома. А затем неожиданно добавила:
- А потом его несколько раз бомбили наши.
- Наши?
Я думал, что я ослышался. Действительно, зачем его могли бомбить наши. Ясно же, что в качестве аэродрома он уже был непригоден для использования.
- Но зачем?
- Так ты представь: послали лётчика бомбить немцев. Но не будет же он людям на головы бомбы бросать. Вот он их покидал на выгон, да и улетел.
Я был ошарашен. Хоть и был я в ту пору подростком, однако уже хорошо понимал, что грозило лётчику за подобную жалость. Наверное, тётка всё же ошибается. Не могло такого быть.
Из дальнейшего её повествования я узнал, что оказывается здесь, на улице Лазо перед уходом немцев стояла танковая часть. Танки стояли прямо во дворах, вплотную прижавшись к жилым домам. Разумеется, бомбёжка этих танков привела бы к значительным жертвам среди местного населения. Причём именно среди ребятишек и баб. Похоже, что немцы специально расположили свои танки именно так. И, если тётка права, то они не ошиблись в своих расчётах.
Страшно даже представить себя на месте того лётчика, которого послали бомбить эти танки. Попадёт он в танк, или нет – это ещё вопрос, а вот то, что при этом наверняка «накрошит» много ребятни, так ведь от этой мысли ему никуда и никак не деться. И что же ему делать? Бомбить? Но как жить после этого? А если не бомбить, то ведь расстреляют за невыполнение приказа. Разве только покидать бомбы на выгон и надеяться, что командование об этом не узнает?..
Так что же получается? Неужели и правда, права моя тётка? На ту же версию работает и тот факт, что не «распространяются» люди особо о том случае. Уж не от того ли, что боятся даже через годы нечаянно «подставить» того лётчика? Когда-то спасшего их и из-за этого смертельно рискующего. Даже тётка, единожды обмолвившись, больше ни разу не возвращалась к этому разговору.
Но вернёмся к повествованию Виктора Яковлевича.
Однажды к штабу примчался весь запылённый мотоциклист. Он что-то передал вышедшему на крыльцо командиру танковой части. Тот подал команду, немцы забегали, и уже вскоре танки стали выползать на дорогу и выстраиваться стволами в сторону города. Однако через какое-то время вновь примчался мотоциклист и передал командиру части пакет. Пацаны видели сквозь щели в стене сарая, как командир вскрыл и прочитал то, что было в пакете. Затем стал отдавать приказы, и другие офицеры побежали в разные концы танковой колонны, по-видимому, выполнять эти приказы. Потом и сам командир перебрался в танк, и по его команде танки стали разворачиваться на 180 градусов. И танки двинулись в сторону выгона. Осмелевшие пацаны повысыпали на улицу, несмотря на окрики матерей. Наиболее смелые даже потянулись вслед за уходящими танками. Но матери-то хорошо помнили только на днях взорванную 20 школу, а также взорванную прядильную фабрику в верхней части улицы Вавилова. Поэтому ожидали от уходящих любой пакости напоследок. И, как могли, сдерживали любопытных пацанов.
Сейчас уже практически невозможно узнать, какой дорогой и куда собирались отходить эти танки. Судя по тому, что выехав с улицы Лазо, они направились не в сторону села Московского на старинный тракт, а по виляющей между воронками грунтовой дороге через выгон в сторону Сенгилеевской дороги, то можно предположить, что они отправлялись на усиление Майкопской группировки. Но тут-то их и настигла кара.
Пацаны были свидетелями, как на тихо выползшую с улицы Лазо танковую колонну с небес вдруг свалилась целая эскадрилья штурмовиков. Может быть и не эскадрилья. Но Виктор Яковлевич утверждает, что самолётов было очень много. Похоже, они очень долго ждали этого момента. И вот, дождались!
Крики матерей утонули в рёве моторов и взрывах бомб, посыпавшихся на головы фашистам. Здесь, на выгоне, у фашистов уже не было возможности спрятаться за женские юбки и за малых ребятишек. И лётчики-штурмовики припомнили им всё! Они стали в круг и безжалостно заход за заходом «долбали» немецкие танки.
Через несколько минут всё было кончено. Примчавшиеся к месту разгрома истребители противника могли лишь полюбоваться дымящимися остатками некогда грозных машин, да обуглившимися трупами возле них. Штурмовиков уже и след простыл.
Неизвестно, удалось ли кому-то уцелеть в этой мясорубке. Виктор Яковлевич утверждает, что все танки остались там, на выгоне. К такому выводу они с пацанами пришли ещё тогда, когда, несмотря на ругань родителей, они всё же добрались до места разгрома и увидели всё своими глазами. Картина была страшная. И в то же время радостная, поскольку даже самые маленькие малыши понимали, что это враги, с которыми сейчас на всех фронтах насмерть бьются их отцы. А вот с этими они уже никогда и нигде не встретятся. Это ли не радость?
Ну вот, пожалуй, и всё. Нам осталось лишь попытаться ответить всего на один вопрос: почему же мы никогда не слышали о громком приказе, посвящённом этой славной победе? Пусть и не столь значительной по меркам той войны, но всё же… Уж не потому ли, что лётчики слишком долго не могли выполнить приказ по уничтожению этой, давно разведанной немецкой танковой части?..
2018