Запредельной высоты крик несколько мгновений звенел гулким эхом в высоких сводах замка верхнего этажа, превращая милый уютный вечер в готический кошмар.
Нереальность произошедшего совершенно не вписывалась в мирную картину Рождества и разбивала на куски притягательную силу праздника.
Мерно тикали большие бронзовые часы на каминной полке, приглушенный свет свечей ронял теплые блики на изящные костяные шахматные фигурки на видавшей виды и помнящей баталии столетней давности состаренной шахматной доске. Сильный ветер с глухим воем яростно бился в плотно зашторенные высокие стрельчатые окна, напоминая о том, что за окном бушует неукротимая снежная стихия, а в комнате при этом тепло и комфортно. Неспешно остывают чашечки веджвудского фарфора после допитого чая, тихонечко звенит лед в запотевших бокалах с лучшим в Англии виски и истошно кричит женщина наверху…
Самое удивительное было то, что все находящиеся в данные момент в Клубной комнате испытали одинаковое чувство. С каждым из них бывало так, что в кошмарном сне они ощущали полное оцепенение, будто тело и мысли увязают в черном болоте, а время будто замирает и теряет всякий смысл, засасывая беспомощное сознание в бездонную воронку темного животного ужаса.
Примерно так же почувствовали себя и остальные жители и гости замка Лакримоза, услышав крик леди Эшли.
Быстрее всех вышел из ступора доктор Альберт. Он испуганно вздрогнул всем телом, уронил свой бокал на пушистый персидский ковер и без лишних слов сорвался со своего удобного кожаного кресла вон из Клубной комнаты, наверх, на помощь леди Эшли. Очевидно, сработал инстинкт оказания первой помощи тому, кто попал в беду. А в том, что леди Ребекка Эшли попала в беду, никто не сомневался.
В течение нескольких секунд после того, как замерли последние отголоски эха, весь дом наполнился звуками стремительно бегущих людей. Перепуганные близкие, друзья и все слуги уже толпились наверху, у кабинета лорда Генри Эшли, откуда донесся крик. Картина, которую они увидели, потрясла всех без исключения. Нет, это не могло произойти здесь, в этом прекрасном доме, в этой прекрасной семье, в этот прекрасный вечер. Но это произошло, это не сон и не ночной кошмар. Это настоящая жестокая реальность, требующая срочных мер и решительных действий от тех, кто способен в эту минуту мыслить рационально.
Посредине роскошного кабинета стоял огромный рабочий стол из темного ореха, обитый тонкой мягкой коричневой кожей и дорогим зеленым сукном. Все на столе было в образцовом порядке. Ровными стопками лежали великолепные ценные фолианты по истории древнего оружия, кожаные папки с важными деловыми бумагами, золотые и серебряные приборы без единой пылинки – все говорило о безупречном вкусе хозяина кабинета. Сам же хозяин был мертв. Более того, лорд Генри был убит.
В момент убийства он сидел за столом, работал с документами, что-то писал, в правой руке осталась зажатая крепкими пальцами его любимая золотая ручка. Левая рука беспомощно висела вдоль мертвого тела, навалившегося на стол. Его голова с давно поседевшими бакенбардами была повернута в сторону двери, в остекленевших уже глазах застыл немой упрек всем столпившимся в кабинете очевидцам ужасающей картины. Мертвые глаза будто говорили: «Ну как же так…Я ведь по-настоящему любил всех Вас…» Его любимый вечерний халат из голубого стеганого бархата весь залит кровью. На спине, чуть ниже правой лопатки зияли две глубокие раны, из которых еще вытекала свежая алая кровь, заливая бумаги на столе и запекаясь зловещими пятнами на золотистом ковре ручной работы Иранских мастеров прошлого столетия.
Зрелище страшное и невыносимое для тех, кто никогда не сталкивался с насильственной смертью. А таких людей в комнате большинство.
– Миранда, уведите скорее мальчика в комнату, – опомнился Роберт. Его голос был хриплым и тихим. Он боялся еще больше напугать ребенка, который замер в дверях с округлившимися от ужаса и полными слез глазами.
– Оскар, мальчик мой, пойдем, тебе нельзя здесь оставаться, – няня Миранда обняла уже заплакавшего мальчика и увела из комнаты.
Линде стало вдруг нечем дышать, в ее глазах заплясали темные круги, и она без звука опустилась на пол, едва успев схватить за руку стоящего поблизости Николаса.
– Дорогая, боже мой…, – Джеймс не владел собой, кинулся к жене, подхватил ее легкое, как у юной девушки, тело и с глухим стоном прижал ее к груди. – Боже мой, да что же это такое… – Большой и всегда такой уверенный в себе мужчина вдруг зарыдал, как ребенок.
– Мария, Агата, помогите Джеймсу отнести Линду в ее спальню, принесите ей сначала воды, потом порцию виски, потом успокоительного и грелку, только не давайте ей вставать и не пускайте уже сюда, побудьте с ней, пока Вас не позовут, – хладнокровно распорядился доктор.
Унесли Линду, и в комнате стало тихо. Слышно только, как ветер бьется в окно, будто оплакивая бедного лорда Генри.
Рядом с креслом без сознания, очевидно в глубоком обмороке, на полу лежала леди Ребекка. Ее мертвенно бледное лицо было искажено гримасой неподдельного страха, а ее холеная белая ручка уверенно сжимала большой длинный кинжал, инкрустированный похожими на кровь красными драгоценными камнями – темными агатами и яркими рубинами. Эта сцена поражала всех присутствующих своей абсурдностью. Леди Ребекка убила своего мужа, которого она просто обожала? Это немыслимо, совершенно непостижимо…
Как всегда, доктор Альберт первым начал действовать. Он склонился над телом несчастного лорда Генри и попытался нащупать пульс на его запястье и на шее. Все молчали и не смели пошевелиться. Минуту спустя он мрачно констатировал смерть главы семейства.
– К сожалению, он мертв. Пульса нет, сердце не бьется. Бедный, бедный старина Генри.
– А что с леди Ребеккой? – тихо спросил молодой Эдвард, парализованный страхом, не в силах ступить и шагу ей на помощь. Сейчас он выглядел совсем мальчишкой, растерянным и перепуганным подростком.
– У нее глубочайший обморок, видимо шок, но она жива, – ответил Николас, быстрее других оказавшийся рядом с телом женщины. – Кто-нибудь принесите скорее воды и нашатырный спирт, и нужно положить ее на диван. А тело лорда Генри никто не трогайте, все должно остаться как есть. Эндрю, звони в полицию, скажи, что в замке произошло убийство, пусть срочно пришлют своих людей и врача.
Руководства к простым и пошаговым действиям вернули к жизни застывшую группу оцепеневших людей, и в комнате началась суета.
У доктора, по старой привычке возившего с собой аптечку, куда бы он не отправился, нашелся нашатырный спирт, и они попытались привести леди Ребекку в чувство, но, несмотря на сильнодействующий запах лекарства, она так и не приходила в себя.
– Николас, Эдвард, давайте отнесем ее в спальню, ей там будет удобнее, я попробую что-нибудь сделать для нее, позовите Агату, мне может понадобиться ее помощь, – распорядился доктор.
– Елена, Роберт, а Вы тогда оставайтесь здесь, ждите Эндрю, мы придем сразу же, как освободимся, проследите, чтобы никто ничего не трогал на столе, это важно для полиции, – попросил Николас.
– Да, конечно, можешь быть уверен, мы ничего не тронем, – дрогнувшим голосом тихо ответила Елена, которая все это время судорожно боролась с паникой, охватившей все ее существо. Частенько помогая полиции распутывать преступления, она неоднократно видела смерть в лицо. Казалось бы, ей не привыкать. Но всякий раз она внутренне вся содрогалась от ужаса, негодования и отвращения.
– Елена, смотри, что это? – удивленно воскликнул Роберт, когда они остались в комнате вдвоем и смогли немного оглядеться на месте преступления. На полу, в двух шагах от того места, где была найдена леди Ребекка, лежал смятый листок бумаги.
– Роберт, нет, не трогай, – воскликнула Елена, но было уже поздно.
Роберт стоял на коленях и ошарашено смотрел на расправленный в ослабевших руках лист бумаги, на котором было написано явно кровью, скорее всего, лезвием окровавленного кинжала, большими растекающимися печатными буквами: «ПОМНИ К-…»
Рядом с буквой К уже ничего не читалось, кровавое пятно расползлось по бумаге и скрыло надпись. Но угадывалось, что там была еще одна буква. Похоже было на К-Н или К-И, но точно было не разобрать.
– Не трогай, положи на место, ведь это улика, – мягко, но требовательно настояла Елена.
Роберт молча положил лист бумаги на место, и, обхватив голову руками, присел на край дивана. Он хотел бы, чтобы ничего этого не было, чтобы все оказалось дурным сном. Вот он сейчас проснется и улыбнется сонному Оскару, который с утра тормошит его за ухо и зовет играть…Милые сердцу картины всплывали в его воспаленном мозгу, который все еще отказывался верить в случившееся. Лорда Эшли больше нет… Ложь, абсурд… Что за душная комната, почему никто не открыл окно, что за странная, серьезная женщина, которая сидит рядом и держит его за руку, какие черные у нее глаза… Черные, как эта непроглядная ночь…
– Я в порядке, – минутой позже сказал Роберт, – нужно срочно вызвать полицию, где же застрял Эндрю, почему он так долго?
Елена решительно подошла к столу, чтобы посмотреть на документ, с которым работал лорд Эшли. Привычка отмечать все улики была выше страха. Документ частично залит кровью и наполовину скрыт телом, но кое-что можно было прочитать, не трогая положения убитого и не прикасаясь к бумагам. И это кое-что не понравилось Елене. Совсем не понравилось. Она не любила такие истории, и, хотя именно они случались так часто, она никогда не могла смириться с тем, что близкие убивают своих родных из-за банального наследства. А здесь, похоже, именно такой случай.
«Завещание лорда Эшли» – так назывался этот документ, и вот что удалось прочитать Елене и подошедшему к ней Роберту:
«Завещание лорда Генри Эшли. Датировано 25 декабря 1930 года.
Заменяет собой старое завещание, датированное 15 июля 1923 года.
Я, лорд Генри Эшли, завещаю после своей смерти:
– замок Лакримоза и прилегающие к нему земли, включая леса и пастбища, своей жене леди Ребекке Эшли.
– владение 100% акционерным капиталом компании «Энергетические системы Эшли» своему незаконнорожденному сыну Эдварду Эшли.
– по 5 000 фунтов – няне Оскара Миранде и дворецкому Эндрю, за верную службу.
– по 10 000 фунтов – кухарке Марии и горничной Агате за верную службу.
– капитал в 800 000 фунтов разделить на две части. Половину – на благотворительный фонд детей-сирот Лондона. Оставшуюся половину разделить между членами моей семьи: Джеймсом, Робертом…»
Елена и Роберт озадаченно посмотрели друг на друга, но не успели произнести ни слова. В комнату вбежал запыхавшийся и раскрасневшийся от напряжения дворецкий Эндрю.
– Телефон, – отдышавшись, сказал он, вытирая пот со лба, – он не работает. Связи нет. Скорее всего, ветер порвал провода, и я не смог никуда дозвониться. Надо пойти на улицу и посмотреть, что с проводами, но мне нужна помощь. Одному мне не справиться.
– Что ты говоришь? Нет связи? – послышался встревоженный голос вернувшегося Николаса. Он был не робкого десятка, но уже и ему стало не по себе. Дело принимало серьезный оборот, как в настоящем триллере, когда в доме труп и нет связи с внешним миром.
– Линде уже легче, она спит, а леди Ребекка так и не пришла в себя, похоже, она впала в кому от пережитого шока, я сделал ей укол, со временем должно помочь, – сказал вошедший вместе с Эдвардом в комнату доктор. – Мария и Агата будут дежурить с женщинами по очереди, оказывая им посильную помощь. Надеюсь, обе скоро поправятся. Предлагаю спуститься в гостиную и обсудить, что нам делать дальше.
Предложение было разумным, и вся компания перешла в гостиную. В комнате было уже холодно, и Эндрю поспешил разжечь камин, вокруг которого все расположились. Эдварда трясло – то ли от холода, то ли от страха. Он выглядел, как котенок, которого только что окунули в воду с головой, и никак не мог успокоиться, попросил Эндрю принести виски покрепче. От виски не отказались также и все остальные мужчины.
Несколько минут все напряженно молчали, всматривались в яркие всполохи разгорающегося в камине огня и медленно осознавали, что в доме произошло убийство человека, которого они давно знали и любили или ненавидели каждый по-своему, и что их внутренний душевный мир уже никогда не будет прежним.
Затянувшуюся тишину первым осмелился нарушить Эндрю.
– Я пытался дозвониться в полицию, но телефон…Он не работает. Провода…Надо посмотреть…
– Да, конечно, – очнулся от тяжких раздумий доктор Альберт, – Елена, мне бы не хотелось оставлять Вас сейчас одну. Раньше я любил этот дом, но сейчас мне кажется, что в нем бродит зло, и пока мы с этим не разберемся, оставаться в одиночку небезопасно. Мы с Эндрю, Робертом и Эдвардом должны сейчас пойти на улицу и проверить, что там с этими проводами. Николас, побудьте с Еленой здесь, мы скоро вернемся.
Мужчины надели на себя всю теплую одежду, что нашлась в обширной гардеробной замка, замотались в теплые шарфы с ног до головы и вышли в кромешный снежный ад.
Елена внимательно смотрела на огонь в камине и пыталась привести мысли в порядок. Ее бледные обычно черты лица разгорелись сейчас от внутреннего напряжения. Глаза горели ярче обычного, казалось, в них зарождалась решимость. Елена до сих пор все еще думала, что ее родители погибли не случайно. И любое близкое столкновение с насильственной смертью вызывало в ней подлинную ярость и злость. Зло должно быть обнаружено и наказано. И она, Елена Воронцова, рожденная в далеком заснеженном Санкт-Петербурге, сделает для этого все возможное. В эти мгновения Елена была невыносимо прекрасна.
Николас задумчиво разглядывал ее сквозь лед в бокале и не смел пошевелиться. Оглушенный недоступной красотой, он не мог отвести взгляда от прекрасного лица, и его сердце в который раз болезненно сжималось от мыслей, что эта женщина никогда не будет с ним, он не узнает жара ее тела и вкус ее губ, никогда вгибы его локтей не будут помнить ее запах…
– Нет, она не убивала своего мужа. Это невозможно. Я твердо убеждена, что она не делала этого. Николас, Вы сами слышали этот крик. Убийца, только что прикончивший свою жертву, никогда не будет кричать так, как кричала леди Ребекка. Даже если убийца действовал в состоянии аффекта и потом осознал, что произошло непоправимое, скорее всего, его мозг на самом глубинном уровне подсознания выдаст первейший из животных инстинктов сигнал – не выдавать себя, исчезнуть, спрятаться с места преступления, скрыться от возмездия. Напротив – если убийца в момент преступления и после остается в невменяемом состоянии, его крик может быть криком безумца, достигшего своей цели, воплем сумасшедшего, не имеющий ничего общего со звуками, которые способен издавать разумный человек. Николас, Вы меня вообще слушаете? – спросила Елена, глядя в упор на блуждающего в своих мечтаниях мужчину.
– Я согласен, – не сразу ответил Николас, с трудом освободившись от волшебной магии женской притягательности. – Она кричала от боли и от отчаяния, на ее глазах истекал кровью ее горячо любимый муж, и она ничем не могла ему помочь. Скорее всего, она выхватила кинжал из спины чисто инстинктивно, думала, что это может ему помочь, но было уже слишком поздно. Я не врач, но этот кинжал довольно длинный и острый и, похоже, задето сердце, иначе еще был шанс его спасти. Нет, леди Ребекка не убивала его… И это значит…
– Это значит, что убийца кто-то из нас, – тихо закончила Елена его размышления.
– Елена, дорогая, Вам страшно? Вы же знаете, как я к Вам отношусь, – тихим неуверенным голосом начал Николас, – если бы я мог избавить Вас от этого кошмара, не бойтесь, я всегда буду рядом и обещаю, что смогу защитить Вас в любой ситуации. Все это скоро закончится, сейчас мужчины починят провода, скоро мы свяжемся с полицией, и они во всем разберутся.
– Хорошо бы, если все случилось так, как Вы говорите. Но меня тревожит метель и сильный ветер. Такой стихии я не помню за всю свою жизнь. А что если им не удастся восстановить связь, и мы окажемся отрезаны от мира?
В эту минуту раздался шум открывающейся в прихожей двери и жуткое завывание ветра, ревущего вслед окоченевшим на холоде людям.
– Ничего не вышло, мы обнаружили обрыв проводов в нескольких местах, и столбы повалены ветром. Без аварийной бригады специалистов мы ничего не сможем сделать, – чертыхаясь от злости, доктор Альберт протянул озябшие руки к огню.
– Надо ехать за помощью, что с дорогой? – взволнованно спросил Николас.
– При всем желании дальше ворот замка не проехать. Сугробы в человеческий рост, и снегопад все усиливается, мороз крепчает. Нет, ни ехать, ни тем более идти пешком, мы не можем, это будет верный путь к самоубийству, – ответил Роберт.
– Да, это опасно, – подтвердил Эндрю, – хватит нам и одной смерти на сегодняшний день. Бедный, бедный мистер Генри, – по добродушному старческому лицу покатились крупные слезы.
– Ну, ну, Эндрю, возьмите себя в руки, – начал его успокаивать доктор Альберт. – Да, мы попали в затруднительное положение. Нам всем придется набраться терпения и переждать снежную бурю. Потом мы расчистим дороги и постараемся добраться до ближайшей деревни, там есть телефон. Нам всем жаль бедного Генри. Но нам остается только ждать. Ничего хуже, чем произошло, уже не случится. Леди Ребекка, очевидно, сошла с ума, если решила убить своего собственного мужа, но сейчас она без сознания и не опасна. Она уже никому не причинит зла.
– Леди Ребекка не убивала его, и нам рано расслабляться в бездействии и простом ожидании милости стихии, – перебила его Елена.
– Дело в том, что мы все оказались в опасной западне, и один из присутствующих в этом доме – убийца, – заявил Николас.
– Потрудитесь объясниться, – потребовал возмущенный доктор Альберт, – мы же не слепые. Мы видели кинжал в руке у леди Ребекки. Разве не она хладнокровно убила своего мужа, потом пришла в себя, в ужасе увидела, что натворила, вытащила кинжал, закричала и потеряла сознание от потрясения?
Николас и Елена объяснили замерзшим на ветру мужчинам, что убийца не мог кричать так, как кричала леди Ребекка Эшли, задыхающаяся в осколках осознания непоправимой потери любимого человека.
В комнате надолго повисла напряженная, будто наэлектризованная тишина.
В углу гостиной мелодично прошелестел звон старинных высоких напольных часов. И этот звук в тишине произвел эффект разорвавшейся бомбы. Даже Елена, с ее крепкими, стальными, как канат, нервами вздрогнула от неожиданности.
– Что же нам делать, – растерянно спросил Эдвард, – если один из нас убийца, то мы все в опасности. Никто не знает, что у него на уме…
– У нас есть два пути решения вопроса, – собранно и по-деловому начал Роберт, – Либо мы запираемся каждый в своей комнате, никто никому не открывает дверь, пока нас всех тут не найдут спасатели через недельку, другую. Но к тому времени мы все либо умрем от голода, холода и жажды, или сойдем с ума от страха.
– А что ты предлагаешь? – спросил доктор Альберт. – Наоборот, всем вместе сидеть все это время в одной комнате и следить друг за другом?
– Я предлагаю не сидеть сложа руки, а провести свое собственное расследование, чтобы поскорее обнаружить убийцу, пока он не прикончил еще кого-нибудь из нас, – ответил Роберт.
– Я поддерживаю Роберта, – сказал неожиданно появившийся в комнате Джеймс. – Я слышал весь разговор. Позвольте мне, на правах старшего по родству наследника этого замка, распорядиться, как мы поступим.
За время, что он провел с Линдой наверху, он успел взять себя в руки и сейчас излучал свое обычное спокойствие и непоколебимую уверенность в собственных силах.
Все находившиеся в гостиной вздохнули с облегчением, когда Джеймс уверенно взял бразды управления сложившейся ситуацией в свои сильные и крепкие руки.
– Мой план таков. Поскольку неизвестно, когда полиция появится в этих стенах, мы должны создать комиссию по расследованию этого жестокого преступления против моего отца. В их полномочия будут входить все действия, которые они сами посчитают разумным произвести в целях обнаружения убийцы и безопасности всех нас.
– Хороший план, и эту комиссию возглавите конечно же Вы, сэр Джеймс? – с надеждой в голосе спросил дворецкий Эндрю.
– Нет, Эндрю. У меня другие планы. По-моему, будет правильнее, если в комиссию не войдет никто из членов семьи Эшли, а также слуги. Объясняется это тем, что у каждого из нас чисто теоретически может быть своей мотив в убийстве отца. Все банально просто. Деньги, наследство… Всем известно, что после смерти отца его состояние перейдет кому-то из близких, слуги также считаются, так как за верную службу щедрый хозяин всегда что-то оставляет своим преданным слугам. Никто, кроме адвоката лорда Генри, не знает условия завещания, поэтому угадать мы не сможем. Предлагаю Елене с ее мощным интеллектом и опытом подобных расследований возглавить следствие, а в помощники ей будет доктор Альберт и Николас. Вы единственные, кто не входит в список членов семьи и слуг замка. Все согласны, или будем голосовать? – Джеймс был само совершенство. Елена восхищалась его разумному самообладанию и мысленно аплодировала ему.
Несколько минут все обдумывали предложение Джеймса, и в итоге оно было принято единогласно. Всем страшно, и никто не хотел умирать. Любое действие лучше, чем бездействие в ожидании неизвестности или смерти. Всем известна безупречная репутация Елены, ее участие в распутывании преступлений и ее успехи в помощи полиции Англии. Доктору Альберту польстило, что его внесли в список тех, кто вряд ли причастен к смерти лорда Эшли. Он настроен решительно и готов растерзать собственными руками убийцу, который лишил жизни его лучшего друга. А Николас… Он просто счастлив провести часы расследования рядом с женщиной, которая так часто приходила в его сны.
– Друзья мои, спасибо Вам большое за доверие, которое Вы мне оказали, – сказала Елена, – я любила лорда Генри, он всегда относился ко мне с любовью и теплотой. Кто бы ни был убийца, его жестокость не останется безнаказанной. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы он был как можно скорее обнаружен и передан в руки правосудия.
Елена переводила пылающий взгляд с одного лица на другое, и каждый почувствовал неукротимую силу в этой бесстрашной хрупкой женщине.
– Что нам делать с телом несчастного лорда Генри? – спросил жалобно Эндрю, утирая рукавом высыхающие слезы, – не можем же мы его оставить там, наверху.
– Полтретьего ночи, – ответила Елена, посмотрев на часы. – Сейчас не лучшее время предпринимать какие-то решительные меры, мы все устали, и внимание притупилось. Если мы сейчас тронем лорда Генри с того положения, в котором он находится, мы можем упустить что-то важное на месте преступления. Утром мы начнем расследование и изучим все подробно в кабинете. Откроем там окно, при минусовой температуре до приезда врачей тело сохранится несколько дней. Мы все должны набраться сил перед новым днем, Эндрю, все ли комнаты запираются в замке изнутри, у Вас есть все ключи?
– Да, конечно, ключи есть от всех без исключения комнат, – ответил Эндрю.
– Очень хорошо, предлагаю всем разойтись по своим комнатам, запереться изнутри и никому не открывать двери до самого утра, кто бы это не был. Ни мне, ни доктору Альберту, ни Николасу, ведь никому нельзя доверять. Как бы это не было неприятно, но это единственный способ уберечь себя от беды. У всех в комнатах есть камин, туалет, ванна, графины, полные воды, то есть все необходимое, чтобы пережить остаток этой ночи. Расходимся прямо сейчас, по очереди отследим, что каждый заперся в своей комнате. Последней ложусь спать я, после доктора Альберта. Моя комната рядом с комнатой Николаса. Если я постучу в стену ему в комнату только нам известным способом, то значит все нормально, я на месте, уже заперлась и нахожусь в безопасности. Тоже самое сделает доктор Альберт. Его комната расположена рядом с комнатой Эдварда. Вы тоже договоритесь о тайном знаке, чтобы убедиться, что доктор Альберт на месте.
В конце концов, то, что мы не являемся членами семьи Эшли, еще не говорит о том, что с нас могут быть полностью сняты все подозрения. В теории, мы также, как и все, в списке потенциальных убийц, пока не будет выявлено его подлинное имя. Вот почему я прошу сохранять бдительность и проявлять осторожность на каждом шагу.
Еще долгие полчаса они расходились по комнатам, тщательно перепроверяя надежность замков и обмениваясь условными знаками, подтверждающими, что все наконец-то на местах и в безопасности. Залитую слезами юную Агату, плохо понимающую происходящее, еле-еле убедили остаться в своей комнате и запереться изнутри, пока Эндрю и Мария не позовут ее утром, чтобы помочь приготовить завтрак.
Кухарку Марию оставили ночевать с леди Ребеккой, которая так и не пришла в сознание.
Только к трем часам ночи наступила полная тишина, нарушаемая лишь только жуткими стонами вьюги, которая без устали, надрывно и протяжно рвалась в высокие окна неизвестно кем и когда проклятого замка.